Вторгалась ли Россия на территорию Украины?
(Непростой выбор Кремля)
К публикации « Stratfor: Украина уязвима для действий России» получил такой комментарий:
«Для некоторых аналитиков нападение России на Украину или Грузию - это однозначный факт. Рассуждения только о целях и планах. Хотя я не уверен что цель России - это противостояние Америке»
К сожалению, ответ кратким не получился. Надеюсь, что будет хотя бы содержательным:
Наша беда в том, что мы пытаемся осмыслить боевые действиях в Грузии и на Украине как отдельные военные операции или даже военные кампании, осуществляемые на фоне мирного течения социально-политических процессов на территории СССР и в мире в целом. Т.е. вот жили себе люди мирно, горя не зная, и тут вдруг кто-то на кого-то напал. В этом контексте можно говорить, в том числе, и о том, что Россия куда-то там вторглась. И с точки зрения такого «локального» видения против России можно выдвинуть вполне обоснованные обвинения. Они и выдвигаются. И используются в качестве обоснования антироссийских санкций, например. Экономических и иных.
Но есть и другая точка зрения на происходящие вокруг и внутри России процессы (которую я не только разделяю, но, по возможности, пытаюсь отстаивать). Суть ее в том, что историческая Россия (а для меня это и Киевская Русь, и Российская Империя, и Советский Союз, и нынешняя Россия, и так называемые «независимые» государства, образовавшиеся на месте республик, входивших в состав СССР, в том числе - республики Закавказья, и Прибалтика) находится в состоянии войны с Западом. Эта война ведется преимущественно неклассическими средствами, но в отдельных эпизодах «проявляется» в форме классических боевых действий. Такая вот современная война, где основные баталии разворачиваются в социальных сетях, и на фондовых биржах, а ракетно-ядерное оружие незримо присутствует - как дополнительный фактор давления на психику обычных людей и особо впечатлительных политиков. В условиях такой войны классические боевые действия нередко (а может быть, и как правило) провоцируются, инициируются и ведутся не столько для достижения конкретных оперативных или даже тактических результатов, сколько как информационный повод для «неклассических» (например, пропагандистских) акций.
С этой точки зрения боевые действия, даже инициированные Россией, следует рассматривать в общем контексте современной войны, куда входят и экономические санкции против России, и ответные санкции, и публикации частной разведывательно-аналитической компании Stratfor, и высылка из России дипломатов США, и многочисленные военные учения, проводимые как НАТО, так и российским военным ведомством, и арест Ходорковского, и кампания в СМИ вокруг этого ареста, и митинги Навального, и «Красный марш» движения «Суть времени», и много чего еще - список этот без труда сможет продолжить любой человек с головой на плечах.
Если все эти акты современной войны рассматривать не как хаотический набор рефлексий одной стороны на судорожные действия другой, если рассматривать их как результат стратегического планирования наступательных операций и ответных оборонительных действий, то станет понятно, что «классические» боевые действия, инициируемые Россией, вполне могут оказаться вынужденными мерами, являющимися ответом, в том числе, и на те действия противника, которые - формально - нельзя отнести к методам классической войны.
В массовом сознании войной считается исключительно классическая война
Мы можем порассуждать (и охотно это делаем) о политике, о продажных СМИ, о коррупции, о войне, а также о том, в чьих интересах она ведется - за наш счет, естественно. Нам кажется, что мысли, которые так легко всплывают из глубин нашего сознания - наши собственные, нами выстраданные. Нам не приходит в голову, что эти мысли кто-то мог нам навязать. Мы склонны думать, что навязывать свои мысли свободным гражданам России - это прерогатива Кремля. Исключительно. А главное, чем мысли-то плохи? Понятные же и очевидные вещи:
«Где политика - там грязь и коррупция. Где война - там кровь и смерть».
На Донецк, Горловку и Авдеевку обрушиваются снаряды и мины - «вот это война, не поспоришь».
Навальный вывел несовершеннолетних пацанов на антиправительственный митинг - «это не война, это демократия в действии».
Мальчишек Навального, ставших (по причине собственной правовой безграмотности) соучастниками нарушений российского законодательства, сажают в автозаки - это «проявление тирании Путинского режима, за последние 20 лет всем надоевшего, насквозь прогнившего и коррумпированного».
Войны, как известно, бывают справедливые и несправедливые
Возьмем в качестве примера киевский вариант интерпретаци событий на Донбассе.
Подразделения ВСУ участвуют в карательных акциях на территории Донецкой и Луганской областей, население которых не выразило должной поддержки бандеровцам в Киеве, - «это антитеррористическая операция («АТО»), призванная восстановить конституционный порядок». И это после «революції гідності», свергнувшей Януковича, какого бы там ни было, но законно избранного президента Украины!
В Славянск и Горловку вошли небольшие группы добровольцев из России, чтобы помочь жителям Донбасса, оказавшимся перед реальной угрозы расправы со стороны заезжих бандеровцев и карательных подразделений нацгвардии и ВСУ (подобно бойцам интербригад во времена мятежа Франко), - «это террористы, руководимые из Москвы представителями ГРУ, КГБ и лично Владиславом Юрьевичем Сурковым».
Подразделения ВСУ овладели господствующей над Славянском высотой Карачун и начали методично обстреливать город и его окрестности, последовательно наращивая огневую мощь - начав с 80-мм мин и доведя ее до залпов из установок РСЗО БМ-21 «Град» - «это вполне законные антитеррористические действия против банды Стрелкова-Гиркина».
