Десять моих рассказов. 7. Из воспоминаний про НАСА
Сегодня разбавлю фантастику мемуарами. Потому что годовщина, как-никак. :)
Старый рассказ о реальных событиях.
Как я встречала Джона Гленна
Было раннее утро 7 ноября 1998 года. Настолько раннее, что не только птицы песен не пели, а даже и нигде еще на всей территории Космического Центра им. Джонсона (он же КЦД) не заваривали ни той жалостной бурды, выдаваемой доверчивым НАСовцам за кофе, ни овсяной каши на воде, ни... Кхм.
Было около 4.30 утра.
Проклиная себя за вечную готовность ввязываться в самые ненужные авантюры, я одной рукой методично обмакивала пакетик "Липтона" в чашку с кипятком, а другой пыталась создать видимость макияжа на откровенно еще не проснувшейся физиономии. На работе необходимо было появиться не позднее 4.45. В каком виде - не уточнялось.
Коробочка с чайными пакетиками и косметичка с минимумом косметики поселились в ящике моего рабочего стола сразу по приходе на эту новую работу. Вот уже месяц как я осваивалась на должности инструктора экипажа по структурам и механизмам. В недалеком будущем ждали меня уроки робототехники - ее следовало преподавать астронавтам и космонавтам в КЦД и в Звездном, для чего и востребованы были двуязычные кадры с опытом методики преподавания чего-нибудь академического. Работа поменялась, переводческие привычки - сохранились. "Выживательный набор переводчика" продолжал существование.
Нет-нет, приходить на работу без четверти ночь не требовалось и даже не очень поощрялось - просто мне именно на этой неделе позарез был нужен выходной в пятницу, а отпуска в новой фирме мне еще не полагалось, так что заработать его в тот момент можно было лишь вот таким идиотским способом - проработав три дня по 12 часов, а четвертый - 4. С шефом было все оговорено, он пошел навстречу.
Вообще можно было начинать рабочий день нормально, между 8 и 9 утра, но тогда пришлось бы и уходить позже. А я тогда серьезно занималась айкидо, готовилась сдавать на черный пояс. Тренировки шли каждый вечер и обычно начинались в 18.00. Приходилось выкручиваться и всю ту неделю стартовать очень рано. Вставать три дня в 4.45 было еще приемлемо. А сегодня пришлось подняться аж на час раньше, и это уже граничило с откровенным самоизмывательством. Потому что я очень явная сова.
Компьютер ворчал долго, но, почихав, допустил-таки до виртуала - и напомнил, что сегодня приземляется СТС-95. Та самая экспедиция, на которой недавно увезли Джона Гленна. Нервы у всех немножко на взводе: 77 годков да снова в космос полететь - этто вам не опоссум чихнул. 1921 года рождения человек как-никак, американский Гагарин. Первый американец, облетевший вокруг Земли. Правда, после нас (ох, не любят же в НАСе эту тему, но об этом - в другой раз) - но все же Первый. Человек - Легенда.
Но - вроде все штатно пока. Пуск был красивый. Ждем вот возвращения.
Так. Постойте. Какое - "ждем"? Ведь утреннее же приземление, черррт. И... Где-то в районе 5 утра??? Так ЕГО ЖЕ ВИДНО БУДЕТ!!!!
В два взмаха завершив боевую раскраску, кидаюсь проверить - так точно, баллистики дают раскладку на Хьюстон в пять с копейками. Только бы в нужную сторону посмотреть.
Стараясь не поскользнуться на каблуках (не очень высоких, но все же под офисный костюм мокасины не наденешь, плюс привычки переводчика ЦУПа, а полы кругом из плитки), почти бегу к выходу из четвертого здания...
...и успеваю как раз вовремя - а зрелище и впрямь из серии незабываемых.
Представьте: темно-синяя, полупрозрачная грифельная доска размером во все небо... А на ней чья-то невидимая рука ставит светящуюся ярко-желтую ТОЧКУ - высоко над горизонтом. И, чуть помедлив, начинает вести от этой точки линию - вниз, вниз, немного медленнее кометы, немного медленнее свободного падения. Огромным небесным фломастером флуоресцентно-желтого цвета, по невыносимо-синему бархату неба, густого, темного, предрассветного...
А кругом - тишина. Первые робкие пиликалки воробьев и майн, два-три взрыка ранних водителей (вот ведь не мне одной не спится!), пара фонарей, уже не совсем нужных, свежесть утра, последние ноты темноты - и этот торжествующий, горящий, плазменный ЛУЧ - вот точка его начала, а вот - его бесконечность через горизонт.
