Smashed in translation
Когда "Поэтику" Аристотеля переводили на арабский, её переводили христиане-сирийцы для арабов-мусульман. В "Поэтике" упоминаются трагедия и комедия. Сирийцы в жизни не видели ни того, ни другого, так как театры были церковью давно похерены, а для арабов эти понятия и вовсе были как для марсиан. Поэтому трагедию - где говорят о высоких чувствах - перевели как "мадх" (панегирическая поэзия), а комедию - где высмеивают - как "хиджа" (насмешливо-ругательная поэзия).
Потом "Поэтику" с арабского переводили на иврит. А на иврите даже хиджи и мадха не было. Поэтому когда ивритский читатель читал в ספר השיר о שבח "прославлении" и בזיון "позоре", он совершенно не понимал, какое всё это имеет отношение к "искусству пения".
Теперь мифы. Как христианин переведёт для мусульманина слово "миф", такое важное для "Поэтики"? "Хараба", россказни. А еврей, уловив контекст, понял, что это не просто сплетни баб на базаре, а что-то посерьёзнее, и перевёл ספר טפלי - "книга ерунды".