Карл Густав Эмиль Маннергейм и Император Николай Второй
Оригинал взят у slavynka88 в Карл Густав Эмиль Маннергейм и Император Николай II.
К Карлу Густаву Маннергейму, выдающемуся политическому и военному деятелю Финляндии, в нашей стране долго было сложное отношение. Отчасти в этом виновата советская пропаганда, изображавшая Маннергейма не просто врагом, но и бесчеловечным палачом... И даже когда эта кампания пошла на спад, у людей в памяти все равно осталось убеждение: Маннергейм враг!...
Между тем, Маннергейм много лет отдал службе России - он был прежде всего офицером русской армии, вынужденно покинувшим ее в чине генерал-лейтенанта. Он героически воевал, имел ранения, ордена, выполнял сложные задания... Когда в стране произошла революция и жизнь Cемьи Николая II и самого свергнутого монарха оказалась под угрозой, Маннергейм был одним из немногих, кто пытался спасти Царскую Семью.
Маннергейм не относился ни к числу любимцев Николая Второго, ни к числу особо приближенных лиц. Когда барону, особенно в период службы в Кавалергардском полку, приходилось нести придворные обязанности, отношения с императором и императрицей Александрой Федоровной оставались в рамках этикета. Более дружеские отношения сложились у него с матерью Николая Второго, вдовствующей Императрицей Марией Федоровной и сестрой Ольгой Александровной. Мария Федоровна, бывшая почетным командиром Кавалергардского полка, вообще тепло относилась к "своим кавалергардам". А к Маннергейму, приветствовавшему ее при первом знакомстве (еще в годы царствования Александра Третьего) по-датски, испытывала особую симпатию, ведь она была урожденной датской принцессой.
Императрица Мария Федоровна и подшефные кавалергарды.
Коронация Николая Второго. Впереди два кавалергарда; слева от Императора Карл Густав Маннергейм.
Детей Николая Второго Маннергейм хорошо знал. В сентябре 1912 года Уланский лейб-гвардейский полк, командиром которого был генерал-майор Маннергейм, был направлен из Варшавы в Беловежскую Пущу для охраны Царской резиденции. Командир полка ежедневно приглашался к столу в Царской Семье. Он подружился с детьми и особенно с Цесаревичем Алексеем. У самого Маннергейма не было сына, только две дочери (когда вторые роды его жены завершились неудачно и новорожденный мальчик не выжил, это стало большой трагедией для отца).
Для маленького больного Алексея пребывание в Беловеже было очень тяжелым - катаясь на лодке, мальчик ударился, у него начались сильные внутренние кровотечения, вызванные наследственной гемофилией, ребенок оказался на грани жизни и смерти и был надолго прикован к постели. Потому-то Царская Семья и задержалась в лесном Беловеже - болезнь Алексея была более чем серьезной. Перебраться позже смогли только в соседнюю польскую Спалу, где мальчику было более комфортно.
Императрица у постели больного сына
Маннергейм, как и все окружение Государя, очень жалел Алексея, старался развлечь и играл с ним в солдатики, помогая расставлять их в боевые порядки по всем военным правилам. Александра Федоровна, видя как сын привязался к Маннергейму, была с генералом очень приветлива. Но позже, когда сыну стало легче, ей оказалось тяжело общаться с человеком, бывшим свидетелем ее несчастья и полного отчаяния, и Маннергейм снова не был включен в ближний круг императорского окружения. Хотя он, зная, что Царское Семейство старается скрывать болезнь сына от подданных, никогда и словом ни о чем не обмолвился. Даже после гибели Семьи Николая Второго Маннергейм не коснулся этой темы в своих мемуарах.
У генерала Маннергейма не было тяги к придворной жизни. Когда ему предложили командование бригадой в Царском Селе, где была основная Императорская резиденция и где было бы много придворных обязанностей, он отказался и остался в Варшаве со своими уланами. Впрочем, у него и здесь были хорошие карьерные перспективы - он получил пост командующего гвардейскими частями Царства Польского. Случилось это в 1914 году, накануне войны.. Войска, находившиеся на территории Польши, приняли на себя первые удары начавшейся войны...
Будучи фронтовым командиром, Маннергейм имел лишь относительное представление, о том, что происходит за спиной войск, в столице. Оказавшись в Петрограде вскоре после Февральской революции и своими глазами понаблюдав, как развиваются события, он сделал самые горькие выводы - Россия погибала. Он попытался организовать генералитет для сопротивления наступающей анархии, но понимания не нашел. В своих мемуарах он писал сдержанно: "Отправляясь на фронт в свою дивизию, я посетил командующего Южным (румынским фронтом) генерала Сахарова. Я рассказал ему о своих впечатлениях от событий в Петрограде и Москве и попробовал уговорить генерала возглавить сопротивление. Однако Сахаров считал, что время для таких действий еще не настало". Так же отвечали и другие военные, к которым Маннергейм обращался. Зато Керенский был заинтересован в Маннергейме и даже присвоил ему чин генерал-лейтенанта, вместо генерал-майора Императорской армии. Но это не изменило взглядов Маннергейма. В конце 1917 года он принял решение оставить Россию и вернуться в Финляндию, чтобы не дать большевикам одержать победу хотя бы на его родине.
