Нерассказанный сон
При тоем царе при Федоре Васильиче
Жил-был вельможа богатыий.
У него было три отпрыска, три любимыих,
И выстроил всем по дому по величавому.
Посылал он перво отпрыска старшего
Во собственный во дом новостроенный,
Сам гласил таковы слова:
«Ах же ты, мое чадо милое!
Что для тебя во снях привидится,
Тот мне сон порасскажи».
Ему во снях ничего не привиделось.
По другую ночь послал отпрыска среднего-
И ему ничего не привиделось.
По третью ночь послал отпрыска младшего -
Ему дивен сон привиделся:
«Как бы я в тазу ноги мыл,
А отец после тую воду пил».
Убоялся удалый хороший молодец
И не смел того сна порассказать.
Рассердился родитель его батюшка,
Дал его во слуги-рабы
Тому ли большему вельможе.
Он служил у вельможи три году,
Верой-правдою служил неизменною,
А вельможа его любил-жаловал.
И стал у него вельможа спрашивать:
«Скажи мне, удалый хороший молодец,
За что тебя дал ко мне батюшка?»
Гласит удалый хороший молодец:
«А привиделся мне-ка дивен сон,
И не произнес я сну родитель-батюшку». -
«Скажи мне-ка сон родительский».
Гласит удалый хороший молодец:
«Не произнес я сну родитель-батюшку,
Не скажу и для тебя, собственному барину».
Рассердился он на удала добра молодца,
Дал его во солдатушки.
Юный Иванушко Васильевич
Он в солдатушках служит три году
У того царя Федора Васильевича,
Верой-правдою служил неизменною,
А правитель его любил-жаловал.
И стал его правитель спрашивать:
«Ты скажи, удалый хороший молодец,
За что тебя барин дал во солдатушки?» -
«Не произнес ему я сну отцовского». -
«Скажи мне-ка сон родительский;
Не скажешь мне сну отцовского -
Посажу тебя в кутузку богадельную».
И гласит ему Иван Васильевич:
«Не произнес я сну родитель-батюшку
И не произнес собственному барину,
Не скажу для тебя, царское величество!»
Рассердился правитель Федор Васильевич,
Посадил его в кутузку богадельную,
Сам поехал за сине море -
Свататься на Настасье-царевичной
У того царя Василья Левидова.
Провожала его любима сестра,
Молода Анна свет Васильевна,
Простилась она и воротилася,
Домой пошла и зарыдала,
Зашла она к затюремщичкам,
Подавала им по милостины.
Гласил ей удалый хороший молодец:
«Ай же ты, Анна Васильевна!
Уехал твой братец за сине море,
Не будет он взад во живности».
Здесь она порасплакалась,
Стала у него выпытывать:
«Ты скажи, удалый хороший молодец,
Почему ты можешь знать,
Можешь знать и высказывать?»
Тогда он порасхвастался:
«Когда сделаешь со мной заповедь величавую -
Пойдешь за меня замуж
И назовешься моей юный супругой, -
Тогда избавлю от погибели от напрасныя
Твоего братца любимого».
Здесь молода Анна Васильевна
Бежала к папе ко духовному;
Писали они здесь духовную
И давали ему золотой казны,
Столько давали, сколько нужно.
Высылали его за сине море.
Едучись по тому синю морю,
Услыхал удалый хороший молодец
Шумячись 40 разбойников.
Заорал удалый хороший молодец:
«Ай же вы, братцы-товарищи!
Приставайте к круту бережку».
Выходил он на крутой бережок,
Приходил к сорока разбойникам
И стал их допрашивать:
«Ай же вы, залихватские добрые молодцы!
Скажите мне, заповедайте,
Чего вы промежду собой спорите?»
Произнесли они ему, заповедали:
«Есть у нас одна шапочка,
Одна шапочка-невидимочка:
Не можем мы ю поразделить,
На том мы и пораздорили».
