В поисках надежды на перемены
24.08.07 Сергей Николюк
О реформистском потенциале белорусской социо-экономической системы.
В размещенной на «НМ» 24 июля дискуссии «Счастливчики и лузеры»
перед «небольшим трехсторонним картелем джентльменов» был поставлен ряд вопросов, названных почему-то «щекотливыми». Перечислю их: возможны ли изменения и каковы эти возможные изменения? где прорвет систему? грядет ли экономический кризис? какую стратегию предпочесть той, которую предпочитать не следует? В ходе обсуждения, с подачи Виталия Силицкого, всплыло имя Мансура Олсона, известного, в частности, своей теорией о стационарном бандите (СБ) и блуждающем гангстере (БГ). Упомянутая теория так захватила участников «картеля», что поиск ответов на перечисленные выше вопросы неожиданно ограничился рамками данной теории.
Предлагаемая статья представляет собой попытку добавить белорусскую конкретику (насколько она осознается автором) в рамки теории М. Олсона и, таким образом, внести свой вклад в дискуссию.
Из теории следует, что СБ для максимизации своих доходов должен решить две взаимосвязанные задачи (помимо задачи недопущения конкурентов на контролируемую территорию): во-первых, он должен обеспечить физическую возможность производства благ; во-вторых, он должен сохранить стимулы к производству этих благ, для чего он всегда будет стремиться обеспечить некий оптимальный уровень спецификации и защиты прав собственности для своих подданных. Иными словами он должен вести себя рационально. Однако многочисленные исторические факты свидетельствуют о том, что с рациональностью у СБ порой возникают проблемы. М. Олсон выделяет три причины подобных проблем: во-первых, он может просто не обладать информацией, необходимой для выбора эффективных решений. Во-вторых, по каким-то причинам он может не интересоваться будущим, к чему его «принуждает» теория. И, в третьих, бандит может действовать в такой институциональной среде, которая не способствует сколько-нибудь удовлетворительной спецификации и защите прав собственности, и автократ не в состоянии эти правила изменить.
Первая причина - очевидна. В принципе, любые решения, как экономическими, так и политическими агентами принимаются в условиях дефицита информации. Но наш (белорусский) случай особый. Если в демократической системе информация о самой системе ведет к ее трансформации, и ничего удивительного в этом нет: в начале XX века даже физикам стало понятно, что наблюдаемый объект меняется в процессе наблюдения над ним. Но когда в качестве объекта наблюдения выступает авторитарная система, то информация о системе, точнее, ее определенный избыток, ведет к разрушению самой системы. Поэтому на каждой ступени управленческой иерархии информация, прежде чем она будет передана на вышестоящий уровень, тщательно отфильтровывается. Как это происходит на практике, мы все могли недавно наблюдать на примере докладов губернаторов в ходе селекторного совещания.
Страдая от внутренних информационных тромбов, авторитарная белорусская система одновременно принимает меры для ликвидации внешних наблюдателей. Вся история негосударственных СМИ и структур гражданского общества, специализирующихся на различных видах наблюдений - от соблюдения прав человека, до соблюдения избирательного законодательства - тому наглядное подтверждение.
Но управлять любым объектом, не имея обратных связей, невозможно. Отсюда все возрастающая в Беларуси роль контролирующих организаций, штаты которых пухнут буквально на глазах. Аналогичная картина наблюдается и в мире многочисленных государственных аналитических центров и центриков.
Для организации обратной связи с населением и между отдельными звеньями внутри управленческой иерархии не потерял своего значения и рожденный еще во времена Киевской Руси институт жалоб (челобитных). Судя по потоку писем в Администрацию президента (счет идет на сотни тысяч в год), институт этот в современной Беларуси не утратил своего значения. При этом белорусские жалобщики, выбирая темы для жалоб, демонстрируют удивительный уровень идеологического чутья, что позволило в свое время президенту А. Лукашенко сделать вывод: «Политический итог - основные претензии людей к действующей власти из-за жилищно-коммунального хозяйства [1]. Иными словами, какую «реальность» в телевизоре заказывают, такую и получают, а потом, глядя на эту «реальность», заказчики (представители белорусской правящей элиты) вырабатывают стратегические управленческие решения.
Завершая информационную тему, будет уместно процитировать российского политолога Л. Шевцову: «Между централизацией власти и ее информированностью, ее пониманием реальности существует обратно пропорциональная зависимость» [2]. Данная зависимость порождает неадекватные решения, количество которых резко возрастает во время кризисов, что мы и наблюдали, в частности, в ходе президентских выборов 2006 г.
Перейдем ко второй причине, способствующей нерациональному поведению отечественного СБ. Казалось бы, вопросов тут быть не должно. Ценность будущего для него неоспорима, а потому, находясь в условиях выбора между стратегиями, сулящими краткосрочные или долгосрочные выгоды, он будет делать выбор в пользу последних. Но прежде чем согласится с данным утверждением, следует приглядеться к белорусскому СБ повнимательнее. В дискуссии «Счастливчики и лузеры» Алексей Пикулик говорит об «акционерах режима Лукашенко». Если есть акционеры, то тогда где-то должно быть, по крайней мере, ЗАО (закрытое акционерное общество).
