Снова у меня попугаец помер. Уже третий. К отбытию
тех двух я отнёсся философски. Первый - зелёненький Каррамба - скоропостижно оставил мечту о небе морозной январской ночью. Без признаков постороннего участия.
Второй - серо-синий Пиастр, повредил крыло, и при ничем не оправданном попустительстве хозяев улетел в Австралию, то бишь Страну Предков, где-то в конце мая.
Трагедию Каррамбы от моей дочери удалось скрыть - объяснили ей, что он отправился в лес к тому медвежонку, что притаскивает к нам в дом ёлки каждый божий декабрь. Она вроде бы заподозрила какие-то натяжки в официальной версии, но потом смирилась.
Пиастра я подменил очень быстро. Утром, едва обнаружив вместо тёплого и больного попугайчика его холодное и здоровое чучелко, метнулся в зоомагазин. "Знаете, - говорю. - У нас попугайчики кончились. Дайте мне свежего, вот такого, серо-синего".
Но дочь подмену заметила. Нового зверя назвали Полундрой, в соответствии с традицией.
Те два шугались всех, а этот - нет. Выпускаешь его из клетки - а он на голову садится. Готовлю чего-нибудь, размахиваю тесаком на кухне, а он на плече у меня сидит. "Ты, - говорю, - уж матерись тогда, что ли"...
Не знаю, от чего помер, хомяк пернатый.
Грустно.
Нового брать не хочется, к этому прикипел как-то.