Но можно ведь рассуждать и так:
События на Донбассе развивались по законам эскалации конфликта. Понятно, что было бы величайшей глупостью, если бы Россия отказала в поддержке пророссийски настроенной части населения Украины. Но и оказывать эту поддержку можно было только дозированно, балансируя на грани между концептами «Россия - агрессор и оккупант» и «Россия - защитник и поборник справедливости». Поставки оружия ополчению ДНР и ЛНР (конечно же, через неправительственные коммерческие структуры - типичная практика для подобных конфликтов) наращивались по мере наращивания усилий ВСУ и нацгвардии в рамках «АТО». Процесс, таким образом, развивался линейно: Киев постепенно брал бразды управления над армейскими структурами, но и Донбасс худо-бедно защищал себя и получал возможность формировать свою антибандеровскую администрацию, создавать военные и гражданские структуры - аналогично тому, как это было в Приднестровье.
Ситуация резко ухудшилась после «свала» Стрелкова из Славянска и Краматорска. Возникла непосредственная угроза Донецку и Луганску. К этому времени ВСУ оказались в достаточной степени втянуты в конфликт, приобретавший все более явные черты гражданской войны. Спецназу ВСУ удалось провести несколько удачных операций - взятие Дебальцево поставило под угрозу коммуникации между ДНР и ЛНР, у Киева появились перспективы отсечения ополченцев республик от российской границы, чреватого утратой канала снабжения Республик и их полной блокадой.
Непростой выбор
В этой ситуации Россия оказалась перед непростым выбором: ждать развития событий, в условиях, когда украинские силовики фактически овладели стратегической инициативой, либо предпринять решительные шаги к тому, чтобы эту ситуацию переломить.
В первом варианте моральные и репутационные издержки России были бы недопустимо велики. Предать пророссийский Донбасс - слишком уж по-горбачевски. Да и нагнетаемая Стрелковым истерия «Путин сливает Донбасс» давала антипутинским силам в России слишком серьезные козыри.
Второй вариант требовал решительных действий, которые могли были быть расценены как акт прямой агрессии России против суверенной Украины. По-видимому, выбирая второй вариант, руководство России исходило именно из понимания того, что война ведется не между Донбассом и «хунтой», не между Украиной и Россией, а между Россией и Западом. В этих условиях следовало рассмотреть два варианта реакции Запада на решительнубю помощь России Донбассу: станет ли НАТО явным участником боевых действий, или же останется в рамках ведущейся им прокси-войны. Судя по последствиям, Запад избрал второй вариант, уклонившись от прямого военного столкновения с Россией.
Россия оказала помощь ополчению ДНР и ЛНР, проявившуюся в том, что на Украине называют Иловайской трагедией. Российские официальные лица, по-видимому, никогда не признают факт непосредственного участия регулярных частей ВС РФ в событиях августа 2014 года. Единичные задокументированные факты, которые можно было бы интерпретировать как факт проведения командованием ВС РФ военной операции на Донбассе, не могут создать внятного представления о ее масштабах. Если какие-то воинские контингенты и пересекали Российско-украинскую границу в этот период, то предпринятые их командованием меры маскировки не позволили американским спутникам получить информацию, позволяющую оценить численность этих контингентов и оснащенность их военной техникой. Возможности же авиаразведки вдоль участков границы, «контролируемых ополчением», российские средства ПВО вообще свели к нулю. Над Донбассом к этому времени фактически была установлена бесполетная зона.
В то же время, ни один вменяемый военный эксперт не станет утверждать, что бригады ВСУ - вместе с имеющейся в их распоряжении бронетехникой - были разгромлены ополченцами, ведомыми Гиви и Моторолой. Есть еще один немаловажный факт: отказ США и НАТО вступить в конфликт непосредственно, как это было в Югославии или в Ливии, требовал от их официальных представителей большей сдержанности в обвинениях, предъявляемых России. Признав Россию агрессором, отвечай военной силой. В противном случае, ты струсил, следовательно, - проиграл. Поэтому-то Запад выбрал асимметричный военному решению ответ - им был взят курс на ужесточение санкций и наращивание подрывной деятельности внутри России.
Кстати, в том, что касается асимметричных решений, то у Запада определенный опыт их применения уже был. И весьма успешный.
Провокации и вынужденные ответные меры
1 мая 1960 года, как только погода над территорией Совеского Союза улучшилась, из Пешавара вылетел пилотируемый Фрэнсисом Пауэрсом самолет-разведчик U-2C ВВС США с заводским номером 360 и бортовым 56-6693 без опознавательных знаков. Его целью было фотографирование объектов космодрома Тюратам (Байконур), завода по производству плутония «Маяк» (Челябинская область), и ряда других стратегических объектов. При пролёте близ села Косулино Свердловской области, в районе Верхне-Сысертского водохранилища самолет был сбит ракетой ЗРК С-75.
Это чистая «классика». Военный самолет одного государства был сбит над территорией другого государства. В заявлении Госдепартамента США утверждалось, что самолет типа «Локхид У-2» 1 мая производил исследование погоды, брал пробы воздуха в верхних слоях атмосферы в районе советско-турецкой границы и из-за неисправности кислородного питания пилота сбился с курса. Как в детском стишке про козла, забравшегося в огород: «Сюда зашел случайно я, капусту съел нечаянно». Во всяком случае, Советскому Союзу никаких претензий предъявлено не было. Да, жалко, что русские сбили самолет, но ничего не поделаешь - на войне как на войне: полез куда не надо, был обнаружен, - получи в ответ! На «нормальной», классической войне «лезть куда не надо» - норма, если угодно, - обязанность. И на «ответку» жаловаться не принято.