Это принципиальный вопрос. С моей точки зрения, белорусская власть организованна иначе, и следует говорить об УП (унитарное предприятие, т.е. предприятие с одним владельцем). Такая форма организации власти (читай, СБ) сложилась не случайно. Она - слепок с советской модели, которая в свое время была выкроена Ильичем по лекалам Российской Империи, поэтому А. Лукашенко вернул Беларусь не в советское прошлое - он вернул ее в прошлое вообще. Достаточно вчитаться в Конституцию 1996 г., чтобы понять ее внутреннее родство с «Введением к Уложению государственных законов», подготовленному в 1809 г. Сперанским для Александра I.
По мнению российского историка Ю. Пивоварова, в основе Уложения лежит принцип властецентричности, т.к. власть является ее ключевой характеристикой. «Она - главное действующее лицо исторического процесса, в ходе которого лишь меняет свои наименования - царь, император, генсек, президент. Важно также подчеркнуть, что эта Власть всегда персонифицирована, т.е. обязательно предполагает определенного носителя (в отличие от Запада, где власть отделена от правителя и не является его личной прерогативой)… Оно качественно, а не количественно отличается от тех видов власти, с которым его обычно сравнивают. И в первую очередь от тех, что произрастают на Западе. Там власть, в каких бы формах и обличиях она ни являлась миру, всегда и прежде всего - договор, конвенция, список условий, прав и обязанностей сторон, декларация об ограничениях» [3].
Принцип властецентричности в интерпретации А. Лукашенко выглядит следующим образом: «Есть судебная, законодательная и исполнительная ветви власти, над которыми, по Конституции, стоит Президент, который их координирует, направляет, «сводит», «разводит» и так далее» [4]. Но именно так этот принцип понимал и Сперанский. Он четко разделял власть на законодательную, исполнительную и судебную, но помещал сие европейское «трио» под самодержцем в качестве его верного помощника.
Не следует думать, что разработчики белорусской Конституции образца 1996 г. занимались прямым плагиатом. Нет, конечно. Перед нами наглядный пример работы исторической матрицы, которая в очередной раз воспроизвела самое себя, в результате чего, выйдя из точки А в точку Б, мы в очередной раз пришли в точку А. Конечно, по дороге нами было кое-что позаимствовано, например, институты выборов и парламентаризма, но на ключевом принципе властецентричности это никак не отразилось. По поводу технологии заимствований есть прекрасный комментарий А. Лукашенко: «Белоруссия и Россия в состоянии пережевать и выплюнуть американскую демократию. Нас нельзя заставить жить по указке» [5].
Таким образом, белорусский СБ состоит из персонифицированного «хозяина» и группы наемных менеджеров, временные горизонты планирования которых не совпадают. Если первый планирует «далеко на много лет вперед», отсюда и знаменитое откровение «самого меньшего буду готовить в преемники, уникальный человек» [6], то для остальных нет смысла заглядывать в будущее. Такое несовпадение порождает внутренний конфликт, неразрешимый в рамках УП.
Наемные менеджеры не чужды помимо заработной платы, которая им положена согласно штатному расписанию, получить и «довесок» в виде ренты. Но в УП рента для них не предусмотрена, поэтому им приходится превращаться в «предпринимателей» и инвестировать определенные ресурсы в процесс ее поиска. «Из наличия возрастающей отдачи от инвестиций в поиск ренты следует два возможных состояния устойчивого равновесия в экономической системе. Во-первых, такое равновесие возможно при отсутствии или незначительном уровне инвестиций в поиск ренты («хорошее» равновесие), во-вторых, устойчивое равновесие может быть достигнуто при большом объеме таких инвестиций («плохое» равновесие). Именно в ситуации «плохого» равновесия происходит остановка экономического развития и консервация экономической системы на относительно низком уровне этого развития» [7].
Сам же «хозяин» не нуждается в ренте (внутри УП), он просто берет для себя ровно столько, сколько считает нужным. Но борьба за ограничение рентных аппетитов наемных менеджеров составляет значительную часть его управленческих усилий. Нельзя сказать, что он стремится их полностью пресечь, УП слишком велико, и потому велика его зависимость от подчиненных. Он стремится лишь удержаться в точке «хорошего» равновесия, положение которой во многом определяется общим количеством ресурсов внутри УП.
Алексей Пикулик говорит о бизнес-интересах и неформальных контрактах внутри СБ и делает решительный вывод: «Думаю, что Беларусь достаточно скоро придет к тому, что называется «соревновательный авторитаризм». Вывод вполне логичный, если речь идет о ЗАО. И даже не совсем понятна медлительность «акционеров». Для них каждый новый день - день упущенных возможностей.
С моей точки зрения, несостоявшиеся «акционеры» понимают, что проблема не в переделе собственности, а в переделе власти, которая, в силу своей природы, переделу не подлежит. Новоявленные собственники, получив свое, в тот же день столкнутся с проблемой легитимности. Принцип властецентричности измениться не может. Обратимся за подтверждением к историческому опыту: «Народ сначала смирно созерцал смуту. Более того, «по наивности» даже дал вовлечь себя в крамолу, но вовремя одумался. Тогда он пошел в ополчение Минина и Пожарского… Так им и была провозглашена монархия московского стиля - этот исконный общенародный идеал… Посадские люди и… мужики, шедшие на освобождение Москвы, - это московская «общественная середина» - … поддерживали программу московской монархии. Не увлекаясь «ни реакционными планами княжеского боярства», ни «искушением общественного переворота», они олицетворяли собой ту консервативную силу, для которой монархический идеал… был… глубоким убеждением» [8].
