Керамика и жизнь (часть 6)
Ученики моего последнего класса часто заходили в гости в те времена, мальчики помогали иногда. Дима мне с электричеством помог, иногда лепили, подарки, например, понадобились Анне. Она ехала в Германию, а купить у нас в то время было нечего, решила сама сделать под моим руководством. Покупать тоже часто заходили.
В то время повсюду стали открываться кооперативы, платные курсы, новые магазины и т.д. Первое купленое мной кооперативное изделие потрясло до глубины души--это была катушка ниток (нитки давно уж были в дефиците-по цвету к ткани подобрать было невозможно, шила теми, что удавалось добыть), которая очень быстро закончилась. Оказалось, что находчивый производитель сделал такой толстый стержень, что обмотав его небольшим количеством ниток, получил иллюзию полной катушки. Тоже творчество! Были и норамальные кооперативные изделия, а были и такие катушки. В 90-ом году товары стали исчезать с прилавков с большой скоростью, а вместе с ними и продукты.
Правда, при развитом социализме всегда так было-вдруг исчезало что-то из продажи в неизвестном направлении и народ бегал, доставал, переплачивал, стоял в очередях. Но такого еще не было! По магазинам ходить я всегда терпеть не могла, покупала только самое небходимое, старалась по дороге забежать куда-то и купить не долго думая, чтобы проблема меня больше не отвлекала от работы. Продукты покупала так же, что уж встретишь, когда вечером возвращаешься домой, питалась кое-как, стараясь есть поменьше и поменьше денег на еду тратить.
Но вид совсем пустых прилавков как-то пугал. Трудно даже представить--совсем ничего в магазине, ни баночки, ни упаковочки, стоит группа довольно упитанных продавцов в углу и беседует, через стекло витрины видно, что можно и не заходить. Идешь, идешь по улице, заглядываешь в окна магазинов, пока не наткнешься на такой, где видны люди, заходишь, встаешь в очередь, начинаешь выяснять, что дают, а что бы не давали-все нужно. Теперь уже выражения типа "в магазине выбросили", "вчера давали", " достал" ушли из языка. А в то время народ покупал мороженое, плавил его и варил кашу маленьким-молока не было.
Заработать тогда было очень легко, покупали все, как я уже писала. Как-то я принесла сдать вазу в салон( их много новых открывалось), пока оформляла свои квитанции, ее уже купили, я вышла из салона и увидела, как ее грузят в багажник машины.
Но даже тогда мне было некогда обогащаться-творческие идеи захватывали, а всего я реализовать не могла, не хватало знаний и опыта. И я решила пойти еще на курсы керамики,о которых услышала по радио. Пришла на Таганку, в выставочном зале, в подсобном помещении нашла группу, они лепили из технического фарфора, совершенно не пластичного, преподавательница отвозила куда-то обжигать. Стала ходить заниматься, но ничего нового там не узнала, познакомилась с занимающимися. Один раз девушка на занятии стала говорить, что она знает одно место на шоссе Энтузиастов, где можно ночью прийти полепить и спереть глины и краски. Оказалось, что это наш СЮН! Сторож пускал поздно вечером своих знакомых и их знакомых и они там развлекались всю ночь, пока начальства не было.
Я рассказала, что там работаю и пригласила желающих поработать там вполне легально, некоторые согласились. Из этих людей я подружилась с Наташей Галевой, она любила лепить миниатюры из фарфора. Я рассказала ей о работе в детской студии, о том, что мне хочется уйти оттуда и где-то развернуться как художнику, но вот где, я не знала. Через какое-то время она мне сказала, что одна организация ищет художника по керамике и я могу к ним пойти. Я порядочно испугалась-я так мало знаю и умею, но так хотелось туда попасть, что мы решили--я покажу свои работы, а там как они решат. И я пошла на эту авантюру. Уволилась с СЮНа, СВ был очень недоволен, но я поняла. что там мне не развернуться. Пришла с сумкой своей керамики, показала, хоть и очень боялась. Как потом выяснилось, боялась я зря--те, с кем мне пришлось делать керамику, умели не больше моего, а заработать много всем очень хотелось.