А вот когда контуры войны размываются операциями прикрытия, например, информационными, тут, как говорится возможны варианты. И горе тем, кто не осознает, что действия противника, казалось бы невинные, - это та же война, только другими средствами.
Инцидент с южнокорейским лайнером
Южнокорейский Boeing 747-230B борт HL7442, выполнявший регулярный рейс KE007 по маршруту Нью-Йорк - Сеул 1 сентября 1983 года отклонился от курса, вошел в воздушное пространство СССР и был сбит истребителем-перехватчиком Су-15 (бортовой номер 17). Впоследствии командование вооруженных сил признало факт ошибочной идентификации самолета (имевшего сходные с американским разведчиком RC-135 размеры и конструкцию планера), послужившей причиной его уничтожения. Даже в США нашлись эксперты, которые сочли этот инцидент трагической ошибкой. Так, Рей МакГоверн, член Координационного совета ветеранов разведки США сделал следующее заявление:
«Американская разведка знала, что эта трагедия стала результатом ошибки, а вовсе не намеренным убийством - также как и трагедия 3 июля 1988 года, когда американский крейсер «Vincennes» выпустил ракету, сбившую иранский пассажирский лайнер в Персидском заливе, когда президент США Рональд Рейган назвал эти действия «объяснимой случайностью»
Однако сразу же после трагедии была развернута широкомасштабная кампания против СССР. Президент США Рональд Рейган назвал происшествие «преступлением против человечества, которое никогда не должно быть забыто», «актом варварства и нечеловеческой жестокости».
Можно понять возмущение и гнев граждан Южной Кореи. Однако размах протестных акций во всем мире трудно объяснить естественным для нормального человека негодованием по поводу случившегося. Тем более, что аналогичные инциденты, как правило, не были столь резонансными. Вовсе нет необходимости настаивать на том, что трагедия была спровоцирована Соединенными Штатами (а такие версии существуют). Но нет никаких сомнений в том, что это трагическое событие послужило информационным поводом для мощной информационно-психологической атаки на граждан СССР и его военно-политическое руководство. И у этой атаки был практический результат.
Руст у стен Кремля
В разгар перестройки, когда серьезные перемены происходили в высших эшелонах власти, произошел еще один инцидент. Он обошелся без человеческих жертв, однако по своим последствиям оказался куда более трагичным, чем инцидент с корейским Боингом.
В День пограничных войск СССР, 28 мая 1987 года самолет «Сессна-172 Скайхок» (бортовой номер D-ECJB), пилотируемый 18-летним немецким пилотом-любителем Матиасом Рустом приземлился у стен Кремля на Васильевском Спуске. Войска ПВО вели «Сессну» до Москвы и не пресекали полёт, потому что после инцидента с южно-корейским лайнером получили распоряжение: гражданские самолеты не сбивать. Однако в советских газетах его полёт был представлен как провал системы ПВО страны. Не заставили себя ждать и кадровые изменения - было заменено практически всё руководство Министерства обороны до командующих военными округами включительно. Американский специалист по национальной безопасности Вильям Одом так оценил последствия этого инцидента для советских Вооружённых Сил:
«После пролёта Руста в советской армии были проведены радикальные изменения, сопоставимые с чисткой вооруженных сил, организованной Сталиным в 1937 году»
Формально этот эпизод никак не отнесешь к числу «классически» военных. Если конечно не считать того, что именно армия оказалась униженной, парализованной и потому неспособной в ходе решающих событий августа 1991 года выполнить свою главную и единственную задачу - защитить страну от уничтожения. А ведь каждый советский воин - от рядового до маршала, принимая присягу, давал клятвенное обещание «до последнего дыхания быть преданным своему Народу, своей Советской Родине и Советскому Правительству».
Полет Руста не был случайностью, он был эпизодом холодной войны. Был ли он скоординирован с кликой Горбачева, воспользовался ли Горбачев им как «подарком с небес», или же с Горбачевым сыграли втемную, просчитав его, зная, что он не преминет воспользоваться подвернувшейся ему возможностью устранить своих политических противников из числа военных, - не столь важно. Важен результат, в значительной мере предопределивший поражение СССР в холодной войне. Поэтому у нас есть все основания считать этот «инцидент» актом агрессии, в котором значительная роль была отведена перестроечным СМИ, сыгравшей роль «пятой колонны».
Что делать, если война ведется с использованием «неклассических» средств?
Впрочем, осознать факт агрессии «неклассического» типа не просто. Ведь мы с младых ногтей впитали, как аксиому крылатое выражение Клаузевица: «Война есть не что иное, как продолжение политики, с привлечением иных средств», и нам, порой, невдомек, что кто-то мог переформулировать эту фразу, поменяв местами слова «война» и «политика»: «Политика есть не что иное, как продолжение войны, с привлечением иных средств». И небезуспешно использует это новое определение, беззастенчиво вмешиваясь во внутреннюю политику того или иного государства, разворачивая широкомасштабные пропагандистские кампании по дискредитации руководства страны, основ ее культуры, морально-этических ценностей, насаждая и спонсируя в этой стране сепаратистские и антиправительственные организации. Ситуация, когда глава государства - предатель, по крайней мере, понятна. Есть на кого свалить вину, на кого повесить всех дохлых собак.