Мне могут возразить, что описанное произошло 400 лет назад и не у нас. Да, это так. Но февраль 1917 г. к нам, безусловно, ближе. Однако результат получился «как всегда»: «Русская интеллигенция пыталась построить на развалинах империи новое демократическое здание в европейском стиле, но широкие народные массы оказались равнодушными к этому проекту. И понятно: западная демократия выросла из глубин религиозных эмоций, воспитанных реформацией, а у нас же этих процессов не было, народ наш по-другому верил и воспитал в своей душе другое понятие о политической правде» [9].
От февраля 1917 г. разумно перейти к июлю 1994 г. - это уже не просто «теплее», это - «горячо». Это уж, точно, у нас. Именно в начале 90-х кандидаты в «акционеры» попытались (только попытались) поделить активы… Но тут же народным вече был востребован некто, кто начертал на своем знамени слово «правда». Напомню, что предвыборная листовка кандидата в президенты А. Лукашенко начиналась словами: «Знаю, вас много обманывали. Знаю, вы устали верить». К «правде» добавилась «коррупция», эта смесь и породила победоносную антиакционерную контрреволюцию. Именно контрреволюцию, ибо рассыпающийся в ходе перестройки монолит власти был снова собран и водружен на прежнее место. А. Лукашенко (руководитель ополчения) «взял» Минск, как в свое время Минин и Пожарский Москву, и народ при этом играл роль далеко не статиста.
У Алексея Пикулика в последнее время появилась любимая тема - Беларусь, как государство-рантье. Если учесть, что в 2006 г. прямые и косвенные российские дотации белорусской экономике превысили 20% от ВВП, то данная тема, безусловно, актуальна. Существенное сокращение объема дотаций, по всей видимости, приведет к целому ряду трудно прогнозируемых последствий, но природу власти оно не изменит. Доставшаяся нам в наследство властецентричность - продукт не избытка ресурсов, в частном случае выступающего в виде природной ренты как у современных нефтестейтов, а как раз наоборот, их скудости.
Скудость ресурсов породила в свое время передел, как основу нерыночной экономики и соответствующую ей нерыночную (предельную) социальность. Главное условие осуществления передела - максимальная концентрация ресурсов в одних руках, а потому акционирование в любой его форме и властецентричность несовместимы. Сегодня практически в каждом своем выступлении А. Лукашенко говорит о сокращении зоны передела. Не стоит удивляться. Тактические уступки возможны. Достаточно вспомнить пример «Брестского мира». Большевики были готовить отдать полстраны, ради сохранения… власти. Она переделу не подлежит.
Несколько слов о социальном контракте, о котором говорил Виталий Силицкий. Это важный момент для понимания возможных перемен. Но и тут требуется конкретизация. Все дело в том, что в 1994 г. контракт был подписан только с частью белорусского общества, и на последующих выборах эта «неполноценность» контракта уже дважды была пролонгирована.
Моя любимая тема - тема социокультурного раскола в белорусском обществе. Накапливающийся с годами объем социологических опросов показывает, что раскол углубляется. Подведем под него теоретическую базу.
Согласно теории Административного рынка С. Кордонского, общество состоит из бюрократов (участники борьбы за властные статусы), обывателей (заняты выживанием за счет адаптационных механизмов) и диссидентов (не участвуют в дележе власти, но и не желают слиться с обывателями). В Русской Системе Ю. Пивоварова - иная терминология, но та же суть. Общество состоит из власти, популяции и «лишних людей». Остановимся на последних подробнее: «Речь идет о тех индивидах и группах, которые не «перемолоты» Властью и потому не стали ни ее органом, ни частью Популяции, или же о людях, «выломившихся» из Популяции и Власти, нередко в результате ее же, Власти, деятельности, целенаправленной или побочной… Если Русская Система - это способ контроля Русской Власти над русской жизнью, то Лишний Человек - мера незавершенности Системы, индикатор степени «неперемолотости» русской жизни Системой и Властью» [10].
У нас - Белорусская Система, но с Русской Системой она находится в родственных отношениях, хотя отличия, разумеется, есть. Мы более продвинуты в западном направлении, и это, в частности, проявляется в доле «лишних людей». Согласно многолетним опросам НИСЭПИ, таковых в Беларуси около 30%. А. Лукашенко после победы в 1994 г. был даже готов подписать с ними отдельный социальный контракт. Приведу его высказывание, сделанное через несколько дней после триумфального второго тура: «Единственная идеология, способная нас всех объединить, - это идеология гражданского согласия и народного благосостояния… Необходимо думать над согласованием позиций разных социальных сил и выражающих их интересы партий и общественных организаций, механизмом реальной консолидации общества» [11].
