(no subject)
я почти все забыл: облик, время, место,
слова, события, мысли.
остался лишь образ. образ не столь дорогого,
сколь настоящего. единственно настоящего,
и потому со временем единственно ценного.
когда я перестал задаваться вопросом
что я делал не так, когда перестал
думать о том, как можно было «все» спасти,
лишь одна мысль осталась терзать меня.
но что если я не так все запомнил?
что если со временем,
полагаясь лишь на память,
внимая штампам вокруг,
я променял иллюзию на реальность,
жизнь на понятную уму картинку,
борьбу не на мир, но на праздность.
как так получается что жизнь
стремиться начаться со своего апогея,
с высоты греческой трагедии,
с гибели хора, то есть
не с вызова пережить это,
но с вызова жить после.
линейная судьба мужчины
неспособность свернуть с дороги,
попробовать, захотеть попробовать
чего-либо иного не только из-за дискомфорта,
но и под страхом разрушения собственной жизни.
простые слова, из-за своей избитости
распадающиеся на звуки, шум:
о справедливости, добре, единственном
спасении от смерти через любовь,
что они теперь если не нить, скрепляюща
все более распадающиеся на отдельные дни жизни.
способны ли мы избавиться
от печати смерти до ее наступления?
способны ли ждать чудо или сотворить его?
мир всегда ставил перед человеком
непреодолимые обстоятельства.
я не знаю конца этой истории - моей истории.
не знаю, будет ли в ней еще хоть слово.
остается лишь надеяться что я
смогу их различить среди шума вокруг
и среди шума своей собственной памяти
прозвучи они снова.