А если глава государства - патриот? Что делать в этом случае руководству страны, осознающему, что против нее ведется война - преимущественно неклассическими средствами? Заявить об этом в открытую и, тем самым, мобилизовать народ на борьбу с противником?
Нечто подобное может позволить себе Порошенко.
«Россия ведет против Украины «гибридную» войну» - такова общая позиция бандеровского Киева. Порошенко - клиент Запада, зависящий от него почти во всем и не видящий для себя перспектив вне этой зависимости. В то же время для Запада Путин, «путинизм», «путинская Россия» - абсолютный враг. Делая выбор в пользу Запада, Киев неизбежно позиционирует себя как противник Кремля, во всяком случае - в его нынешней конфигурации. И заявления Порошенко об агрессии России против Украины, о том, что Россия оккупировала Крым и Донбасс, практически ничем ни ему лично, ни его окружению не грозит. Нынешний бандеровский режим лишил Украину суверенитета. Киев еще может пытаться балансировать между Россией и Западом, стараясь выторговать себе у последнего хоть какие-то преференции. Да и то лишь до тех пор, пока война между Россией и Западом не получила окончательное оформление, пока она не стала войной официально.
Сам же Запад - в условиях сложившейся военно-политической неопределенности - до последнего будет тянуть с открытым и явным объявлением войны России. Заверения в приверженности «делу мира» и ялтинским соглашениям, будут звучать на фоне осуществляемых либо непосредственно США, либо их клевретами действий и спецопераций, дестабилизирующих регионы мира с повышенной конфликтностью, на фоне санкций и откровенной поддержки деструктивных элементов внутри самой России.
А что может сказать Путин об отношениях между Россией и США? Между Россией и Украиной?
Для того, чтобы мобилизовать все силы на борьбу с «деструктивными элементами» надо было бы открыто заявить о том, что идет война, что ведет ее против России Запад, что использует он при этом весь арсенал «неклассических» средств, среди которых и пресловутые санкции, и митинги Навального, и конфликт на Украине. И что народ Украины - попал в жернова этой войны так же, как и народ России.
Но для многих акторов международной политики (хотя бы и для Китая) это будет означать, что именно Кремль раскручивает эскалацию напряженности между Россией и Западом, что это Кремль срывает саму возможность мирного урегулирования своих отношений с западными «партнерами». И куда может завести эта эскалация? В горячую фазу - с использованием термоядерного оружия? Готова ли нынешняя Россия, пережившая в постсоветское время разгром своего военно-промышленного комплекса, унижение армии, сравнительно недавно начавшая восстанавливать порушенное, признать сам факт этой, современной войны сегодня, сейчас, немедленно? Выступив, к примеру, с заявлением, начинающимся словами, похожими на эти:
«Граждане и гражданки Советского Союза!
Советское правительство и его глава тов. Сталин поручили мне сделать следующее заявление:
Сегодня, в 4 часа утра, без предъявления каких-либо претензий к Советскому Союзу, без объявления войны, германские войска напали на нашу страну, атаковали наши границы во многих местах и подвергли бомбежке со своих самолетов наши города - Житомир, Киев, Севастополь, Каунас и некоторые другие...»
Как именно перспективы подобных заявлений и последующих действий оценивает нынешнее руководство России? Едино ли оно в решимости осуществить нечто подобное? Кто из его представителей будет стоять до конца, а кто предаст? Ведь если правы те, кто считает, что вся эта «затея» с перестройкой (как, впрочем, и «затея» с Евромайданом) была предпринята частью элиты СССР исключительно с целью вхождения в западную цивилизацию, то каково им (или их «наследникам») будет при такой смене политического курса России? Чего можно от них ждать?
Дайте им точку опоры!
Пока у Кремля есть возможность уклоняться от подобного рода радикальных шагов.
Означает ли это, что Россия будет тянуть до последнего, избегая прямой конфронтации, оставляя пространство хоть для каких-то переговоров? Возможно. Но долго в таком режиме не протянуть. В сложившихся условиях, когда камнем преткновения для западных элит стал лично Путин, его будут «сносить» по-любому. Конечно, он может сдатся, отказавшись, например, от участия в ближайших выборах. Но если он не откажется, то ему потребуется поддержка за пределами сложившегося круга спецслужбистских и иных элитных групп. Может ли такой опорой стать армия? Не исключено. Будет ли этого достаточно для того, чтобы Россия выстояла?
Идейным стержнем прозападной пятой колонны является антисоветизм. Более того, любой антисоветизм сейчас будет работать на Запад. В том числе антисоветизм всякого рода поборников монархии, борцов с коммунизмом и явных фашистов. Всех их тоже используют для борьбы с путинизмом, о чем красноречиво свидетельствуют выступления Стрелкова и его «соратников». Было бы странно, если бы западные специалисты по неклассическим методам ведения современной войны не учли эти факторы в своей стратегии.
Сейчас антисоветизм - основа государственной политики. Может быть пришло время государству от этой основы отказаться? И может быть та часть российского общества, которая не приемлет антисоветизм, станет дополнительной опорой для российской государственности?
Она, эта часть, уж точно не прозападная!