Однако уже первая стычка с Верховным Советом отбила у него желание согласовывать позиции «разных социальных сил», и все пошло традиционным для Системы путем: «разные социальные силы» были объявлены несуществующими. Их место занял «единый белорусский народ», с ним и был подписан контракт.
Интересно, что для общественного мнения Беларуси подобная неполнота народного представительства не осталась незамеченной. Так, на вопрос «На Ваш взгляд на кого, прежде всего, опирается президент А. Лукашенко?», в тройке лидеров в августе 2006 г. оказались силовые структуры - 48.6%, пенсионеры - 41.4% и президентская «вертикаль» - 37%. Три же последние места заняли специалисты - 9.9%, культурная и научная элита - 8.3% и предприниматели - 4.5% [12]. Трудно подыскать более яркую иллюстрацию белорусской модели, которая пытается осуществить экономическую модернизацию, одновременно игнорируя и подавляя интересы профессиональных групп, ответственных за ее проведение.
Так способно ли УП Беларусь реформироваться? В принципе, да. История властецентричной системы - есть история ее реформирования. Прислушаемся в очередной раз к Ю. Пивоварову: «Что такое реформа в России? Это ослабление (вынужденное, как правило, поражением вовне) контроля за переделом. Это разрешение тому-то и тому-то вмешиваться в этот процесс. Это - разрешение тому-то и тому-то взять сверх нормы. Реакция? Возврат к контролю. Переход на диету для объевшихся» [13].
Таким образом, реформирование властецентричной передельной Системы - процесс циклический. Объективной причиной для его запуска служит дефицит ресурсов для передела. Следует особо подчеркнуть, что передел - это не механизм контроля власти над обществом, а форма сосуществования власти и общества. Но кроме объективной причины требуется и субъективная, и она обязательна: начало реформ всегда связано с появлением нового первого лица (самодержца, генсека, президента). Бывали случаи, когда «новое первое лицо» начинало реформы, а потом их сворачивало. Достаточно вспомнить «дней Александровых прекрасное начало», которое завершилось аракчеевщиной, но путь в обратную сторону не был пройден еще ни разу.
Безусловно, история не догма. Русская Система в свое время была порождена дефицитом людей, вынужденных осваивать необъятную и при этом довольно скудную территорию. Такое соотношение требовало закрепощения людей, иначе они уходили из под контроля власти на еще необжитые земли. Закрепощались, в первую очередь, топ-менеджеры очередного УП (а система всегда самоорганизовывалась в форме УП). Такое соотношение делало запредельными транзакционные издержки по обмену товарами, поэтому-то вместо рынка и возник передел.
Беларусь воспроизводит Систему по инерции. Она компактная, с открытой экономикой и т.д. и т.п. Само количество «лишних людей», с которыми за 13 лет власть так и не смогла ничего сделать, говорит о возможности смены цивилизационного вектора. Но в один прыжок преодолеть пропасть, разделяющую нас и западный мир, скорее всего, не получится, так как переход от президентской республики с его белорусской спецификой к республике парламентской (без такой специфики) потребует перехода к иному типу общества.
Не исключено, что Алексей Пикулик прав, подчеркивая роль ренты как фактора стабильности современной Беларуси. Да, функционирующая у нас Система формировалась веками и была ответом на скудность ресурсов. Но сегодня ситуация изменилась, белорусское общество, в частности, превращается в общество потребления. Классическими мобилизационными методами удержать его становится все труднее.
Виталий Силицкий верит в неизбежность реформ, и с этим следует согласиться. Но реформирование начнется не потому, что какие-то группы придут к власти под флагом новых программ. Шанс на это самый минимальный. «Изменения ожидаемы потому, что общее принудительное давление распадающейся системы рано или поздно должно привести к выработке определенных правил игры» [14]. Сокращающееся количество вещественной субстанции, пригодной для передела, будет к этому подталкивать, и чем дальше, тем сильнее. При этом необходимо помнить, что власть инициирует и проводит реформы всегда с одной и той же целью - сохранения себя, любимой.
[1] А. Лукашенко. Вступительное слово на пресс-конференции 20 марта 2006 г., www.president.gov.by
[2] Л. Шевцова. Интервью фонду «Либеральная миссия», www.liberal.ru
[3] Ю. Пивоваров. Дуалистический характер российского государственного устройства, www.politklass.ru
[4] А. Лукашенко. Итоги референдума, www.president.gov.by
[5] А. Лукашенко. Пресс-конференция пресс-конференция 23.11.2005, www.president.gov.by
[6] А. Лукашенко. Пресс-конференция для руководителей белорусских СМИ. Газета «Белорусы и рынок» № 15. 16.04.2007.
[7] А. Аузан. Институциональная экономика. М., ИНРА-М, 2005, с. 261
[8] Алексеев Н.Н. Русский народ и государство. М., 1998, с. 76-77
[9] там же, с. 114
[10] Беседа с Ю. Пивоваровым, www.politstudies.ru
[11] А. Лукашенко. Выступление на торжественном заседании, посвященному Дню независимости 26.07.1994
[12] www.iiseps.org
[13] Ю. Пивоваров. Полная гибель всерьез. М. РОССПЕН, 2004, с. 223
[14] Л. Гудков. Дискуссия «Российская государственность сегодня» на www.liberal.ru
О реформистском потенциале белорусской социо-экономической системы.
