Добро пожаловать на кастинг
Игорь Миркурбанов ставит социальный эксперимент: он пригласил промоутеров, продюсеров и актеров, которые играют промоутеров, продюсеров и актеров и хочет показать нам нас самих. Это как реалити-шоу, только жесче, беспощадней и смешней. Мы встретились с режиссером накануне премьеры спектакля "Кастинг", и вот что он нам рассказал.
Игорь Миркубанов - актер, режиссер. Закончил Гитис, режиссерский курс Марка Захарова и А.А.Гончарова. До этого учился в Новосибирской государственной консерватории им. М. И. Глинки (НГК) по классу дирижер симфонического оркестра. Работал в театре им.Вл. Маяковского, театре Гешер (Тель-Авив). Япония, Америка, Израиль, Германия - вел мастер-классы, играл, ставил, преподавал.
О ПЬЕСЕ
Когда меня просят определить жанр пьесы, я сразу машу руками и говорю, идите… к агенту. На мой взгляд, классификация по жанрам стала работой бессмысленной с того момента, как был изобретен пульт дистанционного управления и человек получил возможность создавать собственный видеоряд с помощью переключения каналов. В мозгах у людей все уже давно монтируется самостоятельно и эта классификация - комедия-фарс-трагифарс-социальная драма - это, как мне кажется, уже нафталин, серьезный позавчерашний день, настолько всё то, что нас окружает парадоксально, абсурдно и коллажно. И в отношении «Кастинга» я вам не скажу, что это - политический театр, публицистический, доку-драма или что-то еще. Но в этой пьесе есть внятная гражданская позиция автора, чего я, на самом деле, давно не встречал, и для меня это важно. С этим я пришел в «Другой театр» к Сергею Петрейкову и мы очень быстро поняли друг друга.
О ТОМ, ЧТО ВАЖНО.
Главный герой пьесы - это не маргинал, не отщепенец, а человек, который по всем своим человеческим качествам достоин лучшего, может быть, даже больше других, и по праву на это рассчитывает. Имеет полное право чувствовать себя достойным человеком, не нарываясь постоянно на некое бытовое хамство, которое стало нормальной формой общения в нашем обществе. В понятие «бытовое хамство» я вкладываю не только, что вас где-то там пихнули в метро, или наступили на ногу и не извинились, это нечто большее. Это некая система взаимопонимания, взаимокодов, которое все время вынужденно присутствует в нашей жизни, так или иначе, определяет статус каждого. Вы замечали, что мы всегда обеспокоены проблемой статуса. Встречаясь с человеком, даже если мы на равных, все равно не можем себе позволить такой роскоши как статусное равновесие. Немедленно надо продемонстрировать свое преимущество: либо упомянуть влиятельного знакомого, либо показать часы за 50 тысяч евро. Но ведь другие часы, за 5 тысяч рублей показывают то же самое время! А если человеку не удалось заявить о своем главенстве, это его начинает очень сильно беспокоить, раздражать.
Такое впечатление, что мы в состоянии тотальной войны находимся. Я выхожу на улицу и эту войну вижу: менты (не скажу слово милиция в данном социально-временном геополитическом контексте) воюют с собственным народом, давно и очень успешно.
Народ против милиции также воюет всеми доступными способами. Водители воюют с пешеходами и друг с другом. Пешеходы с водителями, и уже до стрельбы. Неонацисты - с гастарбайтерами, гастарбайтеры - с другими гастарбайтерами и так далее. И выше тоже самое происходит. Видишь это и вдруг понимаешь, что остальное, что связано с высоким искусством, это наверно может подождать, потому что наступил момент, когда надо сказать о чем-то по-настоящему важном для всех нас. Не сидеть в окопах и ждать чего-то, наблюдая вокруг повальное оголтелое медиа-хамство.
Когда мне говорят там, за рубежом, плохо, неискренне, приклеенные американские улыбки, все это настолько искусственно и противно, я спрашиваю этого человека: вам что милей - формальная доброжелательность, о которой, кстати, Шопенгауэр пишет как о норме отношений в нормальном социально-развитом обществе, либо искреннее хамство, которое стало для нас нормой отношений? Пусть не больше - не теплота и задушевность, а НОРМАЛЬНАЯ доброжелательность. Ну ответьте. Мы все делаем вид, что мы все нормальные социально-нормативные люди, законов не нарушаем, живем в открытом обществе. Тем не менее постоянно транслируем другу друг определенные коды. Джунгли, агрессия, как форма защиты. И эти коды формируют систему нашего взаимодействия.
