14 декабря 1825 года. Как и что это было?
Оригинал взят у mikhael_mark в 14 декабря 1825 года. Как и что это было?
14 декабря сего года исполняется 190 лет с момента восстания декабристов на Сенатской площади - события, которое советские историки и писатели постарались мифологизировать до предела, а романтизировать - в ещё большей степени. И за романтическими образами (а эпоха декабристов как раз была эпохой романтизма в литературе) прекраснодушных мечтателей, героев войны 1812 года, решивших принести себя в жертву ради освобождения народа, совершенно потерялся подлинный исторический облик реальных декабристов. Потерялись образы тех, кто противостоял им. И самое главное - потерялась истинная суть событий.
Я не хочу строить конспирологических гипотез о связях декабристов с заграничными спецслужбами или скрупулёзно подсчитывать, подобно гитлеровскому прихвостню Башилову, количество масонов в их рядах (к слову, даже помешанный на жидомасонском заговоре Башилов насчитал среди декабристов не более 25 процентов масонов). Я хочу сегодня нарочито поговорить о том, что как бы общеизвестно и видно невооружённым глазом. Намеренно становясь на ту точку зрения, что декабристы действительно верили в то, что декларировали. А поможет мне разобраться с событиями 190-летней давности замечательная книга Якова Гордина "Мятеж реформаторов" [1].
Первое, что следует отметить - так это отсутствие у тайных обществ реальной единой политической программы. Они были едины в своей отрицательной программе - в том, против чего они выступали. Против самодержавной монархии и против крепостного права. Но вот дальше... Дальше уже начинался разнобой. Должна ли Россия быть республикой или конституционной монархией? Обычно ссылаются на конституционные проекты Пестеля в Южном Обществе и Никиты Муравьёва - в Северном. И делают вывод: Южное общество, более радикальное, стояло за республику, а более консервативное (в силу большего процента родовитых аристократов) Северное общество - за ограниченную монархию. Но такой подход не учитывает ни того, что Никита Муравьёв в Северном обществе на момент восстания никакой роли не играл, а подготовкой выступления руководили Рылеев, Оболенский и Трубецкой. Из них только Трубецкой стоял на платформе конституционной монархии (с возведением на престол малолетнего в то время Александра Второго), Рылеев же и Оболенский были отъявленными республиканцами. В Южном же обществе заметна фигура Матвея Муравьёва-Апостола, активного участника восстания Черниговского полка... и человека весьма умеренных политических взглядов.
Никита Муравьёв, создатель "умеренной" декабристской конституции,
предусматривавшей конституционную монархию.
Не было среди декабристов и единства по поводу территориального устройства России. Спорили, быть ли ей федерацией (как предусматривал проект Муравьёва) или унитарным государством (к чему склонялись южане, и в первую очередь радикально настроенный Пестель), и даже в каких границах - некоторые представители Южного Общества предполагали предоставить независимость Польше, сама же Польша в лице своей шляхты (с революционно настроенной частью которой активно общались декабристы-южане) облизывалась на русские земли вплоть до Смоленска.
Декабристское восстание потерпело поражение не из-за того, что мятежники в силу своей не то умеренности, не то "классовой ограниченности", не то излишней нравственной чистоты не хотели стрелять по своим. Декабристы в большинстве своём являлись офицерами и прекрасно понимали, что бескровных переворотов не бывает. И кровь проливали уверенно: Пётр Каховский не погнушался выстрелом в упор смертельно ранить героя Отечественной войны 1812 года М.А. Милорадовича, интеллигентнейший Евгений Оболенский рубил на Сенатской площади шпагой полковника Лейб-Гвардии Гренадерского полка Стюрлера, пытавшегося увести солдат с площади. Во время восстания Московского полка - первой взбунтовавшейся части - солдатам раздали боевые патроны и внушали: "Кто не будет держаться прежней присяги [2], тех колоть". Князь Щепин-Ростовский и вправду "колол" - собственноручно ранил трёх своих сослуживцев и непосредственных командиров, генералов Фредерикса и Шеншина и полковника Хвощинского. К слову, Щепин-Ростовский был одним из самых умеренных декабристов по своим политическим взглядам и всерьёз полагал достичь успеха, возведя на престол Константина.
Дмитрий Щепин-Ростовский
Восстание потерпело поражение из-за непреодолимых разногласий между его участниками. И если Рылеев, Оболенский ("республиканцы") и Трубецкой ("монархист") смогли ради успеха общего дела через эти разногласия перешагнуть, то для других, для тех, кого Я. Гордин называет "декабристской периферией", это оказалось выше моральных сил. Несогласие с лидерами вылилось в недоверие к ним, а недоверие - в попытку играть собственную игру.