В размещенной на «НМ» 24 июля дискуссии «Счастливчики и лузеры»
перед «небольшим трехсторонним картелем джентльменов» был поставлен ряд вопросов, названных почему-то «щекотливыми». Перечислю их: возможны ли изменения и каковы эти возможные изменения? где прорвет систему? грядет ли экономический кризис? какую стратегию предпочесть той, которую предпочитать не следует? В ходе обсуждения, с подачи Виталия Силицкого, всплыло имя Мансура Олсона, известного, в частности, своей теорией о стационарном бандите (СБ) и блуждающем гангстере (БГ). Упомянутая теория так захватила участников «картеля», что поиск ответов на перечисленные выше вопросы неожиданно ограничился рамками данной теории.
Предлагаемая статья представляет собой попытку добавить белорусскую конкретику (насколько она осознается автором) в рамки теории М. Олсона и, таким образом, внести свой вклад в дискуссию.
Из теории следует, что СБ для максимизации своих доходов должен решить две взаимосвязанные задачи (помимо задачи недопущения конкурентов на контролируемую территорию): во-первых, он должен обеспечить физическую возможность производства благ; во-вторых, он должен сохранить стимулы к производству этих благ, для чего он всегда будет стремиться обеспечить некий оптимальный уровень спецификации и защиты прав собственности для своих подданных. Иными словами он должен вести себя рационально. Однако многочисленные исторические факты свидетельствуют о том, что с рациональностью у СБ порой возникают проблемы. М. Олсон выделяет три причины подобных проблем: во-первых, он может просто не обладать информацией, необходимой для выбора эффективных решений. Во-вторых, по каким-то причинам он может не интересоваться будущим, к чему его «принуждает» теория. И, в третьих, бандит может действовать в такой институциональной среде, которая не способствует сколько-нибудь удовлетворительной спецификации и защите прав собственности, и автократ не в состоянии эти правила изменить.
Первая причина - очевидна. В принципе, любые решения, как экономическими, так и политическими агентами принимаются в условиях дефицита информации. Но наш (белорусский) случай особый. Если в демократической системе информация о самой системе ведет к ее трансформации, и ничего удивительного в этом нет: в начале XX века даже физикам стало понятно, что наблюдаемый объект меняется в процессе наблюдения над ним. Но когда в качестве объекта наблюдения выступает авторитарная система, то информация о системе, точнее, ее определенный избыток, ведет к разрушению самой системы. Поэтому на каждой ступени управленческой иерархии информация, прежде чем она будет передана на вышестоящий уровень, тщательно отфильтровывается. Как это происходит на практике, мы все могли недавно наблюдать на примере докладов губернаторов в ходе селекторного совещания.
Страдая от внутренних информационных тромбов, авторитарная белорусская система одновременно принимает меры для ликвидации внешних наблюдателей. Вся история негосударственных СМИ и структур гражданского общества, специализирующихся на различных видах наблюдений - от соблюдения прав человека, до соблюдения избирательного законодательства - тому наглядное подтверждение.
Но управлять любым объектом, не имея обратных связей, невозможно. Отсюда все возрастающая в Беларуси роль контролирующих организаций, штаты которых пухнут буквально на глазах. Аналогичная картина наблюдается и в мире многочисленных государственных аналитических центров и центриков.
Для организации обратной связи с населением и между отдельными звеньями внутри управленческой иерархии не потерял своего значения и рожденный еще во времена Киевской Руси институт жалоб (челобитных). Судя по потоку писем в Администрацию президента (счет идет на сотни тысяч в год), институт этот в современной Беларуси не утратил своего значения. При этом белорусские жалобщики, выбирая темы для жалоб, демонстрируют удивительный уровень идеологического чутья, что позволило в свое время президенту А. Лукашенко сделать вывод: «Политический итог - основные претензии людей к действующей власти из-за жилищно-коммунального хозяйства [1]. Иными словами, какую «реальность» в телевизоре заказывают, такую и получают, а потом, глядя на эту «реальность», заказчики (представители белорусской правящей элиты) вырабатывают стратегические управленческие решения.
Завершая информационную тему, будет уместно процитировать российского политолога Л. Шевцову: «Между централизацией власти и ее информированностью, ее пониманием реальности существует обратно пропорциональная зависимость» [2]. Данная зависимость порождает неадекватные решения, количество которых резко возрастает во время кризисов, что мы и наблюдали, в частности, в ходе президентских выборов 2006 г.
Перейдем ко второй причине, способствующей нерациональному поведению отечественного СБ. Казалось бы, вопросов тут быть не должно. Ценность будущего для него неоспорима, а потому, находясь в условиях выбора между стратегиями, сулящими краткосрочные или долгосрочные выгоды, он будет делать выбор в пользу последних. Но прежде чем согласится с данным утверждением, следует приглядеться к белорусскому СБ повнимательнее. В дискуссии «Счастливчики и лузеры» Алексей Пикулик говорит об «акционерах режима Лукашенко». Если есть акционеры, то тогда где-то должно быть, по крайней мере, ЗАО (закрытое акционерное общество).
