Свобода
Греческие трагедии или трагедии Шекспира по сути крайне оптимистичны: если у человека отнять все, включая жизнь, это не убъет его личность. Наоборот, именно ужасный опыт ведет человека к наибольшей свободе.
Кино, почти всегда, построено на обратной мысли: любая травма понимается как неизживаемая, герой старается уберечь как можно больше своих земных привязанностей, благополучность развязки измеряется тем, насколько ему это удалось. Интересны в этом смысле фильмы Николаса Рэя: подводя действие к древнегреческому пафосу, он всегда возвращает его к хэппи-энду, явная искуственность которого и делает, по-моему, конечный результат столь меланхолически-безысходным.
Хотелось бы вспомнить, какие для этого правила известны исключения, в каких фильмах дух греческого/гуманистического оптимизма явно проявлен? Вспоминается ранний Годар (само название Pierrot le fou, по-моему, очевидно отсылает к этим корням), “Хрусталев, машину!”, что-то из Серджио Леоне. Куда в конце концов приходят Kill Bill и Oldboy вопрос запутанный, но хотя бы постановка вопроса у них нужная.
Интересно еще, наверное, подумать о следующем: популярное кино часто основано на синтезе двух архаических жанров. С одной стороны - трагедия, с другой - волшебная сказка. В последней окончание “жить-поживать до добра наживать” правильно и логично. К материальным привязанностям герой приходит, реализовав перед этим свой сверхчеловеческий потенциал. Если же взять завязку из трагедии, а развязку из волшебной сказки, то получается, что волшебным содержанием является преодоление последствий травмы. Которая, согласно изначальным представлениям о свободе, должна не преодолеваться, а наоборот, максимально реализовываться. Таким образом, из двух здоровых жанров сшивается один нездоровый.