Видно было, что работы мои понравились и мне предложили работать у них, а так же поставили задачу: придумать такое изделие, которое будет продаваться с большой скоростью и всех их обогатит. От зарплаты я отказалась, чтобы не связывать себя нормированным рабочим днем и выторговала себе право обжигать свои работы и их печах. Мне выделили рабочее место и , видимо, стали ждать и готовить большие кошельки. Не знали они, с кем связались!
Это было большое здание сталинской постройки, которое и по сей день стоит в начале шоссе Энтузиастов, сразу за мостом с правой стороны, как едешь из центра. Там находился ВНИИЭФ (Всесоюзный научно-исследовательский институт электрофарфора), три нижних этажа и подвал занимало опытное производство, а на пяти верхних делалась наука. Все было хорошо оборудовано, огромное печное отделение, цех массозаготовки и прочее, только все потихоньку стало разваливаться, зарплаты задерживали, народ разбегался. А кому некуда было бежать, те из той же массы, из которой делали изоляторы, стали делать какие-то изделия. Вообщем, к моему приходу уже имелась небольшая артель, которая мастерила поддельную Гжель, она тогда продавалась на ура. Я спросила, а как же Гжельское клеймо? На что мне ответили, что клеймо они уже давно заказали в каком-то кооперативе и им сделали.
Всей этой псевдогжельской деятельностью руководил очень молодой человек Юра. Он делал модели, снимал формы, сам росписывал, ставил в печь и во всех остальных процессах принимал участие. Делал он втихую и для себя, сам продавал и неплохо зарабатывал, уследить за всем начальство не могло, как не старалось, у него было много разных способов обмана начальства. Мои идеи его мало интересовали, его это производство вполне устраивало, но начальство приказало мне помогать, он мне и помогал с гипсом, но у меня дальше опытных образцов дело не шло, и те я от начала до конца делала сама, т.е. медленно. Технологию фарфора я постепенно осваивала, но лепить мне нравилось больше и я не забывала о своих задачах--сделать в их печах крупные вещи. От одного вида этих печей моя фантазия начинала с большой скоростью производить идеи, руки чесались их воплотить. Только делать я их могла из своих небольших запасов глины, у них не было подходящего материала, я не знала, как и где его достать. Все заводы где-то за городом, попасть на них не просто, вынести что-то можно только нелегально, еще загружать-разгружать надо, за все платить, грузовик где-то найти. А те, у кого фантазий много деловыми качествами часто не так одарены. Даже справочник с адресами заводов раздобыть было сложно, такие , если и были, то только у специалистов.
Обжиг в печном отделении шел постоянно, можно было подставлять, но температура 1300гр. не подходила к моим кускам глины, а скоро и эти куски стали кончаться. Купить глину для майолики он не хотели, велели мне приспосабливаться к тому, что есть. Я сделала некоторые модели, не Гжели, стиль у меня другой, тоже для росписи, но расписывать их никто не хотел, начальство не знало, хорошо ли то, что я сделала или плохо, купят--не купят, со всем там были сложности. Потом ушли начальники, которые приняли меня на работу, новому я только мешала, кроме тех случаев, когда дарила ему свои изделия, слепленные, между прочим, из моей глины и обожженные в моей печке у меня дома.
Тогда у меня сил еще было много-- я лепила утром дома, часам к 2-ум шла и институт, лепила там допоздна. После окончания рабочего дня стихал шум станков, расходились сотрудники, мы занимались, кто чем. Я вечерами училась делать гипсовые формы, хоть и научилась, но не люблю. Модели по моему рисунку точил на токарном станке Марат, он работал напротив нас и часто заходил посмотреть и поболтать. Заходя, спрашивал:"Что это ты, Павловна, лепишь?"--"Ну, как тебе объяснить, Марат?..."--"А, понятно! Эстетика быта!"--глубокомысленно изрекал он. Этой вычитанной в незапамятные времена фразой он называл все непонятное, что я лепила.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