Это принципиальный вопрос. С моей точки зрения, белорусская власть организованна иначе, и следует говорить об УП (унитарное предприятие, т.е. предприятие с одним владельцем). Такая форма организации власти (читай, СБ) сложилась не случайно. Она - слепок с советской модели, которая в свое время была выкроена Ильичем по лекалам Российской Империи, поэтому А. Лукашенко вернул Беларусь не в советское прошлое - он вернул ее в прошлое вообще. Достаточно вчитаться в Конституцию 1996 г., чтобы понять ее внутреннее родство с «Введением к Уложению государственных законов», подготовленному в 1809 г. Сперанским для Александра I.
По мнению российского историка Ю. Пивоварова, в основе Уложения лежит принцип властецентричности, т.к. власть является ее ключевой характеристикой. «Она - главное действующее лицо исторического процесса, в ходе которого лишь меняет свои наименования - царь, император, генсек, президент. Важно также подчеркнуть, что эта Власть всегда персонифицирована, т.е. обязательно предполагает определенного носителя (в отличие от Запада, где власть отделена от правителя и не является его личной прерогативой)… Оно качественно, а не количественно отличается от тех видов власти, с которым его обычно сравнивают. И в первую очередь от тех, что произрастают на Западе. Там власть, в каких бы формах и обличиях она ни являлась миру, всегда и прежде всего - договор, конвенция, список условий, прав и обязанностей сторон, декларация об ограничениях» [3].
Принцип властецентричности в интерпретации А. Лукашенко выглядит следующим образом: «Есть судебная, законодательная и исполнительная ветви власти, над которыми, по Конституции, стоит Президент, который их координирует, направляет, «сводит», «разводит» и так далее» [4]. Но именно так этот принцип понимал и Сперанский. Он четко разделял власть на законодательную, исполнительную и судебную, но помещал сие европейское «трио» под самодержцем в качестве его верного помощника.
Не следует думать, что разработчики белорусской Конституции образца 1996 г. занимались прямым плагиатом. Нет, конечно. Перед нами наглядный пример работы исторической матрицы, которая в очередной раз воспроизвела самое себя, в результате чего, выйдя из точки А в точку Б, мы в очередной раз пришли в точку А. Конечно, по дороге нами было кое-что позаимствовано, например, институты выборов и парламентаризма, но на ключевом принципе властецентричности это никак не отразилось. По поводу технологии заимствований есть прекрасный комментарий А. Лукашенко: «Белоруссия и Россия в состоянии пережевать и выплюнуть американскую демократию. Нас нельзя заставить жить по указке» [5].
Таким образом, белорусский СБ состоит из персонифицированного «хозяина» и группы наемных менеджеров, временные горизонты планирования которых не совпадают. Если первый планирует «далеко на много лет вперед», отсюда и знаменитое откровение «самого меньшего буду готовить в преемники, уникальный человек» [6], то для остальных нет смысла заглядывать в будущее. Такое несовпадение порождает внутренний конфликт, неразрешимый в рамках УП.
Наемные менеджеры не чужды помимо заработной платы, которая им положена согласно штатному расписанию, получить и «довесок» в виде ренты. Но в УП рента для них не предусмотрена, поэтому им приходится превращаться в «предпринимателей» и инвестировать определенные ресурсы в процесс ее поиска. «Из наличия возрастающей отдачи от инвестиций в поиск ренты следует два возможных состояния устойчивого равновесия в экономической системе. Во-первых, такое равновесие возможно при отсутствии или незначительном уровне инвестиций в поиск ренты («хорошее» равновесие), во-вторых, устойчивое равновесие может быть достигнуто при большом объеме таких инвестиций («плохое» равновесие). Именно в ситуации «плохого» равновесия происходит остановка экономического развития и консервация экономической системы на относительно низком уровне этого развития» [7].
Сам же «хозяин» не нуждается в ренте (внутри УП), он просто берет для себя ровно столько, сколько считает нужным. Но борьба за ограничение рентных аппетитов наемных менеджеров составляет значительную часть его управленческих усилий. Нельзя сказать, что он стремится их полностью пресечь, УП слишком велико, и потому велика его зависимость от подчиненных. Он стремится лишь удержаться в точке «хорошего» равновесия, положение которой во многом определяется общим количеством ресурсов внутри УП.
Алексей Пикулик говорит о бизнес-интересах и неформальных контрактах внутри СБ и делает решительный вывод: «Думаю, что Беларусь достаточно скоро придет к тому, что называется «соревновательный авторитаризм». Вывод вполне логичный, если речь идет о ЗАО. И даже не совсем понятна медлительность «акционеров». Для них каждый новый день - день упущенных возможностей.
С моей точки зрения, несостоявшиеся «акционеры» понимают, что проблема не в переделе собственности, а в переделе власти, которая, в силу своей природы, переделу не подлежит. Новоявленные собственники, получив свое, в тот же день столкнутся с проблемой легитимности. Принцип властецентричности измениться не может. Обратимся за подтверждением к историческому опыту: «Народ сначала смирно созерцал смуту. Более того, «по наивности» даже дал вовлечь себя в крамолу, но вовремя одумался. Тогда он пошел в ополчение Минина и Пожарского… Так им и была провозглашена монархия московского стиля - этот исконный общенародный идеал… Посадские люди и… мужики, шедшие на освобождение Москвы, - это московская «общественная середина» - … поддерживали программу московской монархии. Не увлекаясь «ни реакционными планами княжеского боярства», ни «искушением общественного переворота», они олицетворяли собой ту консервативную силу, для которой монархический идеал… был… глубоким убеждением» [8].