От решения этих вопросов не уйти. И действительно, доколе, можно бегать по парку и видеть под каждым лопушком то бутылку, то шприц, то пачку сигарет. Мы же не можем только в пробках стоять и этого не видеть, а наблюдать мир из окна собственного автомобиля, поставив какую-то медитативную музыку, как делают многие мои друзья, как будто за пределами собственного автомобиля жизнь закончилась. Или въехав в собственный периметр, охрана ворота закрыла и живешь благополучно. Но есть тротуары, метро, парки, вокзалы, где все это чудовищно не устроено. А устроено это будет тогда, когда внутри что-то с людьми начнет происходить. Сколько можно сталкиваться с этим взаимным неуважением? Я кричу об этом, правда. Есть вещи, которые вызывают мои желание что-то сказать, поправить, и я хочу это сделать через постановку. Может быть, это первый такой случай у меня, когда начинаешь что-то делать, потому что действительно, что называется, «не могу молчать». Важно, что я попробовал.
Кстати, в пьесе присутствует ненормативная лексика, что меня чудовищно беспокоит. Мы пока от этого не отказываемся, потому что здесь она не притянута за уши. К моему огромному сожалению, без этого наверно не обойтись, но к несчастью это тоже стало нормой общения во многих кругах. Я не сторонник этого, правда. Но тем не менее, если спектакль сделан правильно и по форме там все чисто и ясно, то мат не должен вызывать раздражение. Он там незаменим, законен, убедителен.
ЗЕРКАЛО ЗЕРКАЛА
Не буду кокетничать, говорить, что я не думаю о публике. Я действительно о ней не думаю. Потому что как только я начну думать, понравится это публике или нет, так или иначе появятся какие-то внутренние ограничители, от которых я должен сейчас быть свободен сам и освободить актеров. Есть текст. Его нужно правильно прочесть, сыграть, услышав авторские темпоритмы.
Я не нахожу в себе такого окаянства что-то декларировать или чем-то обязывать, в самой пьесе есть много всего. Впервые в своей практике, и это произошло именно в связи с этой пьесой, я сказал актерам: как ни странно это прозвучит, и вы поймете это потом, но моя задача, чтобы зритель, который вас видел в других ролях и пришел посмотреть сейчас, по окончании спектакля не сказал «какой блестящий актер! какая блестящая работа, какой профессионал!» А чтобы зритель сказал себе: «Надо же, я думал об этом актере, как о человеке, хуже». Пусть произойдет переворот.
О тех, кому не надо ставить «мизансцену зрачков»
Тут самое главное было найти правильных людей. Важно было, чтобы каждый из актеров пришел в эту историю со своей имиджевой, простите за такое слово, наработкой, своим багажом, опытом. По пьесе: есть один практикующий актер (Артур Смольянинов), и остальные - представители некоей структуры, которые выбирают, куда - не имеет значения, выбирается ли этот человек в драматический спектакль, в мюзикл либо на программу фабрика звезд или куда-то еще. Так вот эти «структуры» представляют действительно известные продюсеры и промоутеры, шоу-мены: Сергей Кальварский, Андрей Фомин, Алексей Агранович, Александр Корчинов, Рамиль Сабитов. И вот они как раз очень близки к этому по роду своей деятельности и для меня это попадание было не последним по важности, потому что это определенный опыт, наработки, взаимодействия отношений, определенный язык. Пьеса им показалась почти стенограммой их реальной жизни, показался точным и поэтому они согласились в этом участвовать, за что я им благодарен.
Как правило, я выбираю таких актеров, да я и сам таким был, которым не надо ставить «мизансцену зрачков». Это я так назвал. (смеется) Это когда режиссер выверяет каждую минуту существования на сцене. Я отдал актерам легенду на откуп - каждый их них вправе придумать про персонаж все что угодно. Говорю - придумывайте что хотите, лишь бы это звучало, как я себе это представляю. Ненавижу, когда они договариваются в курилках, и со мной пытаются договариваться. Я это тоже сразу пресекаю. Мне нужен не пустой сосуд, который я наполню смыслом. А нужен актер, имеющий собственное наполнение и вот это наполнение оно должно вписываться в общую эту историю. Каждый с особой яркой индивидуальностью. Я очень надеюсь на то, что и в процессе работы мы поправим какие-то вещи внутри себя. И на зрителей это перейдет - желание сделать над собой усилие. И этого для задачи спектакля будет достаточно.