Многое осталось за страницами его воспоминаний. Например то, что Маннергейм подготовил операцию по тайной переправке Николая Второго с Семьей за границу. Представитель русской эмиграции, Председатель Российского Дворянского собрания в Америке князь Алексей Щербатов рассказал в беседе с журналистами: "Керенский говорил мне, что, когда Государь находился под арестом еще в Царском Селе, секретную миссию по переправке его за границу (через Финляндию и Швецию) предлагал организовать генерал Маннергейм... Кстати, в 30-х годах я встречался с Маннергеймом (он был очень дружен с моей теткой), и он подтвердил мне эти факты. Вывезти Царскую Семью на "тайном эшелоне" было тогда нетрудно, но Керенский на это не пошел. Ведь бегство Императора сразу после революции привело бы к краху Временного правительства".
Керенский неоднократно заявлял, что "Дантоном русской революции не будет" и отпустит Царскую Семью из страны при первой возможности, поэтому Маннергейм смело к нему обратился. Но, увы, генерал обманулся в своих надеждах. Керенский превратил судьбу и жизнь Императорского Семейства в разменную карту для укрепления своей власти. Однако Временное правительство это не спасло - его бесславный крах был не за горами. А генералу Маннергейму оставался лишь один выход - взять помещение Александровского дворца в Царском Селе штурмом и похитить Царскую Семью, чтобы спасти... Но и это было слишком опасно - охрана могла застрелить пленников на месте при попытке к бегству...
Узнав об убийстве Царской Семьи уже в Хельсинки, Маннерегейм воспринял это с болью и заказал поминальную службу в хельсинском Успенском соборе. Что ж, он не смог им помочь, но в отличие от других генералов, дававших присягу Императору, он хотя бы попытался...
Когда бежавший из России Керенский в 1918 году оказался в Финляндии, Маннергейм его не принял. Он навсегда сохранил отвращение и презрение к человеку, погубившему по его мнению Россию, которой Маннергейм тридцать лет беспорочно служил.
Елена Хорватова
К Карлу Густаву Маннергейму, выдающемуся политическому и военному деятелю Финляндии, в нашей стране долго было сложное отношение. Отчасти в этом виновата советская пропаганда, изображавшая Маннергейма не просто врагом, но и бесчеловечным палачом... И даже когда эта кампания пошла на спад, у людей в памяти все равно осталось убеждение: Маннергейм враг!...
Между тем, Маннергейм много лет отдал службе России - он был прежде всего офицером русской армии, вынужденно покинувшим ее в чине генерал-лейтенанта. Он героически воевал, имел ранения, ордена, выполнял сложные задания... Когда в стране произошла революция и жизнь Cемьи Николая II и самого свергнутого монарха оказалась под угрозой, Маннергейм был одним из немногих, кто пытался спасти Царскую Семью.
Маннергейм не относился ни к числу любимцев Николая Второго, ни к числу особо приближенных лиц. Когда барону, особенно в период службы в Кавалергардском полку, приходилось нести придворные обязанности, отношения с императором и императрицей Александрой Федоровной оставались в рамках этикета. Более дружеские отношения сложились у него с матерью Николая Второго, вдовствующей Императрицей Марией Федоровной и сестрой Ольгой Александровной. Мария Федоровна, бывшая почетным командиром Кавалергардского полка, вообще тепло относилась к "своим кавалергардам". А к Маннергейму, приветствовавшему ее при первом знакомстве (еще в годы царствования Александра Третьего) по-датски, испытывала особую симпатию, ведь она была урожденной датской принцессой.
Императрица Мария Федоровна и подшефные кавалергарды.
Коронация Николая Второго. Впереди два кавалергарда; слева от Императора Карл Густав Маннергейм.
Детей Николая Второго Маннергейм хорошо знал. В сентябре 1912 года Уланский лейб-гвардейский полк, командиром которого был генерал-майор Маннергейм, был направлен из Варшавы в Беловежскую Пущу для охраны Царской резиденции. Командир полка ежедневно приглашался к столу в Царской Семье. Он подружился с детьми и особенно с Цесаревичем Алексеем. У самого Маннергейма не было сына, только две дочери (когда вторые роды его жены завершились неудачно и новорожденный мальчик не выжил, это стало большой трагедией для отца).