В такие моменты - неважно, ЧЕЙ ты. Поверьте, совершенно не важно. Спадает шелуха политики, дрязг по национальному, гендерному, имущественному, интеллектуальному и лукавый его еще знает какому нонсенсу - и остается просто радость бытия и сопричастности. Чуду, разуму человеческому, силам природы - всему сразу. И сотворенное в большинстве своем откровенными технарями-безбожниками "золото на голубом". И гордость, что вот же не проспала - а потому увидела. А теперь можно и в офис. Есть ради чего работать дальше.
Поворачиваюсь на каблуках - и вдруг вздрагиваю: передо мной откровенно испуганный юноша в куртке с фирменными нашивками. Лицо белое, губы трясутся.
"Что... Что это ббыло?" - выдавливает он из себя. Читаю нашивки на куртке. А, водитель рефрижератора он, запасы в кафетерий привез продовольственные. Новенький, видно, еще не понял, где работает.
Сознаюсь честно: пару секунд я колебалась - не рассказать ли сказочку, не наплести ли с три короба?
Но нет. Не хватило у меня ни наглости, ни эмоционального настроя втрюхивать ему про НЛО, иников и прочую муру о колонизации Земли силами зла. Хотя именно этого он, видимо, и испугался поначалу. Просто улыбнулась - "Это всего лишь экспедиция из космоса вернулась. Так корабль виден, когда он в плотных слоях атмосферы летит. В виде плазменого шара огромного. Красиво, правда?"
"Правда..." - выдохнул водитель, обретая нормальный цвет и стандартное наполнение пульса.
А представьте себя на его месте - пять утра. Темно. Из пустого здания выбегает девушка в строгом офисном костюме, на каблуках, несколько встрепанная. Озирается, шепчет что-то, а потом начинает водить пальцем по темному небу и искать на нем непонятно что. Совершенно не глядя по сторонам.
А через пару минут - на небе вспыхивает очень странная светящаяся полоса. И девушка ей откровенно радуется.
Было бы дело в России - еще можно было бы рассказать на новый лад старую феерию про алые паруса. Но американские подростки не знают Грина. И вряд ли бы оценили такую светлую романтику, даже если и получилось бы рассказать.
Зато у одного из них с тех пор стало светлее на один ярко-желтый небесный луч.
Старый рассказ о реальных событиях.
Как я встречала Джона Гленна
Было раннее утро 7 ноября 1998 года. Настолько раннее, что не только птицы песен не пели, а даже и нигде еще на всей территории Космического Центра им. Джонсона (он же КЦД) не заваривали ни той жалостной бурды, выдаваемой доверчивым НАСовцам за кофе, ни овсяной каши на воде, ни... Кхм.
Было около 4.30 утра.
Проклиная себя за вечную готовность ввязываться в самые ненужные авантюры, я одной рукой методично обмакивала пакетик "Липтона" в чашку с кипятком, а другой пыталась создать видимость макияжа на откровенно еще не проснувшейся физиономии. На работе необходимо было появиться не позднее 4.45. В каком виде - не уточнялось.
Коробочка с чайными пакетиками и косметичка с минимумом косметики поселились в ящике моего рабочего стола сразу по приходе на эту новую работу. Вот уже месяц как я осваивалась на должности инструктора экипажа по структурам и механизмам. В недалеком будущем ждали меня уроки робототехники - ее следовало преподавать астронавтам и космонавтам в КЦД и в Звездном, для чего и востребованы были двуязычные кадры с опытом методики преподавания чего-нибудь академического. Работа поменялась, переводческие привычки - сохранились. "Выживательный набор переводчика" продолжал существование.
Нет-нет, приходить на работу без четверти ночь не требовалось и даже не очень поощрялось - просто мне именно на этой неделе позарез был нужен выходной в пятницу, а отпуска в новой фирме мне еще не полагалось, так что заработать его в тот момент можно было лишь вот таким идиотским способом - проработав три дня по 12 часов, а четвертый - 4. С шефом было все оговорено, он пошел навстречу.
Вообще можно было начинать рабочий день нормально, между 8 и 9 утра, но тогда пришлось бы и уходить позже. А я тогда серьезно занималась айкидо, готовилась сдавать на черный пояс. Тренировки шли каждый вечер и обычно начинались в 18.00. Приходилось выкручиваться и всю ту неделю стартовать очень рано. Вставать три дня в 4.45 было еще приемлемо. А сегодня пришлось подняться аж на час раньше, и это уже граничило с откровенным самоизмывательством. Потому что я очень явная сова.
