Первый пошел: "Паломничество Чайльд-Гарольда"
Обещала себе с нового года больше читать и не обманула! С почином!
Начинала я великий труд Байрона раз 5 и каждый раз бросала примерно на одном и том же месте (ещё в районе Испании). А сегодня наконец дошла до конца! Ну, как дошла... долистала. Заодно раскрыла загадку, почему про это особо нет кратких пересказов и вообще - молчание про сюжет. Это путеводитель! Буквально путеводитель по Европе: «Вот камень, вот скала, вот замок на скале... Вот озеро, вот речка, город вот». Ну, красиво, конечно, со всякими реминисценциями в историю, мифологию и современные Байрону события. В предисловии сказано, что тогдашний читатель все эти намеки ловил на лету, а у меня, простите, образования не хватает. Так что почти все красоты - мимо.
Но, что не мимо, так это, конечно, Герой. Он там особо и не действует, но плохо прикрывает автора, который, настолько одинок, истерзан, измучен и прекрасен в своих страданиях, что дайте уже исцелить это разбитое сердце, отогреть эту оледеневшую душу, омыть слезами эти раны, а то сил никаких нет!
Пушкин, понятное дело, в это был влюблен, но повторить не смог - веселый был слишком. А Лермонтов - вполне. Как это... «печальный Демон, дух изгнанья, летал над грешною землей».
Цитата на память:
120
Наш юный жар кипит, увы! в пустыне,
Где бури чувства лишь сорняк плодят,
Красивый сверху, горький в сердцевине,
Где вреден трав душистых аромат,
Где из деревьев брызжет трупный яд
И все живое губит зной гнетущий.
Там не воскреснет сердца юный сад,
Сверкающий, ликующий, поющий,
И не созреет плод, достойный райских кущей.
121
Любовь! Не для земли ты рождена,
Но верим мы в земного серафима,
И мучеников веры имена -
Сердец разбитых рать неисчислима.
Ты не была, и ты не будешь зрима,
Но, к опыту скептическому глух,
Какие формы той, кто им любима,
Какую власть, закрыв и взор и слух,
Дает измученный, усталый, скорбный дух!
122
Он собственной отравлен красотою,
Он пленник лжи. В природе нет того,
Что создается творческой мечтою,
Являя всех достоинств торжество.
Но юность вымышляет божество,
И, веруя в эдем недостижимый,
Взыскует зрелость и зовет его,
И гонится за истиною мнимой,
Ни кисти, ни перу - увы! - непостижимой.
123
Любовь - безумье, и она горька.
Но исцеленье горше. Чар не стало,
И, боже! как бесцветна и мелка,
Как далека во всем от идеала
Та, чей портрет нам страсть нарисовала,
Но сеять ветер сердце нас манит
И бурю жнет, как уж не раз бывало,
И наслажденья гибельный магнит
Алхимией любви безумца вновь пьянит.
124
Мы так больны, так тяжко нам дышать,
Мы с юных лет от жажды изнываем.
Уже на сердце - старости печать,
Но призрак, юность обольстивший раем,
Опять манит - мы ищем, мы взываем,
Но поздно - честь иль слава, - что они!
Что власть, любовь, коль счастья мы не знаем!
Как метеор, промчатся ночи, дни,
И смерти черный дым потушит все огни.
125
Немногим - никому не удается
В любви свою мечту осуществить.
И если нам удача улыбнется
Или потребность верить и любить
Заставит все принять и все простить,
Конец один: судьба, колдунья злая,
Счастливых дней запутывает нить,
И, демонов из мрака вызывая,
В наш сон вторгается реальность роковая.
126
О наша жизнь! Ты во всемирном хоре
Фальшивый звук. Ты нам из рода в род
Завещанное праотцами горе,
Анчар гигантский, чей отравлен плод.
Земля твой корень, крона - небосвод,
Струящий ливни бед неисчислимых:
Смерть, голод, рабство, тысячи невзгод,
И зримых слез, и хуже - слез незримых,
Кипящих в глубине сердец неисцелимых.