ЛЮБОПЫТНАЯ ПЬЕСА...
Я надеюсь, что будет и возможность и улыбнуться и посмеяться. Но то, что она страшненькая - это однозначно.
Читка пьесы «Кастинг» Германа Грекова и Юрия Муравицкого, состоявшаяся в лаборатории театра «Сцена-Молот», вызвала самые горячие споры - некоторые участники, не выдерживая напряжения бурной дискуссии, вставали и уходили из зала. Заданный тон обсуждения стал подтверждением, что проблематика пьесы - влияние масс-медиа на сознание людей и тотальный контроль происходящего - всерьез волнует аудиторию. Пьеса была названа зрителями первым шагом к политическому театру, которого нет в России.
Юрий Муравицкий, драматург, художественный руководитель лвсьвенского театра драмы:
"Я был в подобной ситуации неоднократно. Долгое время, в Москве я по инерции жил по законам кастингов, я видел это надменное отношение к людям. И я просто сказал однажды: "Давайте я уйду!". Я не стал высказываться так, как высказался главный герой, но я знаю тех, кто на кастингах выдавал подобные нецензурные монологи. Я уехал из Москвы именно потому, что не хочу иметь отношения к этой системе, не хочу быть в одном журнале с Филиппом Киркоровым. А я хочу говорить об этой лживой реальности открыто".
Эдуард Бояков, арт-директор театра «Сцена-Молот»:
«Пьеса «Кастинг» провоцирует споры. Мы все расходимся во мнениях. Если возникает желание спорить - значит, главная функция выполнена. Потому что театр именно этим диалогом и должен заниматься, особенно в такой стране как наша, где существует очень изощренная, внятная и изящная политическая цензура. Эту цензуру мы даже не замечаем, не знаем, против чего протестовать. «Кастинг» - о том, как протест становится востребованным товаром. Этим пьеса ценна и важна».
Когда и где можно увидеть спектакль читайте ЗДЕСЬ: http://www.dteatr.ru/afisha.html
Игорь Миркубанов - актер, режиссер. Закончил Гитис, режиссерский курс Марка Захарова и А.А.Гончарова. До этого учился в Новосибирской государственной консерватории им. М. И. Глинки (НГК) по классу дирижер симфонического оркестра. Работал в театре им.Вл. Маяковского, театре Гешер (Тель-Авив). Япония, Америка, Израиль, Германия - вел мастер-классы, играл, ставил, преподавал.
О ПЬЕСЕ
Когда меня просят определить жанр пьесы, я сразу машу руками и говорю, идите… к агенту. На мой взгляд, классификация по жанрам стала работой бессмысленной с того момента, как был изобретен пульт дистанционного управления и человек получил возможность создавать собственный видеоряд с помощью переключения каналов. В мозгах у людей все уже давно монтируется самостоятельно и эта классификация - комедия-фарс-трагифарс-социальная драма - это, как мне кажется, уже нафталин, серьезный позавчерашний день, настолько всё то, что нас окружает парадоксально, абсурдно и коллажно. И в отношении «Кастинга» я вам не скажу, что это - политический театр, публицистический, доку-драма или что-то еще. Но в этой пьесе есть внятная гражданская позиция автора, чего я, на самом деле, давно не встречал, и для меня это важно. С этим я пришел в «Другой театр» к Сергею Петрейкову и мы очень быстро поняли друг друга.
О ТОМ, ЧТО ВАЖНО.