Гласит удалый хороший молодец:
«Я поделю эту шапочку:
Натяну я собственный тугий лук,
Наложу я стрелочку каленую,
Стрелю в одну сторону;
Бежите вы прямо за стрелочкой, -
Кто с этой стрелочкой сравняется,
Тому она доставается».
Натягивал он собственный тугий лук,
Налагал-то стрелочку каленую,
Стрелил в одну сторону;
Здесь они, 40 разбойничков,
Кидались за этой стрелочкой;
А он, удалый хороший молодец,
Тяпнул шапочку-невидимочку,
Садился во свою лодочку
И поезжал вперед по синю морю.
И услыхал снова удалый хороший молодец
Шумячись 40 разбойничков.
Приставал он к круту бережку,
Приходил к сорока разбойничкам
И стал их допрашивать:
«Ай же вы, залихватские добры молодцы!
Скажите мне, заповедайте,
Что вы промежду собой спорите?»
Произнесли они ему, заповедали:
«Есть у нас одна скатереточка,
Скатереточка-хлебосолочка:
Не можем мы ю поразделить,
На том мы и пораздорили».
Гласит удалый хороший молодец:
«Я поделю эту скатереточку:
Натяну я собственный тугий лук,
Наложу я стрелочку каленую,
Стрелю в одну сторону;
Бежите вы прямо за стрелочкой,
- Кто с этой стрелочкой сравняется,
Тому она доставается».
Натягивал он собственный тугий лук,
Налагал-то стрелочку каленую,
Стрелил в одну сторону;
Здесь они, 40 разбойничков,
Кидались за этой стрелочкой;
А он, удалый хороший молодец,
Тяпнул скатереточку-хлебосолочку,
Удрал на свою лодочку
И поезжал вперед по синю морю.
И услыхал снова удалый хороший молодец
Шумячись 40 разбойников.
Приставал он к круту бережку,
Приходил к сорока разбойничкам
И стал их допрашивать:
«Ай же вы, залихватские добры молодцы!
Скажите мне, заповедайте,
Что вы меж собой спорите?»
Произнесли они ему, заповедали:
«Нашли мы ковер самолетныий:
Не можем его поразделить,
На том мы и пораздорили».
Гласит удалый хороший молодец:
«Я поделю ковер самолетныий:
Натяну я собственный тугий лук,
Наложу я калену стрелу,
Стрелю в одну сторону;
Бежите вы прямо за стрелочкой, -
Кто с этой стрелочкой сравняется,
Тому ковер доставается».
Натягивал он собственный тугий лук,
Налагал-то стрелочку каленую,
Стрелил в одну сторону;
Здесь они, 40 разбойников,
Кидались за этой стрелочкой;
А он, удалый хороший молодец,
Тяпнул ковер самолетныий,
Удрал на свою лодочку
И поехал вперед по синю морю.
Доехал он по синю морю
Ко тому царю ко заокеанскому,
Ко суровому Василью Левидову;
Становился во пристань величавую
Меж тех червленыих кораблей
На собственной на малой на лодочке.
Выходил он на крутой бережок,
Стретается царю собственному земляному
И сам ему не спознается:
«Скажи мне, правитель, заповедай-ка,
Чего ты идешь, сам кручинишься?
Ведь ты тут у царя сейчас сватаешь».
Гласит правитель Федор Васильевич:
«Сватал я у царя Василия Левидова.
Он отдал мне заповедь величавую:
Ко тому ко деньку ко завтрию
Шить ботинки сафьянные,
Какие он еще вздумает.
А буде не сошью по разуму, -
Отрубит мне буйну голову».
Гласит удалый хороший молодец:
«Поди-ка на собственный червлен корабль,
Ложись-ка спать рано с вечера,
Утро будет оно мудрейшее,
Мудренее будет утро вечера:
А все это для тебя поисправится».
Одевает он шапочку-невидимочку,
Приходит он к суровому царю,
Ко суровому царю Василию Левидову.
Шьют там у него сапожники,
Шьют-то ботинки зелен сафьян.