Компьютер ворчал долго, но, почихав, допустил-таки до виртуала - и напомнил, что сегодня приземляется СТС-95. Та самая экспедиция, на которой недавно увезли Джона Гленна. Нервы у всех немножко на взводе: 77 годков да снова в космос полететь - этто вам не опоссум чихнул. 1921 года рождения человек как-никак, американский Гагарин. Первый американец, облетевший вокруг Земли. Правда, после нас (ох, не любят же в НАСе эту тему, но об этом - в другой раз) - но все же Первый. Человек - Легенда.
Но - вроде все штатно пока. Пуск был красивый. Ждем вот возвращения.
Так. Постойте. Какое - "ждем"? Ведь утреннее же приземление, черррт. И... Где-то в районе 5 утра??? Так ЕГО ЖЕ ВИДНО БУДЕТ!!!!
В два взмаха завершив боевую раскраску, кидаюсь проверить - так точно, баллистики дают раскладку на Хьюстон в пять с копейками. Только бы в нужную сторону посмотреть.
Стараясь не поскользнуться на каблуках (не очень высоких, но все же под офисный костюм мокасины не наденешь, плюс привычки переводчика ЦУПа, а полы кругом из плитки), почти бегу к выходу из четвертого здания...
...и успеваю как раз вовремя - а зрелище и впрямь из серии незабываемых.
Представьте: темно-синяя, полупрозрачная грифельная доска размером во все небо... А на ней чья-то невидимая рука ставит светящуюся ярко-желтую ТОЧКУ - высоко над горизонтом. И, чуть помедлив, начинает вести от этой точки линию - вниз, вниз, немного медленнее кометы, немного медленнее свободного падения. Огромным небесным фломастером флуоресцентно-желтого цвета, по невыносимо-синему бархату неба, густого, темного, предрассветного...
А кругом - тишина. Первые робкие пиликалки воробьев и майн, два-три взрыка ранних водителей (вот ведь не мне одной не спится!), пара фонарей, уже не совсем нужных, свежесть утра, последние ноты темноты - и этот торжествующий, горящий, плазменный ЛУЧ - вот точка его начала, а вот - его бесконечность через горизонт.
В такие моменты - неважно, ЧЕЙ ты. Поверьте, совершенно не важно. Спадает шелуха политики, дрязг по национальному, гендерному, имущественному, интеллектуальному и лукавый его еще знает какому нонсенсу - и остается просто радость бытия и сопричастности. Чуду, разуму человеческому, силам природы - всему сразу. И сотворенное в большинстве своем откровенными технарями-безбожниками "золото на голубом". И гордость, что вот же не проспала - а потому увидела. А теперь можно и в офис. Есть ради чего работать дальше.
Поворачиваюсь на каблуках - и вдруг вздрагиваю: передо мной откровенно испуганный юноша в куртке с фирменными нашивками. Лицо белое, губы трясутся.
"Что... Что это ббыло?" - выдавливает он из себя. Читаю нашивки на куртке. А, водитель рефрижератора он, запасы в кафетерий привез продовольственные. Новенький, видно, еще не понял, где работает.
Сознаюсь честно: пару секунд я колебалась - не рассказать ли сказочку, не наплести ли с три короба?
Но нет. Не хватило у меня ни наглости, ни эмоционального настроя втрюхивать ему про НЛО, иников и прочую муру о колонизации Земли силами зла. Хотя именно этого он, видимо, и испугался поначалу. Просто улыбнулась - "Это всего лишь экспедиция из космоса вернулась. Так корабль виден, когда он в плотных слоях атмосферы летит. В виде плазменого шара огромного. Красиво, правда?"
"Правда..." - выдохнул водитель, обретая нормальный цвет и стандартное наполнение пульса.
А представьте себя на его месте - пять утра. Темно. Из пустого здания выбегает девушка в строгом офисном костюме, на каблуках, несколько встрепанная. Озирается, шепчет что-то, а потом начинает водить пальцем по темному небу и искать на нем непонятно что. Совершенно не глядя по сторонам.
А через пару минут - на небе вспыхивает очень странная светящаяся полоса. И девушка ей откровенно радуется.
Было бы дело в России - еще можно было бы рассказать на новый лад старую феерию про алые паруса. Но американские подростки не знают Грина. И вряд ли бы оценили такую светлую романтику, даже если и получилось бы рассказать.
Зато у одного из них с тех пор стало светлее на один ярко-желтый небесный луч.