Мне могут возразить, что описанное произошло 400 лет назад и не у нас. Да, это так. Но февраль 1917 г. к нам, безусловно, ближе. Однако результат получился «как всегда»: «Русская интеллигенция пыталась построить на развалинах империи новое демократическое здание в европейском стиле, но широкие народные массы оказались равнодушными к этому проекту. И понятно: западная демократия выросла из глубин религиозных эмоций, воспитанных реформацией, а у нас же этих процессов не было, народ наш по-другому верил и воспитал в своей душе другое понятие о политической правде» [9].
От февраля 1917 г. разумно перейти к июлю 1994 г. - это уже не просто «теплее», это - «горячо». Это уж, точно, у нас. Именно в начале 90-х кандидаты в «акционеры» попытались (только попытались) поделить активы… Но тут же народным вече был востребован некто, кто начертал на своем знамени слово «правда». Напомню, что предвыборная листовка кандидата в президенты А. Лукашенко начиналась словами: «Знаю, вас много обманывали. Знаю, вы устали верить». К «правде» добавилась «коррупция», эта смесь и породила победоносную антиакционерную контрреволюцию. Именно контрреволюцию, ибо рассыпающийся в ходе перестройки монолит власти был снова собран и водружен на прежнее место. А. Лукашенко (руководитель ополчения) «взял» Минск, как в свое время Минин и Пожарский Москву, и народ при этом играл роль далеко не статиста.
У Алексея Пикулика в последнее время появилась любимая тема - Беларусь, как государство-рантье. Если учесть, что в 2006 г. прямые и косвенные российские дотации белорусской экономике превысили 20% от ВВП, то данная тема, безусловно, актуальна. Существенное сокращение объема дотаций, по всей видимости, приведет к целому ряду трудно прогнозируемых последствий, но природу власти оно не изменит. Доставшаяся нам в наследство властецентричность - продукт не избытка ресурсов, в частном случае выступающего в виде природной ренты как у современных нефтестейтов, а как раз наоборот, их скудости.
Скудость ресурсов породила в свое время передел, как основу нерыночной экономики и соответствующую ей нерыночную (предельную) социальность. Главное условие осуществления передела - максимальная концентрация ресурсов в одних руках, а потому акционирование в любой его форме и властецентричность несовместимы. Сегодня практически в каждом своем выступлении А. Лукашенко говорит о сокращении зоны передела. Не стоит удивляться. Тактические уступки возможны. Достаточно вспомнить пример «Брестского мира». Большевики были готовить отдать полстраны, ради сохранения… власти. Она переделу не подлежит.
Несколько слов о социальном контракте, о котором говорил Виталий Силицкий. Это важный момент для понимания возможных перемен. Но и тут требуется конкретизация. Все дело в том, что в 1994 г. контракт был подписан только с частью белорусского общества, и на последующих выборах эта «неполноценность» контракта уже дважды была пролонгирована.
Моя любимая тема - тема социокультурного раскола в белорусском обществе. Накапливающийся с годами объем социологических опросов показывает, что раскол углубляется. Подведем под него теоретическую базу.
Согласно теории Административного рынка С. Кордонского, общество состоит из бюрократов (участники борьбы за властные статусы), обывателей (заняты выживанием за счет адаптационных механизмов) и диссидентов (не участвуют в дележе власти, но и не желают слиться с обывателями). В Русской Системе Ю. Пивоварова - иная терминология, но та же суть. Общество состоит из власти, популяции и «лишних людей». Остановимся на последних подробнее: «Речь идет о тех индивидах и группах, которые не «перемолоты» Властью и потому не стали ни ее органом, ни частью Популяции, или же о людях, «выломившихся» из Популяции и Власти, нередко в результате ее же, Власти, деятельности, целенаправленной или побочной… Если Русская Система - это способ контроля Русской Власти над русской жизнью, то Лишний Человек - мера незавершенности Системы, индикатор степени «неперемолотости» русской жизни Системой и Властью» [10].
У нас - Белорусская Система, но с Русской Системой она находится в родственных отношениях, хотя отличия, разумеется, есть. Мы более продвинуты в западном направлении, и это, в частности, проявляется в доле «лишних людей». Согласно многолетним опросам НИСЭПИ, таковых в Беларуси около 30%. А. Лукашенко после победы в 1994 г. был даже готов подписать с ними отдельный социальный контракт. Приведу его высказывание, сделанное через несколько дней после триумфального второго тура: «Единственная идеология, способная нас всех объединить, - это идеология гражданского согласия и народного благосостояния… Необходимо думать над согласованием позиций разных социальных сил и выражающих их интересы партий и общественных организаций, механизмом реальной консолидации общества» [11].