Здесь удалый хороший молодец
Утянул он сафьяну зеленоватого,
Столько утянул, сколько нужно.
Как сшили ботинки сапожнички,
А он шил одним кончиком,
Положил ботинки на гвоздики
И унес их, ботинки зелен сафьян.
Прохватилися залихватские добры молодцы
И лицезреют, что башмачки они спортили;
Здесь они закручинились,
Перешили ботинки, понаводили.
Тут-то залихватскому добру молодцу
Попадает поутру Федор Васильевич,
Подавает он ботинки зелен сафьян,
Сам гласит таковы слова:
«На-кась ти, Федор Васильевич!
Снеси ты башмачки зелен сафьян
Ко тому Василью ко Левидову,
А только наперед не демонстрируй,
Чтоб были они с королевскими равные».
Приходит Федор Васильевич
Во тыя палаты государевы,
Ко тому Василью ко Левидову,
Сам гласит таковы слова:
«Ай же ты, суровый Василий Левидович!
Исполнил я твою заповедь величавую.
Покажи-тко свои башмачики,
Тогда и буду свои показывать».
Как сличили они башмачики -
Его башмачики лучше их,
Из такого же сафьяну из зеленоватого.
Гласил Василий Левидович:
«Ай же ты, Федор Васильевич!
Ко тому ко деньку ко завтрию
Сшей-ка шубу темных соболей,
А паволоку, какую я вздумаю».
Закручинился правитель, запечалился,
Пошел на собственный червлен корабль,
Попадает ему удалый хороший молодец:
«Ай же ты, правитель Федор Васильевич!
Ты чего идешь, сам кручинишься?» -
«Грозный правитель Василий Левидович
Набросил на меня службу величавую:
Ко тому ко деньку ко завтрию
Сшить шуба темных соболей,
А паволока, какую вздумает он;
Не сошью буде шубы по разуму -
Отрубит мне-ка буйну голову».
Гласит Иванушко Васильевич:
«Поди-ка на собственный червлен корабль,
Ложись-ка спать рано с вечера,
Утро будет оно мудрейшее,
Мудренее будет утро вечера:
Будет для тебя шуба темных соболей».
Одевает он шапочку-невидимочку,
Приходит он ко суровому царю,
Ко суровому царю Василью ко Левидову.
Шьют там у него добрые молодцы,
Шьют-то шубу темных соболей,
А паволоку-то - дорогого самита.
Тут-то Иванушко Васильевич
Утянул он темных соболей,
Утянул он дорогого самита,
Столько утянул, сколько нужно.
Как сшили они шубу темных соболей,
Сшил он шубу белоснежной ниточкой;
А уснули залихватские добрые молодцы -
Утянул он их шубу темных соболей,
А повесил свою шубу на стоечке.
Прохватились здесь добрые молодцы
И лицезреют, что шубу они спортили;
Здесь они закручинились,
Перешили шубу, понаводили.
Как залихватскому добру молодцу
Попадает поутру Федор Васильевич,
Подавает он шубу темных соболей,
Сам гласит таковы слова:
«На-кась ти шуба темных соболей,
Снеси ю ко Василью ко Левидову,
А только наперед не демонстрируй,
Чтоб была она с царскою равная».
Приходит Федор Васильевич
Во тыя палаты государевы,
Ко тому Василью ко Левидову,
Сам гласит таковы слова:
«Ай же ты, суровый Василий Левидович!
Исполнил я твою заповедь величавую.
Покажи-тко свою шубу темных соболей,
Тогда и буду свою показывать».
Как проявили они шубу темных соболей -
Его-то шуба лучше их,
А паволока дорогого самита.
Гласил Василий Левидович:
«Ай же ты, Федор Васильевич!
Ко тому ко деньку ко завтрию
Наживи-тко три волосика,
Три волосика золоченыих,
Чтобы на каждой волосиночке по жемчужинке.
