Королева Лира
Оригинал взят у nmkravchenko в Королева Лира
23 июня 1889 года родилась Анна Ахматова.
Когда она умерла, Е. Евтушенко очень точно выразил чувства современников:
Не верилось, когда она жила,
Не верилось, когда ее не стало...
Теперь, когда Ахматова напечатана практически вся, сбылось её предсказание:
Я притворюсь беззвучною зимой
И вечные навек захлопну двери.
И всё-таки узнают голос мой,
И всё-таки опять ему поверят.
Все расхищено, предано, продано,
Черной смерти мелькало крыло,
Все голодной тоскою изглодано,
Отчего же нам стало светло?
И так близко подходит чудесное
К развалившимся грязным домам...
Никому, никому неизвестное,
Но от века желанное нам.
Это был 1921 год. Разруха, голод, самый конец гражданской войны, из которой страна выходила с неимоверным напряжением сил. Старый мир был разрушен, новый только еще начинал жить. И посреди обломков разрушенного старого, который был ее миром, она произносит эти слова, благословляя вечную мудрую новизну жизни.
В этом стихотворении ― предвкушение жизни, которая словно начинается сначала. Многими прежними единомышленниками Ахматовой, которые ждали от нее новых перчаток с левой руки на правую, подобные стихи воспринимались в штыки, они их разочаровывали. Г. Иванов писал, как некоторые с недоумением говорили: "большевизм какой-то". А это была просветленная болью ее неизменная любовь к России и ее будущему, в которое она, несмотря ни на что, верила.
И вовсе я не пророчица.
Жизнь моя светла, как ручей.
Просто мне петь не хочется
Под звон тюремных ключей... ―
смиренно скажет она в середине 30-х, хотя пророчицей была и этот дар зоркости, проницательности, а потом и прорицания открыла в себе еще в юности:
А под ним тот профиль горбатый,
И парижской челки атлас,
И зеленый, продолговатый,
Очень зорко видящий глаз.
Порой она сама пугалась своей зоркости, потому что видела далеко во все стороны света и во все концы времени...
Когда погребают эпоху,
Надгробный псалом не звучит.
Крапиве, чертополоху
Украсить ее предстоит.
И только могильщики лихо
Работают. Дело не ждет!
И тихо так, господи, тихо.
Что слышно, как время идет.
А после она выплывает,
Как труп на весенней реке, ―
Но матери сын не узнает,
И внук отвернется в тоске.
До жути актуально звучат сейчас эти строки ― помогают заглянуть в наше недалекое будущее и хоть как-то к нему подготовиться.
23 июня 1889 года родилась Анна Ахматова.
Когда она умерла, Е. Евтушенко очень точно выразил чувства современников:
Не верилось, когда она жила,
Не верилось, когда ее не стало...
Теперь, когда Ахматова напечатана практически вся, сбылось её предсказание:
Я притворюсь беззвучною зимой
И вечные навек захлопну двери.
И всё-таки узнают голос мой,
И всё-таки опять ему поверят.
Все расхищено, предано, продано,
Черной смерти мелькало крыло,
Все голодной тоскою изглодано,
Отчего же нам стало светло?
И так близко подходит чудесное
К развалившимся грязным домам...
Никому, никому неизвестное,
Но от века желанное нам.
Это был 1921 год. Разруха, голод, самый конец гражданской войны, из которой страна выходила с неимоверным напряжением сил. Старый мир был разрушен, новый только еще начинал жить. И посреди обломков разрушенного старого, который был ее миром, она произносит эти слова, благословляя вечную мудрую новизну жизни.
В этом стихотворении ― предвкушение жизни, которая словно начинается сначала. Многими прежними единомышленниками Ахматовой, которые ждали от нее новых перчаток с левой руки на правую, подобные стихи воспринимались в штыки, они их разочаровывали. Г. Иванов писал, как некоторые с недоумением говорили: "большевизм какой-то". А это была просветленная болью ее неизменная любовь к России и ее будущему, в которое она, несмотря ни на что, верила.
И вовсе я не пророчица.
Жизнь моя светла, как ручей.
Просто мне петь не хочется
Под звон тюремных ключей... ―
смиренно скажет она в середине 30-х, хотя пророчицей была и этот дар зоркости, проницательности, а потом и прорицания открыла в себе еще в юности:
А под ним тот профиль горбатый,
И парижской челки атлас,
И зеленый, продолговатый,
Очень зорко видящий глаз.
Порой она сама пугалась своей зоркости, потому что видела далеко во все стороны света и во все концы времени...
Когда погребают эпоху,
Надгробный псалом не звучит.
Крапиве, чертополоху
Украсить ее предстоит.
И только могильщики лихо
Работают. Дело не ждет!
И тихо так, господи, тихо.
Что слышно, как время идет.
А после она выплывает,
Как труп на весенней реке, ―
Но матери сын не узнает,
И внук отвернется в тоске.
До жути актуально звучат сейчас эти строки ― помогают заглянуть в наше недалекое будущее и хоть как-то к нему подготовиться.