Главный герой пьесы - это не маргинал, не отщепенец, а человек, который по всем своим человеческим качествам достоин лучшего, может быть, даже больше других, и по праву на это рассчитывает. Имеет полное право чувствовать себя достойным человеком, не нарываясь постоянно на некое бытовое хамство, которое стало нормальной формой общения в нашем обществе. В понятие «бытовое хамство» я вкладываю не только, что вас где-то там пихнули в метро, или наступили на ногу и не извинились, это нечто большее. Это некая система взаимопонимания, взаимокодов, которое все время вынужденно присутствует в нашей жизни, так или иначе, определяет статус каждого. Вы замечали, что мы всегда обеспокоены проблемой статуса. Встречаясь с человеком, даже если мы на равных, все равно не можем себе позволить такой роскоши как статусное равновесие. Немедленно надо продемонстрировать свое преимущество: либо упомянуть влиятельного знакомого, либо показать часы за 50 тысяч евро. Но ведь другие часы, за 5 тысяч рублей показывают то же самое время! А если человеку не удалось заявить о своем главенстве, это его начинает очень сильно беспокоить, раздражать.
Такое впечатление, что мы в состоянии тотальной войны находимся. Я выхожу на улицу и эту войну вижу: менты (не скажу слово милиция в данном социально-временном геополитическом контексте) воюют с собственным народом, давно и очень успешно.
Народ против милиции также воюет всеми доступными способами. Водители воюют с пешеходами и друг с другом. Пешеходы с водителями, и уже до стрельбы. Неонацисты - с гастарбайтерами, гастарбайтеры - с другими гастарбайтерами и так далее. И выше тоже самое происходит. Видишь это и вдруг понимаешь, что остальное, что связано с высоким искусством, это наверно может подождать, потому что наступил момент, когда надо сказать о чем-то по-настоящему важном для всех нас. Не сидеть в окопах и ждать чего-то, наблюдая вокруг повальное оголтелое медиа-хамство.
Когда мне говорят там, за рубежом, плохо, неискренне, приклеенные американские улыбки, все это настолько искусственно и противно, я спрашиваю этого человека: вам что милей - формальная доброжелательность, о которой, кстати, Шопенгауэр пишет как о норме отношений в нормальном социально-развитом обществе, либо искреннее хамство, которое стало для нас нормой отношений? Пусть не больше - не теплота и задушевность, а НОРМАЛЬНАЯ доброжелательность. Ну ответьте. Мы все делаем вид, что мы все нормальные социально-нормативные люди, законов не нарушаем, живем в открытом обществе. Тем не менее постоянно транслируем другу друг определенные коды. Джунгли, агрессия, как форма защиты. И эти коды формируют систему нашего взаимодействия.
От решения этих вопросов не уйти. И действительно, доколе, можно бегать по парку и видеть под каждым лопушком то бутылку, то шприц, то пачку сигарет. Мы же не можем только в пробках стоять и этого не видеть, а наблюдать мир из окна собственного автомобиля, поставив какую-то медитативную музыку, как делают многие мои друзья, как будто за пределами собственного автомобиля жизнь закончилась. Или въехав в собственный периметр, охрана ворота закрыла и живешь благополучно. Но есть тротуары, метро, парки, вокзалы, где все это чудовищно не устроено. А устроено это будет тогда, когда внутри что-то с людьми начнет происходить. Сколько можно сталкиваться с этим взаимным неуважением? Я кричу об этом, правда. Есть вещи, которые вызывают мои желание что-то сказать, поправить, и я хочу это сделать через постановку. Может быть, это первый такой случай у меня, когда начинаешь что-то делать, потому что действительно, что называется, «не могу молчать». Важно, что я попробовал.
Кстати, в пьесе присутствует ненормативная лексика, что меня чудовищно беспокоит. Мы пока от этого не отказываемся, потому что здесь она не притянута за уши. К моему огромному сожалению, без этого наверно не обойтись, но к несчастью это тоже стало нормой общения во многих кругах. Я не сторонник этого, правда. Но тем не менее, если спектакль сделан правильно и по форме там все чисто и ясно, то мат не должен вызывать раздражение. Он там незаменим, законен, убедителен.
ЗЕРКАЛО ЗЕРКАЛА
Не буду кокетничать, говорить, что я не думаю о публике. Я действительно о ней не думаю. Потому что как только я начну думать, понравится это публике или нет, так или иначе появятся какие-то внутренние ограничители, от которых я должен сейчас быть свободен сам и освободить актеров. Есть текст. Его нужно правильно прочесть, сыграть, услышав авторские темпоритмы.