Добавить в друзья: | ЖЖ | твиттер | фейсбук | ВК | одноклассники | E-mail для связи: gnktnt@gmail.com
К публикации « Stratfor: Украина уязвима для действий России» получил такой комментарий:
«Для некоторых аналитиков нападение России на Украину или Грузию - это однозначный факт. Рассуждения только о целях и планах. Хотя я не уверен что цель России - это противостояние Америке»
К сожалению, ответ кратким не получился. Надеюсь, что будет хотя бы содержательным:
Наша беда в том, что мы пытаемся осмыслить боевые действиях в Грузии и на Украине как отдельные военные операции или даже военные кампании, осуществляемые на фоне мирного течения социально-политических процессов на территории СССР и в мире в целом. Т.е. вот жили себе люди мирно, горя не зная, и тут вдруг кто-то на кого-то напал. В этом контексте можно говорить, в том числе, и о том, что Россия куда-то там вторглась. И с точки зрения такого «локального» видения против России можно выдвинуть вполне обоснованные обвинения. Они и выдвигаются. И используются в качестве обоснования антироссийских санкций, например. Экономических и иных.
Но есть и другая точка зрения на происходящие вокруг и внутри России процессы (которую я не только разделяю, но, по возможности, пытаюсь отстаивать). Суть ее в том, что историческая Россия (а для меня это и Киевская Русь, и Российская Империя, и Советский Союз, и нынешняя Россия, и так называемые «независимые» государства, образовавшиеся на месте республик, входивших в состав СССР, в том числе - республики Закавказья, и Прибалтика) находится в состоянии войны с Западом. Эта война ведется преимущественно неклассическими средствами, но в отдельных эпизодах «проявляется» в форме классических боевых действий. Такая вот современная война, где основные баталии разворачиваются в социальных сетях, и на фондовых биржах, а ракетно-ядерное оружие незримо присутствует - как дополнительный фактор давления на психику обычных людей и особо впечатлительных политиков. В условиях такой войны классические боевые действия нередко (а может быть, и как правило) провоцируются, инициируются и ведутся не столько для достижения конкретных оперативных или даже тактических результатов, сколько как информационный повод для «неклассических» (например, пропагандистских) акций.
С этой точки зрения боевые действия, даже инициированные Россией, следует рассматривать в общем контексте современной войны, куда входят и экономические санкции против России, и ответные санкции, и публикации частной разведывательно-аналитической компании Stratfor, и высылка из России дипломатов США, и многочисленные военные учения, проводимые как НАТО, так и российским военным ведомством, и арест Ходорковского, и кампания в СМИ вокруг этого ареста, и митинги Навального, и «Красный марш» движения «Суть времени», и много чего еще - список этот без труда сможет продолжить любой человек с головой на плечах.
Если все эти акты современной войны рассматривать не как хаотический набор рефлексий одной стороны на судорожные действия другой, если рассматривать их как результат стратегического планирования наступательных операций и ответных оборонительных действий, то станет понятно, что «классические» боевые действия, инициируемые Россией, вполне могут оказаться вынужденными мерами, являющимися ответом, в том числе, и на те действия противника, которые - формально - нельзя отнести к методам классической войны.
В массовом сознании войной считается исключительно классическая война
Мы можем порассуждать (и охотно это делаем) о политике, о продажных СМИ, о коррупции, о войне, а также о том, в чьих интересах она ведется - за наш счет, естественно. Нам кажется, что мысли, которые так легко всплывают из глубин нашего сознания - наши собственные, нами выстраданные. Нам не приходит в голову, что эти мысли кто-то мог нам навязать. Мы склонны думать, что навязывать свои мысли свободным гражданам России - это прерогатива Кремля. Исключительно. А главное, чем мысли-то плохи? Понятные же и очевидные вещи:
«Где политика - там грязь и коррупция. Где война - там кровь и смерть».
На Донецк, Горловку и Авдеевку обрушиваются снаряды и мины - «вот это война, не поспоришь».
Навальный вывел несовершеннолетних пацанов на антиправительственный митинг - «это не война, это демократия в действии».
Мальчишек Навального, ставших (по причине собственной правовой безграмотности) соучастниками нарушений российского законодательства, сажают в автозаки - это «проявление тирании Путинского режима, за последние 20 лет всем надоевшего, насквозь прогнившего и коррумпированного».
Войны, как известно, бывают справедливые и несправедливые
Возьмем в качестве примера киевский вариант интерпретаци событий на Донбассе.
Подразделения ВСУ участвуют в карательных акциях на территории Донецкой и Луганской областей, население которых не выразило должной поддержки бандеровцам в Киеве, - «это антитеррористическая операция («АТО»), призванная восстановить конституционный порядок». И это после «революції гідності», свергнувшей Януковича, какого бы там ни было, но законно избранного президента Украины!
В Славянск и Горловку вошли небольшие группы добровольцев из России, чтобы помочь жителям Донбасса, оказавшимся перед реальной угрозы расправы со стороны заезжих бандеровцев и карательных подразделений нацгвардии и ВСУ (подобно бойцам интербригад во времена мятежа Франко), - «это террористы, руководимые из Москвы представителями ГРУ, КГБ и лично Владиславом Юрьевичем Сурковым».
Подразделения ВСУ овладели господствующей над Славянском высотой Карачун и начали методично обстреливать город и его окрестности, последовательно наращивая огневую мощь - начав с 80-мм мин и доведя ее до залпов из установок РСЗО БМ-21 «Град» - «это вполне законные антитеррористические действия против банды Стрелкова-Гиркина».
