(no subject)
Поскольку боль - не нарушенье правил:
страданье есть
способность тел,
и человек есть испытатель боли.
всегда крупный город, метрополия поощряли идею беззаботности, успешности, эгоцентризма. вполне логично что в истории человека еще не было такого культа этих идей как в наши дни.
все ускоряется, укрупняется и усложняется. в условиях когда человеческие ресурсы городов не только все время прибывают но и давно перевалили за способности человека ощущать этот ресурс; условиях когда сложность задач требующих решения ускоряется так быстро что человек решивший одну уже не способен решить последующую; в массе прочих - чаще всего новых информационных факторов - идеология городской жизни закономерно становится все жестче. давно можно отбросить эвфемизмы: человек - способен на все, человек - творец своей судьбы, человек - бог! каково? доступность, сама применимость таких идей понятна: потребность города в человеке закономерно ограничивается его юностью, далее его спишут «как только так и сразу». что он там будет делать со своими остатками мировоззрения его дело, это уже никому не интересно. так было всегда, это банально.
в наше время интересно другое: чтобы человек сделал то что от него требуется его нужно вовремя на заре юности поймать и вкачать в него лошадиную дозу обезболивающего чтобы он смог отпахать свои пять-десять лет даже с оторванными руками и ногами. и эти методики уже давно проработаны до мелочей. это тоже вполне банально, об этом весьма часто говорят и пишут. вопрос в другом. есть ли еще эффекты у этих «обезболивающих» кроме чудовищной работоспособности во время их применения и хронических болезней после? конечно есть. это не новость. если вы не чувствуете боли вы не узнаете что нож острый - вы лишитесь пальца. и здесь уже важен масштаб.
Страдание проходит, но то, что страдание было пережито, не проходит никогда. Пережитый опыт проходит, но то, что он был пережит, не проходит никогда. Эта истина верна и в отношении к отдельному человеку, и в отношении к человечеству, к человеческим обществам.
Бердяев не только говорит что опыт пережитого страдания значимее чем само страдание, он тонко подмечает что этот эффект действует и в обществе. то есть общество пережившее страдания «опытнее» не пережившего его.
другое наблюдение:
Иными словами, человек бесстрастный мог бы заметить, что в определенном смысле XIX век на Западе еще продолжается. В России он кончился; и если я говорю, что он кончился трагедией, то это прежде всего из-за количества человеческих жертв, которые повлекла за собой наступившая социальная и хронологическая перемена. В настоящей трагедии гибнет не герой - гибнет хор.
то есть трагедия русского человека остается в нас из-за нечеловеческих страданий в двадцатом веке, русский человек как бы привит к тем ужасам которые подстерегают человека в первую очередь западного.
здесь мы доходим до самого печального. чтобы эту «прививку» от бесчеловечности в себе нести жизненно необходима способность человека чувствовать боль, пусть не переживать страдания но хотя бы быть способным к ним или быть способным к сочувствию (что безусловно сложнее). а когда ему быть на это способным в современном образе жизни? его накачивают идеологией «успешности» еще до того как он мог бы начать самостоятельную жизнь, далее он пашет в жестких рамках того «как надо», потом ему неожиданно наступает 30/35/40/60 (в зависимости от внешних условий срок «социальной смерти» разнится но суть та же) и он становится не нужен там где собственно строится судьба общества. если вообще дожил. когда он из чувства собственной личности, «общественной» памяти вдруг сможет сказать «нет, это неправильно» - пусть даже не подтверждая опытом истории? на «пенсии». когда пришедшие новые «успешные» ребята дружно на него машут рукой.
пусть все не так просто. но остро чувствуется что это прокрустово ложе в виде убогих культов современной городской жизни много, много опаснее чем разбитые судьбы людей или бездумные глаза. постепенно мы лишаемся самого ценного - собственной истории. при чем уникальным, до этого небывалым методом по сравнению с которым даже предание книг костру, даже их не-чтение - прошлый, позапрошлый век. собственно так это и есть. новое время - новые методы борьбы, завоевания и подчинения.