Однако уже первая стычка с Верховным Советом отбила у него желание согласовывать позиции «разных социальных сил», и все пошло традиционным для Системы путем: «разные социальные силы» были объявлены несуществующими. Их место занял «единый белорусский народ», с ним и был подписан контракт.
Интересно, что для общественного мнения Беларуси подобная неполнота народного представительства не осталась незамеченной. Так, на вопрос «На Ваш взгляд на кого, прежде всего, опирается президент А. Лукашенко?», в тройке лидеров в августе 2006 г. оказались силовые структуры - 48.6%, пенсионеры - 41.4% и президентская «вертикаль» - 37%. Три же последние места заняли специалисты - 9.9%, культурная и научная элита - 8.3% и предприниматели - 4.5% [12]. Трудно подыскать более яркую иллюстрацию белорусской модели, которая пытается осуществить экономическую модернизацию, одновременно игнорируя и подавляя интересы профессиональных групп, ответственных за ее проведение.
Так способно ли УП Беларусь реформироваться? В принципе, да. История властецентричной системы - есть история ее реформирования. Прислушаемся в очередной раз к Ю. Пивоварову: «Что такое реформа в России? Это ослабление (вынужденное, как правило, поражением вовне) контроля за переделом. Это разрешение тому-то и тому-то вмешиваться в этот процесс. Это - разрешение тому-то и тому-то взять сверх нормы. Реакция? Возврат к контролю. Переход на диету для объевшихся» [13].
Таким образом, реформирование властецентричной передельной Системы - процесс циклический. Объективной причиной для его запуска служит дефицит ресурсов для передела. Следует особо подчеркнуть, что передел - это не механизм контроля власти над обществом, а форма сосуществования власти и общества. Но кроме объективной причины требуется и субъективная, и она обязательна: начало реформ всегда связано с появлением нового первого лица (самодержца, генсека, президента). Бывали случаи, когда «новое первое лицо» начинало реформы, а потом их сворачивало. Достаточно вспомнить «дней Александровых прекрасное начало», которое завершилось аракчеевщиной, но путь в обратную сторону не был пройден еще ни разу.
Безусловно, история не догма. Русская Система в свое время была порождена дефицитом людей, вынужденных осваивать необъятную и при этом довольно скудную территорию. Такое соотношение требовало закрепощения людей, иначе они уходили из под контроля власти на еще необжитые земли. Закрепощались, в первую очередь, топ-менеджеры очередного УП (а система всегда самоорганизовывалась в форме УП). Такое соотношение делало запредельными транзакционные издержки по обмену товарами, поэтому-то вместо рынка и возник передел.
Беларусь воспроизводит Систему по инерции. Она компактная, с открытой экономикой и т.д. и т.п. Само количество «лишних людей», с которыми за 13 лет власть так и не смогла ничего сделать, говорит о возможности смены цивилизационного вектора. Но в один прыжок преодолеть пропасть, разделяющую нас и западный мир, скорее всего, не получится, так как переход от президентской республики с его белорусской спецификой к республике парламентской (без такой специфики) потребует перехода к иному типу общества.
Не исключено, что Алексей Пикулик прав, подчеркивая роль ренты как фактора стабильности современной Беларуси. Да, функционирующая у нас Система формировалась веками и была ответом на скудность ресурсов. Но сегодня ситуация изменилась, белорусское общество, в частности, превращается в общество потребления. Классическими мобилизационными методами удержать его становится все труднее.
Виталий Силицкий верит в неизбежность реформ, и с этим следует согласиться. Но реформирование начнется не потому, что какие-то группы придут к власти под флагом новых программ. Шанс на это самый минимальный. «Изменения ожидаемы потому, что общее принудительное давление распадающейся системы рано или поздно должно привести к выработке определенных правил игры» [14]. Сокращающееся количество вещественной субстанции, пригодной для передела, будет к этому подталкивать, и чем дальше, тем сильнее. При этом необходимо помнить, что власть инициирует и проводит реформы всегда с одной и той же целью - сохранения себя, любимой.
[1] А. Лукашенко. Вступительное слово на пресс-конференции 20 марта 2006 г., www.president.gov.by
[2] Л. Шевцова. Интервью фонду «Либеральная миссия», www.liberal.ru
[3] Ю. Пивоваров. Дуалистический характер российского государственного устройства, www.politklass.ru
[4] А. Лукашенко. Итоги референдума, www.president.gov.by
[5] А. Лукашенко. Пресс-конференция пресс-конференция 23.11.2005, www.president.gov.by
[6] А. Лукашенко. Пресс-конференция для руководителей белорусских СМИ. Газета «Белорусы и рынок» № 15. 16.04.2007.
[7] А. Аузан. Институциональная экономика. М., ИНРА-М, 2005, с. 261
[8] Алексеев Н.Н. Русский народ и государство. М., 1998, с. 76-77
[9] там же, с. 114
[10] Беседа с Ю. Пивоваровым, www.politstudies.ru
[11] А. Лукашенко. Выступление на торжественном заседании, посвященному Дню независимости 26.07.1994
[12] www.iiseps.org
[13] Ю. Пивоваров. Полная гибель всерьез. М. РОССПЕН, 2004, с. 223
[14] Л. Гудков. Дискуссия «Российская государственность сегодня» на www.liberal.ru