Но можно ведь рассуждать и так:
События на Донбассе развивались по законам эскалации конфликта. Понятно, что было бы величайшей глупостью, если бы Россия отказала в поддержке пророссийски настроенной части населения Украины. Но и оказывать эту поддержку можно было только дозированно, балансируя на грани между концептами «Россия - агрессор и оккупант» и «Россия - защитник и поборник справедливости». Поставки оружия ополчению ДНР и ЛНР (конечно же, через неправительственные коммерческие структуры - типичная практика для подобных конфликтов) наращивались по мере наращивания усилий ВСУ и нацгвардии в рамках «АТО». Процесс, таким образом, развивался линейно: Киев постепенно брал бразды управления над армейскими структурами, но и Донбасс худо-бедно защищал себя и получал возможность формировать свою антибандеровскую администрацию, создавать военные и гражданские структуры - аналогично тому, как это было в Приднестровье.
Ситуация резко ухудшилась после «свала» Стрелкова из Славянска и Краматорска. Возникла непосредственная угроза Донецку и Луганску. К этому времени ВСУ оказались в достаточной степени втянуты в конфликт, приобретавший все более явные черты гражданской войны. Спецназу ВСУ удалось провести несколько удачных операций - взятие Дебальцево поставило под угрозу коммуникации между ДНР и ЛНР, у Киева появились перспективы отсечения ополченцев республик от российской границы, чреватого утратой канала снабжения Республик и их полной блокадой.
Непростой выбор
В этой ситуации Россия оказалась перед непростым выбором: ждать развития событий, в условиях, когда украинские силовики фактически овладели стратегической инициативой, либо предпринять решительные шаги к тому, чтобы эту ситуацию переломить.
В первом варианте моральные и репутационные издержки России были бы недопустимо велики. Предать пророссийский Донбасс - слишком уж по-горбачевски. Да и нагнетаемая Стрелковым истерия «Путин сливает Донбасс» давала антипутинским силам в России слишком серьезные козыри.
Второй вариант требовал решительных действий, которые могли были быть расценены как акт прямой агрессии России против суверенной Украины. По-видимому, выбирая второй вариант, руководство России исходило именно из понимания того, что война ведется не между Донбассом и «хунтой», не между Украиной и Россией, а между Россией и Западом. В этих условиях следовало рассмотреть два варианта реакции Запада на решительнубю помощь России Донбассу: станет ли НАТО явным участником боевых действий, или же останется в рамках ведущейся им прокси-войны. Судя по последствиям, Запад избрал второй вариант, уклонившись от прямого военного столкновения с Россией.
Россия оказала помощь ополчению ДНР и ЛНР, проявившуюся в том, что на Украине называют Иловайской трагедией. Российские официальные лица, по-видимому, никогда не признают факт непосредственного участия регулярных частей ВС РФ в событиях августа 2014 года. Единичные задокументированные факты, которые можно было бы интерпретировать как факт проведения командованием ВС РФ военной операции на Донбассе, не могут создать внятного представления о ее масштабах. Если какие-то воинские контингенты и пересекали Российско-украинскую границу в этот период, то предпринятые их командованием меры маскировки не позволили американским спутникам получить информацию, позволяющую оценить численность этих контингентов и оснащенность их военной техникой. Возможности же авиаразведки вдоль участков границы, «контролируемых ополчением», российские средства ПВО вообще свели к нулю. Над Донбассом к этому времени фактически была установлена бесполетная зона.
В то же время, ни один вменяемый военный эксперт не станет утверждать, что бригады ВСУ - вместе с имеющейся в их распоряжении бронетехникой - были разгромлены ополченцами, ведомыми Гиви и Моторолой. Есть еще один немаловажный факт: отказ США и НАТО вступить в конфликт непосредственно, как это было в Югославии или в Ливии, требовал от их официальных представителей большей сдержанности в обвинениях, предъявляемых России. Признав Россию агрессором, отвечай военной силой. В противном случае, ты струсил, следовательно, - проиграл. Поэтому-то Запад выбрал асимметричный военному решению ответ - им был взят курс на ужесточение санкций и наращивание подрывной деятельности внутри России.
Кстати, в том, что касается асимметричных решений, то у Запада определенный опыт их применения уже был. И весьма успешный.
Провокации и вынужденные ответные меры
1 мая 1960 года, как только погода над территорией Совеского Союза улучшилась, из Пешавара вылетел пилотируемый Фрэнсисом Пауэрсом самолет-разведчик U-2C ВВС США с заводским номером 360 и бортовым 56-6693 без опознавательных знаков. Его целью было фотографирование объектов космодрома Тюратам (Байконур), завода по производству плутония «Маяк» (Челябинская область), и ряда других стратегических объектов. При пролёте близ села Косулино Свердловской области, в районе Верхне-Сысертского водохранилища самолет был сбит ракетой ЗРК С-75.
Это чистая «классика». Военный самолет одного государства был сбит над территорией другого государства. В заявлении Госдепартамента США утверждалось, что самолет типа «Локхид У-2» 1 мая производил исследование погоды, брал пробы воздуха в верхних слоях атмосферы в районе советско-турецкой границы и из-за неисправности кислородного питания пилота сбился с курса. Как в детском стишке про козла, забравшегося в огород: «Сюда зашел случайно я, капусту съел нечаянно». Во всяком случае, Советскому Союзу никаких претензий предъявлено не было. Да, жалко, что русские сбили самолет, но ничего не поделаешь - на войне как на войне: полез куда не надо, был обнаружен, - получи в ответ! На «нормальной», классической войне «лезть куда не надо» - норма, если угодно, - обязанность. И на «ответку» жаловаться не принято.
