(no subject)
Так странно и неожиданно изменилась моя жизнь за последние несколько месяцев, что я и сама себя узнаю лишь по таким несомненным приметам как сапфировое колечко, подаренное свекровью, зеленое платье, надевавшееся несколько раз в самые торжественные минуты и ожидающее, вероятно, последнего важнейшего события, и по еще некоторым признакам, известным мне одной и мало интересным посторонним. Мне кажется, отсчет этим переменам нужно вести от того момента, когда мне так больно отказали от дома, оказавшегося столь важным в моей судьбе. Я до сих пор делаю крюк, проезжая мимо него, чтобы убедиться, что на мои звонки не отвечают только потому, что хозяев нет дома, и убедившись в обратном, - согреться светом, идущим из окон. <...>
С какого-то возраста начинаешь страшиться перемен <...>, я говорю о таких переменах, осознав которые, понимаешь, что они равносильны измене себе, потому что сама мысль о том, чтобы их приблизить показалась бы кощунственной, если не невозможной. И если бы мне пришла в голову фантазия сделать себя героиней романа, я бы так описала ее: "... кто решится осудить мать, проведшую несколько лет в разлуке с дитем, за то, что для воссоединения она готова воспользоваться такими средствами (совершенно, впрочем, легальными), которыми она никогда бы не воспользовалась, если бы речь шла о ее собственном пропитании".
Пожалуйста, не огорчайтесь и не грустите, но мне так хочется, чтобы вы запомнили меня такой, какой я была эти четыре года. Мне и самой тяжело расстаться с этим журналом, и я рада уже тому, что иногда не ленилась и записывала сюда свои дни, которыми, может быть, зачитаюсь через много лет - порадуйтесь и вы. Я убрала из этого прощания все, у чего был малейший шанс кого-либо задеть или огорчить хотя бы упоминанием возможной невстречи, пожалуйста, напишите и вы мне что-нибудь. И еще я очень прошу вас, если можно, не вычеркивайте меня из списка ваших друзей, оставляя мне надежду на новую встречу под новым именем.
С какого-то возраста начинаешь страшиться перемен <...>, я говорю о таких переменах, осознав которые, понимаешь, что они равносильны измене себе, потому что сама мысль о том, чтобы их приблизить показалась бы кощунственной, если не невозможной. И если бы мне пришла в голову фантазия сделать себя героиней романа, я бы так описала ее: "... кто решится осудить мать, проведшую несколько лет в разлуке с дитем, за то, что для воссоединения она готова воспользоваться такими средствами (совершенно, впрочем, легальными), которыми она никогда бы не воспользовалась, если бы речь шла о ее собственном пропитании".
Пожалуйста, не огорчайтесь и не грустите, но мне так хочется, чтобы вы запомнили меня такой, какой я была эти четыре года. Мне и самой тяжело расстаться с этим журналом, и я рада уже тому, что иногда не ленилась и записывала сюда свои дни, которыми, может быть, зачитаюсь через много лет - порадуйтесь и вы. Я убрала из этого прощания все, у чего был малейший шанс кого-либо задеть или огорчить хотя бы упоминанием возможной невстречи, пожалуйста, напишите и вы мне что-нибудь. И еще я очень прошу вас, если можно, не вычеркивайте меня из списка ваших друзей, оставляя мне надежду на новую встречу под новым именем.