Не наживешь 3-х волосиков -
Отрублю для тебя буйну голову,
А наживешь буде три волосика, -
Отдам завтра за тебя замуж свою дочи».
Закручинился правитель, запечалился,
Пошел на собственный червлен корабль,
Попадает ему удалый молодец:
«Ай же ты, правитель Федор Васильевич!
Ты чего идешь, сам кручинишься?»
«Грозный правитель Василий Левидович
Набросил на меня службу величавую:
Ко тому ко деньку ко завтрию
Нажить мне-ка три волосика,
Три волосика золоченыих,
Чтобы на каждой волосиночке по жемчужинке.
Не наживу буде 3-х волосиков -
Отрубит мне буйну голову;
А наживу я три волосика -
Дает завтра за меня замуж свою дочи».
Гласит Иванушко Васильевич:
«Поди-ка на собственный червлен корабль,
Ложись-ка спать рано с вечера,
Утро будет оно мудрейшее,
Мудренее будет утро вечера».
Тут-то юная царевична,
Тая-то Настасья Левидовна,
Садилась она на червлен корабль
И поехала вперед по синю морю.
А был у ней дядя родимыий,
Родимый дядя златоволосыий,
Во тоем ли во королевстве во Заморскоем.
Приезжала она ко королевству Заокеанскому,
Выходила на крут бережок,
Шла-то в палаты государевы,
Ко тому ко дяде златоволосому:
«Ай же ты, возлюбленный дядя!
Дай-ка мне три волосика,
Три волосика с буйной головы.
Неохота за царя идти за российского:
Как не будет у него 3-х волосиков -
Отрубят ему буйну голову».
Отдал он ей три волосика.
А этот удалый хороший молодец,
Юный Иванушко Васильевич,
Надевал шапочку-невидимочку,
Садился на ковер самолетныий,
И догонял Настасию Левидовну,
И входил в палаты государевы.
Как тащила она три волосика,
А он хватил целой пясточкой;
Рассердился удалый хороший молодец,
Хватил он саблю вострую,
Отрубил царю буйну голову.
Приходит он к Федору Васильевичу,
Подает волос целу пясточку,
Подает ему буйну голову,
Сам гласит таковы слова:
«Ай же ты, Федор Васильевич!
Ступай-ка ты ко Василью Левидову,
Покажи волос целу пясточку,
Сам гласи таковы слова:
«Если для тебя не достаточно целой пясточки,
Так есть у меня цела голова,
Цела голова, она отрублена.
Если не выдашь собственной дочери,
Отрублю для тебя буйну голову».
Приходит Федор Васильевич
Во тыя палаты государевы,
Сам гласит таковы слова:
«Ай же ты, суровый Василий Левидович!
Вот для тебя волос цела пясточка;
Если для тебя не достаточно этой пясточки,
Так есть у меня цела голова,
Цела голова, она отрублена.
Если не выдашь собственной дочери,
Отрублю для тебя буйну голову».
Закручинился суровый правитель, запечалился,
Повыдал замуж свою дочушку
За того за Федора Васильевича,
Отдал он вослед 40 кораблей.
Гласил здесь Иванушко Васильевич:
«Ай же ты, правитель Федор Васильевич!
Скажи-тко царю Василью Левидову:
Пусть он про твоих заезжих хороших молодцев
Заведет пированье - почестен пир,
Покормит их он досыта, Напоит-то он их допьяна».
Суровый правитель Василий Левидович
Заводил пированье - почестен пир
На многих князей, на бояр,
На всех полениц на удалыих
И на тыих хороших молодцев заезжиих.
Собиралися залихватские добры молодцы
Во тыя палаты государевы,
Садилися за столики дубовые.
Как здесь Иванушко Васильевич
Одел он шапочку-невидимочку,
Пошел в палаты государевы;
Как были там столы накрытые,
Обрал он ества сладкие,
Обрал он питьица медвяные,
И вышли все голодны добры молодцы,
Что нечего было ни есть, ни пить.