А вот когда контуры войны размываются операциями прикрытия, например, информационными, тут, как говорится возможны варианты. И горе тем, кто не осознает, что действия противника, казалось бы невинные, - это та же война, только другими средствами.
Инцидент с южнокорейским лайнером
Южнокорейский Boeing 747-230B борт HL7442, выполнявший регулярный рейс KE007 по маршруту Нью-Йорк - Сеул 1 сентября 1983 года отклонился от курса, вошел в воздушное пространство СССР и был сбит истребителем-перехватчиком Су-15 (бортовой номер 17). Впоследствии командование вооруженных сил признало факт ошибочной идентификации самолета (имевшего сходные с американским разведчиком RC-135 размеры и конструкцию планера), послужившей причиной его уничтожения. Даже в США нашлись эксперты, которые сочли этот инцидент трагической ошибкой. Так, Рей МакГоверн, член Координационного совета ветеранов разведки США сделал следующее заявление:
«Американская разведка знала, что эта трагедия стала результатом ошибки, а вовсе не намеренным убийством - также как и трагедия 3 июля 1988 года, когда американский крейсер «Vincennes» выпустил ракету, сбившую иранский пассажирский лайнер в Персидском заливе, когда президент США Рональд Рейган назвал эти действия «объяснимой случайностью»
Однако сразу же после трагедии была развернута широкомасштабная кампания против СССР. Президент США Рональд Рейган назвал происшествие «преступлением против человечества, которое никогда не должно быть забыто», «актом варварства и нечеловеческой жестокости».
Можно понять возмущение и гнев граждан Южной Кореи. Однако размах протестных акций во всем мире трудно объяснить естественным для нормального человека негодованием по поводу случившегося. Тем более, что аналогичные инциденты, как правило, не были столь резонансными. Вовсе нет необходимости настаивать на том, что трагедия была спровоцирована Соединенными Штатами (а такие версии существуют). Но нет никаких сомнений в том, что это трагическое событие послужило информационным поводом для мощной информационно-психологической атаки на граждан СССР и его военно-политическое руководство. И у этой атаки был практический результат.
Руст у стен Кремля
В разгар перестройки, когда серьезные перемены происходили в высших эшелонах власти, произошел еще один инцидент. Он обошелся без человеческих жертв, однако по своим последствиям оказался куда более трагичным, чем инцидент с корейским Боингом.
В День пограничных войск СССР, 28 мая 1987 года самолет «Сессна-172 Скайхок» (бортовой номер D-ECJB), пилотируемый 18-летним немецким пилотом-любителем Матиасом Рустом приземлился у стен Кремля на Васильевском Спуске. Войска ПВО вели «Сессну» до Москвы и не пресекали полёт, потому что после инцидента с южно-корейским лайнером получили распоряжение: гражданские самолеты не сбивать. Однако в советских газетах его полёт был представлен как провал системы ПВО страны. Не заставили себя ждать и кадровые изменения - было заменено практически всё руководство Министерства обороны до командующих военными округами включительно. Американский специалист по национальной безопасности Вильям Одом так оценил последствия этого инцидента для советских Вооружённых Сил:
«После пролёта Руста в советской армии были проведены радикальные изменения, сопоставимые с чисткой вооруженных сил, организованной Сталиным в 1937 году»
Формально этот эпизод никак не отнесешь к числу «классически» военных. Если конечно не считать того, что именно армия оказалась униженной, парализованной и потому неспособной в ходе решающих событий августа 1991 года выполнить свою главную и единственную задачу - защитить страну от уничтожения. А ведь каждый советский воин - от рядового до маршала, принимая присягу, давал клятвенное обещание «до последнего дыхания быть преданным своему Народу, своей Советской Родине и Советскому Правительству».
Полет Руста не был случайностью, он был эпизодом холодной войны. Был ли он скоординирован с кликой Горбачева, воспользовался ли Горбачев им как «подарком с небес», или же с Горбачевым сыграли втемную, просчитав его, зная, что он не преминет воспользоваться подвернувшейся ему возможностью устранить своих политических противников из числа военных, - не столь важно. Важен результат, в значительной мере предопределивший поражение СССР в холодной войне. Поэтому у нас есть все основания считать этот «инцидент» актом агрессии, в котором значительная роль была отведена перестроечным СМИ, сыгравшей роль «пятой колонны».
Что делать, если война ведется с использованием «неклассических» средств?
Впрочем, осознать факт агрессии «неклассического» типа не просто. Ведь мы с младых ногтей впитали, как аксиому крылатое выражение Клаузевица: «Война есть не что иное, как продолжение политики, с привлечением иных средств», и нам, порой, невдомек, что кто-то мог переформулировать эту фразу, поменяв местами слова «война» и «политика»: «Политика есть не что иное, как продолжение войны, с привлечением иных средств». И небезуспешно использует это новое определение, беззастенчиво вмешиваясь во внутреннюю политику того или иного государства, разворачивая широкомасштабные пропагандистские кампании по дискредитации руководства страны, основ ее культуры, морально-этических ценностей, насаждая и спонсируя в этой стране сепаратистские и антиправительственные организации. Ситуация, когда глава государства - предатель, по крайней мере, понятна. Есть на кого свалить вину, на кого повесить всех дохлых собак.