Для маленького больного Алексея пребывание в Беловеже было очень тяжелым - катаясь на лодке, мальчик ударился, у него начались сильные внутренние кровотечения, вызванные наследственной гемофилией, ребенок оказался на грани жизни и смерти и был надолго прикован к постели. Потому-то Царская Семья и задержалась в лесном Беловеже - болезнь Алексея была более чем серьезной. Перебраться позже смогли только в соседнюю польскую Спалу, где мальчику было более комфортно.
Императрица у постели больного сына
Маннергейм, как и все окружение Государя, очень жалел Алексея, старался развлечь и играл с ним в солдатики, помогая расставлять их в боевые порядки по всем военным правилам. Александра Федоровна, видя как сын привязался к Маннергейму, была с генералом очень приветлива. Но позже, когда сыну стало легче, ей оказалось тяжело общаться с человеком, бывшим свидетелем ее несчастья и полного отчаяния, и Маннергейм снова не был включен в ближний круг императорского окружения. Хотя он, зная, что Царское Семейство старается скрывать болезнь сына от подданных, никогда и словом ни о чем не обмолвился. Даже после гибели Семьи Николая Второго Маннергейм не коснулся этой темы в своих мемуарах.
У генерала Маннергейма не было тяги к придворной жизни. Когда ему предложили командование бригадой в Царском Селе, где была основная Императорская резиденция и где было бы много придворных обязанностей, он отказался и остался в Варшаве со своими уланами. Впрочем, у него и здесь были хорошие карьерные перспективы - он получил пост командующего гвардейскими частями Царства Польского. Случилось это в 1914 году, накануне войны.. Войска, находившиеся на территории Польши, приняли на себя первые удары начавшейся войны...
Будучи фронтовым командиром, Маннергейм имел лишь относительное представление, о том, что происходит за спиной войск, в столице. Оказавшись в Петрограде вскоре после Февральской революции и своими глазами понаблюдав, как развиваются события, он сделал самые горькие выводы - Россия погибала. Он попытался организовать генералитет для сопротивления наступающей анархии, но понимания не нашел. В своих мемуарах он писал сдержанно: "Отправляясь на фронт в свою дивизию, я посетил командующего Южным (румынским фронтом) генерала Сахарова. Я рассказал ему о своих впечатлениях от событий в Петрограде и Москве и попробовал уговорить генерала возглавить сопротивление. Однако Сахаров считал, что время для таких действий еще не настало". Так же отвечали и другие военные, к которым Маннергейм обращался. Зато Керенский был заинтересован в Маннергейме и даже присвоил ему чин генерал-лейтенанта, вместо генерал-майора Императорской армии. Но это не изменило взглядов Маннергейма. В конце 1917 года он принял решение оставить Россию и вернуться в Финляндию, чтобы не дать большевикам одержать победу хотя бы на его родине.
Многое осталось за страницами его воспоминаний. Например то, что Маннергейм подготовил операцию по тайной переправке Николая Второго с Семьей за границу. Представитель русской эмиграции, Председатель Российского Дворянского собрания в Америке князь Алексей Щербатов рассказал в беседе с журналистами: "Керенский говорил мне, что, когда Государь находился под арестом еще в Царском Селе, секретную миссию по переправке его за границу (через Финляндию и Швецию) предлагал организовать генерал Маннергейм... Кстати, в 30-х годах я встречался с Маннергеймом (он был очень дружен с моей теткой), и он подтвердил мне эти факты. Вывезти Царскую Семью на "тайном эшелоне" было тогда нетрудно, но Керенский на это не пошел. Ведь бегство Императора сразу после революции привело бы к краху Временного правительства".
Керенский неоднократно заявлял, что "Дантоном русской революции не будет" и отпустит Царскую Семью из страны при первой возможности, поэтому Маннергейм смело к нему обратился. Но, увы, генерал обманулся в своих надеждах. Керенский превратил судьбу и жизнь Императорского Семейства в разменную карту для укрепления своей власти. Однако Временное правительство это не спасло - его бесславный крах был не за горами. А генералу Маннергейму оставался лишь один выход - взять помещение Александровского дворца в Царском Селе штурмом и похитить Царскую Семью, чтобы спасти... Но и это было слишком опасно - охрана могла застрелить пленников на месте при попытке к бегству...
Узнав об убийстве Царской Семьи уже в Хельсинки, Маннерегейм воспринял это с болью и заказал поминальную службу в хельсинском Успенском соборе. Что ж, он не смог им помочь, но в отличие от других генералов, дававших присягу Императору, он хотя бы попытался...
Когда бежавший из России Керенский в 1918 году оказался в Финляндии, Маннергейм его не принял. Он навсегда сохранил отвращение и презрение к человеку, погубившему по его мнению Россию, которой Маннергейм тридцать лет беспорочно служил.
Елена Хорватова