Здесь Федор Васильевич
Звал того Василья Левидова
Со своими залихватскими хорошими молодцами
На собственный червлен корабль на почестен пир,
На свое-то угощеньице завозное.
Собирался правитель Василий Левидович
Со своими залихватскими хорошими молодцами
На его червлен корабль,
Садились за столики дубовые.
Как здесь Иванушко Васильевич
Налагал свою скатереточку-хлебосолочку. -
Не могли они ествиц повыести,
Не могли они питьицев повыпити.
Гласил Федор Васильевич:
«Ай же ты, Василий Левидович!
На собственном пированье - почестном пиру,
Во собственных палатах государевых
Не мог ты заезжих хороших молодцев
Накормить досыта и напоить допьяна.
А на моем червленом корабле,
На моем угощеньице завозноем
Наедались твои молодцы досыта,
Напивались они допьяна,
Не могли они ествиц повыести,
Не могли они питьицев повыпити».
Здесь правитель Василий Левидович
Отпускал свою дочи возлюбленную,
Отпустил 40 кораблей.
Поехали они по синю морю.
А этот Иванушко Васильевич
Садился на ковер самолетныий
И полетел вперед червленых кораблей,
Прилетал во землю во русскую
И садился в кутузку богадельную.
Как приехал Федор Васильевич,
Стречает сестрица возлюбленная,
Тая ли Анна Васильевна:
«Здравствуй, Федор Васильевич!
Здорово ль ездил за сине море?» -
«А все у меня благополучно ли?» -
«Если б не я, так ты бы и живой не был».
Гласил ей Федор Васильевич:
«А ты чем все-таки мне там посодействовала?» -
«Подала я для тебя башмачики зелен сафьян,
Подала для тебя шубу темных соболей,
Подала для тебя волос целу пясточку». -
«А кто у тебя ко мне отпущен был?» -
«Был отпущен затюремный хороший молодец;
А я давала ему заповедь величавую,
Тому добру молодцу затюремному,
Тому Иванушку Васильевичу, -
Пойти за него замуж,
Когда освободит тебя от погибели напрасныя».
Отдал приказ здесь Федор Васильевич
Повыпустить Иванушка Васильева,
Отдавал за него Анну Васильевну,
Отделил ему полцарства-полменства.
Тут-то Иванушко Васильевич
Посылал звать собственного родимого батюшка
И заводил про него пированье - почестен пир.
Накормили его ествами сладкими,
Напоили его питьями медвяными,
Положили спать в покои королевские.
Как ездил Иванушко за сине море,
Простудил он ножки быстрые;
Он их в теплой водушке отмачивал,
А простуду с их он вываживал,
Считал он таз под кровать свою.
Как спал его родитель-батюшка,
Похотелося ему пить похмельному,
И взял он таз с-под кроватушки
И испил тую теплу водушку.
И прохватился здесь Иван Васильевич,
Схватился он за свою водушку:
«Кто повыпил мою водушку,
Тому отрублю буйну голову».
Гласит родитель его батюшка:
«Я испил твою водушку». -
«Отрубить наб буйна голова,
Почему ты испил мою водушку.
Рассердился ты на меня, батюшка,
Так как я для тебя сна не поведал.
А я лицезрел тот сон во твоем новеньком дому:
Вроде бы я в тазу ноги мыл,
А ты, батюшка, после тую воду пил,
И не смел того сна порассказать.
А для тебя прощаю сейчас твою вину».
Здесь они с батюшкой помирилися,
Друг дружке в ноги поклонилися,
И благословил его отец царить.
Здесь век о Иванушке старину поют Голубому морю на тишину,
А вам, хорошим молодцам, на послушанье.
Девица-раскрасавица душа!
Есть котора круглолика и баска,
У той девицы по молодце величавая тоска.
Есть котора румянешенька,
С молодцем идти радешенька.
Есть котора притолакиват ногой,
Поведем тую девушку за собой.
У которой было семеро ребят,
Братцы, той девки не ешьте,
Меня, молодца, послушайте.