этика vs. эстетика
"Набоков ценит в чужом литературном наследии лишь то, что пестует в своем собственном - силу и непосредственность чувства, повествовательную опытность, когда "лучшие слова в лучшем порядке" передают заданную мысль кратчайшим образом, авторскую освобожденность от обязательств даже перед "звездным небом над нами и нравственным законом внутри нас". - Иван Толстой, из предисловия к Набоковским "Лекциям по русской литературе".
Я в начале прошлого года пыталась опеределить для себя, каких писателей я люблю больше всего. У себя в дневнике я написала, что люблю писателей-бреспедельщиков, а имела я виду именно вот это - авторскую освобожденность от всего, кроме слов. Я помню момент, как я влюбилась в моего ментора (я не знала, что он преподаватель, в нашей программе есть студенты, которым за шестьдесят, и преподаватели, которым нет и двадцати пяти): это было на презентации одного из выпускников про Буковски и Michel Houellebecq (не знаю, как по-русски правильно пишется, Уэльбек?). Студенты-активисты начали забрасывать презентующего гневными подковырками на тему, какие плохие были Буковски и Уэльбек с точки зрения социальной справедливости, и Питер выступил в защиту Буковски: "Какая разница, если Буковски был настолько великолепным стилистом!"
Опасная позиция, да, но все другие ведут к цензуре, а цензура должна быть у художника одна - время.
(В нашей библиотеке не нашла ни одной книги Набокова на русском языке, кроме этих лекций. Это странно, потому что книги Толстого, Достоевского и Чехова у нас в библиотеке есть на обоих языках, а Набоков - только по-английски.)
Я в начале прошлого года пыталась опеределить для себя, каких писателей я люблю больше всего. У себя в дневнике я написала, что люблю писателей-бреспедельщиков, а имела я виду именно вот это - авторскую освобожденность от всего, кроме слов. Я помню момент, как я влюбилась в моего ментора (я не знала, что он преподаватель, в нашей программе есть студенты, которым за шестьдесят, и преподаватели, которым нет и двадцати пяти): это было на презентации одного из выпускников про Буковски и Michel Houellebecq (не знаю, как по-русски правильно пишется, Уэльбек?). Студенты-активисты начали забрасывать презентующего гневными подковырками на тему, какие плохие были Буковски и Уэльбек с точки зрения социальной справедливости, и Питер выступил в защиту Буковски: "Какая разница, если Буковски был настолько великолепным стилистом!"
Опасная позиция, да, но все другие ведут к цензуре, а цензура должна быть у художника одна - время.
(В нашей библиотеке не нашла ни одной книги Набокова на русском языке, кроме этих лекций. Это странно, потому что книги Толстого, Достоевского и Чехова у нас в библиотеке есть на обоих языках, а Набоков - только по-английски.)