А если глава государства - патриот? Что делать в этом случае руководству страны, осознающему, что против нее ведется война - преимущественно неклассическими средствами? Заявить об этом в открытую и, тем самым, мобилизовать народ на борьбу с противником?
Нечто подобное может позволить себе Порошенко.
«Россия ведет против Украины «гибридную» войну» - такова общая позиция бандеровского Киева. Порошенко - клиент Запада, зависящий от него почти во всем и не видящий для себя перспектив вне этой зависимости. В то же время для Запада Путин, «путинизм», «путинская Россия» - абсолютный враг. Делая выбор в пользу Запада, Киев неизбежно позиционирует себя как противник Кремля, во всяком случае - в его нынешней конфигурации. И заявления Порошенко об агрессии России против Украины, о том, что Россия оккупировала Крым и Донбасс, практически ничем ни ему лично, ни его окружению не грозит. Нынешний бандеровский режим лишил Украину суверенитета. Киев еще может пытаться балансировать между Россией и Западом, стараясь выторговать себе у последнего хоть какие-то преференции. Да и то лишь до тех пор, пока война между Россией и Западом не получила окончательное оформление, пока она не стала войной официально.
Сам же Запад - в условиях сложившейся военно-политической неопределенности - до последнего будет тянуть с открытым и явным объявлением войны России. Заверения в приверженности «делу мира» и ялтинским соглашениям, будут звучать на фоне осуществляемых либо непосредственно США, либо их клевретами действий и спецопераций, дестабилизирующих регионы мира с повышенной конфликтностью, на фоне санкций и откровенной поддержки деструктивных элементов внутри самой России.
А что может сказать Путин об отношениях между Россией и США? Между Россией и Украиной?
Для того, чтобы мобилизовать все силы на борьбу с «деструктивными элементами» надо было бы открыто заявить о том, что идет война, что ведет ее против России Запад, что использует он при этом весь арсенал «неклассических» средств, среди которых и пресловутые санкции, и митинги Навального, и конфликт на Украине. И что народ Украины - попал в жернова этой войны так же, как и народ России.
Но для многих акторов международной политики (хотя бы и для Китая) это будет означать, что именно Кремль раскручивает эскалацию напряженности между Россией и Западом, что это Кремль срывает саму возможность мирного урегулирования своих отношений с западными «партнерами». И куда может завести эта эскалация? В горячую фазу - с использованием термоядерного оружия? Готова ли нынешняя Россия, пережившая в постсоветское время разгром своего военно-промышленного комплекса, унижение армии, сравнительно недавно начавшая восстанавливать порушенное, признать сам факт этой, современной войны сегодня, сейчас, немедленно? Выступив, к примеру, с заявлением, начинающимся словами, похожими на эти:
«Граждане и гражданки Советского Союза!
Советское правительство и его глава тов. Сталин поручили мне сделать следующее заявление:
Сегодня, в 4 часа утра, без предъявления каких-либо претензий к Советскому Союзу, без объявления войны, германские войска напали на нашу страну, атаковали наши границы во многих местах и подвергли бомбежке со своих самолетов наши города - Житомир, Киев, Севастополь, Каунас и некоторые другие...»
Как именно перспективы подобных заявлений и последующих действий оценивает нынешнее руководство России? Едино ли оно в решимости осуществить нечто подобное? Кто из его представителей будет стоять до конца, а кто предаст? Ведь если правы те, кто считает, что вся эта «затея» с перестройкой (как, впрочем, и «затея» с Евромайданом) была предпринята частью элиты СССР исключительно с целью вхождения в западную цивилизацию, то каково им (или их «наследникам») будет при такой смене политического курса России? Чего можно от них ждать?
Дайте им точку опоры!
Пока у Кремля есть возможность уклоняться от подобного рода радикальных шагов.
Означает ли это, что Россия будет тянуть до последнего, избегая прямой конфронтации, оставляя пространство хоть для каких-то переговоров? Возможно. Но долго в таком режиме не протянуть. В сложившихся условиях, когда камнем преткновения для западных элит стал лично Путин, его будут «сносить» по-любому. Конечно, он может сдатся, отказавшись, например, от участия в ближайших выборах. Но если он не откажется, то ему потребуется поддержка за пределами сложившегося круга спецслужбистских и иных элитных групп. Может ли такой опорой стать армия? Не исключено. Будет ли этого достаточно для того, чтобы Россия выстояла?
Идейным стержнем прозападной пятой колонны является антисоветизм. Более того, любой антисоветизм сейчас будет работать на Запад. В том числе антисоветизм всякого рода поборников монархии, борцов с коммунизмом и явных фашистов. Всех их тоже используют для борьбы с путинизмом, о чем красноречиво свидетельствуют выступления Стрелкова и его «соратников». Было бы странно, если бы западные специалисты по неклассическим методам ведения современной войны не учли эти факторы в своей стратегии.
Сейчас антисоветизм - основа государственной политики. Может быть пришло время государству от этой основы отказаться? И может быть та часть российского общества, которая не приемлет антисоветизм, станет дополнительной опорой для российской государственности?
Она, эта часть, уж точно не прозападная!
Добавить в друзья: | ЖЖ | твиттер | фейсбук | ВК | одноклассники | E-mail для связи: gnktnt@gmail.com