В начале было дело...
Пьеса Гёте о докторе Фаусте начинается (после пролога на небесах) с того, что Фауст переводит Евангелие от Иоанна, и думает, как правильней перевести знаменитое "В начале было Слово". Перебрав разные варианты, он останавливается на том, что правильней всего переводит "В начале было дело". Мишель Фуко в своей книге "Слова и вещи" приводит данные, которые показывают, что Гёте здесь был заодно со своим временем.
Переворот в науках о языке Фуко связывает с именем Франца Боппа (1791 - 1867), основателя сравнительного языкознания. Вот как пишет Фуко о вкладе Боппа в вербализацию духа того времени:
"Исследования Боппа имели важное значение не только для внутреннего анализа данного языка, но и для определения сущности языка вообще. Язык - это уже не система представлений, способная расчленять и вновь соединять другие представления: самими устойчивыми своими корнями язык обозначает действия, состояния, волю; язык означает прежде всего не то, что видят, но скорее то, что делают или испытывают, а если в конечном счете язык и содержит прямые указания на вещи, то лишь постольку, поскольку вещи эти являются результатом, объектом, орудием действия. Имена не столько расчленяют сложную картину представления, сколько расчленяют и фиксируют сам процесс действия.
Язык «укореняется» не на стороне воспринимаемых вещей, но на стороне действующего субъекта. Само происхождение языка, быть может, следует искать в воле и силе, а не в памяти, воспроизводящей былые представления. Говорят, потому что действуют, а не потому что, узнавая, познают."
Переворот в науках о языке Фуко связывает с именем Франца Боппа (1791 - 1867), основателя сравнительного языкознания. Вот как пишет Фуко о вкладе Боппа в вербализацию духа того времени:
"Исследования Боппа имели важное значение не только для внутреннего анализа данного языка, но и для определения сущности языка вообще. Язык - это уже не система представлений, способная расчленять и вновь соединять другие представления: самими устойчивыми своими корнями язык обозначает действия, состояния, волю; язык означает прежде всего не то, что видят, но скорее то, что делают или испытывают, а если в конечном счете язык и содержит прямые указания на вещи, то лишь постольку, поскольку вещи эти являются результатом, объектом, орудием действия. Имена не столько расчленяют сложную картину представления, сколько расчленяют и фиксируют сам процесс действия.
Язык «укореняется» не на стороне воспринимаемых вещей, но на стороне действующего субъекта. Само происхождение языка, быть может, следует искать в воле и силе, а не в памяти, воспроизводящей былые представления. Говорят, потому что действуют, а не потому что, узнавая, познают."