Я не нахожу в себе такого окаянства что-то декларировать или чем-то обязывать, в самой пьесе есть много всего. Впервые в своей практике, и это произошло именно в связи с этой пьесой, я сказал актерам: как ни странно это прозвучит, и вы поймете это потом, но моя задача, чтобы зритель, который вас видел в других ролях и пришел посмотреть сейчас, по окончании спектакля не сказал «какой блестящий актер! какая блестящая работа, какой профессионал!» А чтобы зритель сказал себе: «Надо же, я думал об этом актере, как о человеке, хуже». Пусть произойдет переворот.
О тех, кому не надо ставить «мизансцену зрачков»
Тут самое главное было найти правильных людей. Важно было, чтобы каждый из актеров пришел в эту историю со своей имиджевой, простите за такое слово, наработкой, своим багажом, опытом. По пьесе: есть один практикующий актер (Артур Смольянинов), и остальные - представители некоей структуры, которые выбирают, куда - не имеет значения, выбирается ли этот человек в драматический спектакль, в мюзикл либо на программу фабрика звезд или куда-то еще. Так вот эти «структуры» представляют действительно известные продюсеры и промоутеры, шоу-мены: Сергей Кальварский, Андрей Фомин, Алексей Агранович, Александр Корчинов, Рамиль Сабитов. И вот они как раз очень близки к этому по роду своей деятельности и для меня это попадание было не последним по важности, потому что это определенный опыт, наработки, взаимодействия отношений, определенный язык. Пьеса им показалась почти стенограммой их реальной жизни, показался точным и поэтому они согласились в этом участвовать, за что я им благодарен.
Как правило, я выбираю таких актеров, да я и сам таким был, которым не надо ставить «мизансцену зрачков». Это я так назвал. (смеется) Это когда режиссер выверяет каждую минуту существования на сцене. Я отдал актерам легенду на откуп - каждый их них вправе придумать про персонаж все что угодно. Говорю - придумывайте что хотите, лишь бы это звучало, как я себе это представляю. Ненавижу, когда они договариваются в курилках, и со мной пытаются договариваться. Я это тоже сразу пресекаю. Мне нужен не пустой сосуд, который я наполню смыслом. А нужен актер, имеющий собственное наполнение и вот это наполнение оно должно вписываться в общую эту историю. Каждый с особой яркой индивидуальностью. Я очень надеюсь на то, что и в процессе работы мы поправим какие-то вещи внутри себя. И на зрителей это перейдет - желание сделать над собой усилие. И этого для задачи спектакля будет достаточно.
ЛЮБОПЫТНАЯ ПЬЕСА...
Я надеюсь, что будет и возможность и улыбнуться и посмеяться. Но то, что она страшненькая - это однозначно.
Читка пьесы «Кастинг» Германа Грекова и Юрия Муравицкого, состоявшаяся в лаборатории театра «Сцена-Молот», вызвала самые горячие споры - некоторые участники, не выдерживая напряжения бурной дискуссии, вставали и уходили из зала. Заданный тон обсуждения стал подтверждением, что проблематика пьесы - влияние масс-медиа на сознание людей и тотальный контроль происходящего - всерьез волнует аудиторию. Пьеса была названа зрителями первым шагом к политическому театру, которого нет в России.
Юрий Муравицкий, драматург, художественный руководитель лвсьвенского театра драмы:
"Я был в подобной ситуации неоднократно. Долгое время, в Москве я по инерции жил по законам кастингов, я видел это надменное отношение к людям. И я просто сказал однажды: "Давайте я уйду!". Я не стал высказываться так, как высказался главный герой, но я знаю тех, кто на кастингах выдавал подобные нецензурные монологи. Я уехал из Москвы именно потому, что не хочу иметь отношения к этой системе, не хочу быть в одном журнале с Филиппом Киркоровым. А я хочу говорить об этой лживой реальности открыто".
Эдуард Бояков, арт-директор театра «Сцена-Молот»:
«Пьеса «Кастинг» провоцирует споры. Мы все расходимся во мнениях. Если возникает желание спорить - значит, главная функция выполнена. Потому что театр именно этим диалогом и должен заниматься, особенно в такой стране как наша, где существует очень изощренная, внятная и изящная политическая цензура. Эту цензуру мы даже не замечаем, не знаем, против чего протестовать. «Кастинг» - о том, как протест становится востребованным товаром. Этим пьеса ценна и важна».
Когда и где можно увидеть спектакль читайте ЗДЕСЬ: http://www.dteatr.ru/afisha.html