Декабристы хотели обойтись без народа при осуществлении своего переворота - это общеизвестно. Ужасов "русского бунта, бессмысленного и беспощадного", они боялись не меньше Пушкина, да пожалуй, что и не меньше самого Николая Первого. Опыт восемнадцатого века, опыт гвардейских дворцовых переворотов подсказывал им, как можно осуществить в России революцию, избежав при этом массовых беспорядков и связанного с ними террора. Но для того, чтобы возбудить солдат и привлечь их симпатии на свою сторону, необходим был внятный и доступный лозунг, настраивающий солдат на жёсткое противостояние власти, но при этом не раскрывающий истинных планов их новоявленных лидеров. Такой лозунг был найден в виде поддержки мнимых прав на престол цесаревича Константина Павловича, отрекшегося от власти в пользу младшего брата Николая. Однако, ставка на такой лозунг заставляла декабристов мучительно искать руководителя восстания среди офицеров в высоких чинах. Чин был весомым аргументом в глазах рядового солдата - соответственно, он становился для лидеров восстания более важным фактором, нежели идейная лояльность. И именно на этом они погорели.
Миф, что декабристы планировали устроить на Сенатской площади эффектную демонстрацию силы, выведя туда как можно больше войск и заставив власти вести с собой переговоры. Повторюсь: они были офицерами. И с противоположной стороны также находились военные специалисты высокого класса (в их числе - и сам молодой император Николай Павлович). А это означало, что такая "эффектная демонстрация" безо всяких переговоров будет подавлена силой оружия. Кавалерии декабристы в своем распоряжении не имели. Артиллерии - тоже [3]. Простая логика подсказывала, что пехоте, какова бы ни была её численность, против кавалерии и артиллерии не выстоять. Но декабристы и не делали ставку на "демонстрацию". "Можешь выйти на площадь в тот назначенный час", - это оставим для всяких галичей и других совковых диссидентов. А Трубецкой был бывалый генштабист. И Яков Гордин в своей книге, со ссылками на архивные материалы, убедительно показывает, что Трубецкой (совместно с Рылеевым и Оболенским) планировал активные действия. Предполагалось вывести на площадь Лейб-Гвардии Московский полк - действительно для эффектной демонстрации силы, ибо московцев декабристы считали ненадёжными. А заодно - чтобы принудить сенаторов подписать конституцию. А в это время верной воинской частью во главе с надёжным командиром ударить на Зимний Дворец, захватить его и арестовать императорскую фамилию в полном составе. Самого же императора предполагалось для верности ликвидировать физически, для чего предназначался фанатик П.Г. Каховский. Что это был за тип и почему он в итоге отказался играть предназначенную ему роль, я уже писал, повторяться не хочу. Но факт тот, что первоначальный план начал разваливаться сразу же, с самого утра.
Амбиции, которые помешали Каховскому выступить в роли цареубийцы (но не спасли в итоге от заслуженной петли), двигали и Александром Якубовичем, сорвавшим план Трубецкого в самой его важной части. Якубович был амбициозен. Присоединяясь к мятежникам, он имел в виду свои личные виды. Слава Брута или Риэго плюс карьерные "бонусы" к этой славе - вот что его интересовало. Обсуждая с Рылеевым и Оболенским предстоящее восстание, он в то же время не оставлял хлопот о своём возвращении в Корпус Лейб-Гвардии, откуда его выгнали за недостойное поведение. А попутно - крутился в окружении генерала Милорадовича, имевшего на 14 декабря свои собственные планы и виды. Судя по всему, Якубович .как ключевая фигура в заговоре, рассчитывал создать вместо чёткого плана - хаос, в ходе которого вырвать инициативу из рук Трубецкого и повести восстание по-своему, уже в качестве его вождя. А если не получится - оставлял себе свободу для манёвра [4].
Александр Якубович.
Так вот, штурм Дворца и арест семьи Николая был поручен Якубовичу, проявлявшему в последние дни перед восстанием много решительности. Якубович должен был возглавить Лейб-Гвардии Морской экипаж - в этой части лидеры восстания не сомневались, все офицеры экипажа состояли в тайном обществе, многие матросы сочувствовали его идеям. Хитрый капитан до самой последней минуты подыгрывал Рылееву и Трубецкому, но в момент начала восстания неожиданно отказался вести экипаж, сославшись на то, что опасается массовых беспорядков и погромов. Его поняли - беспорядков и погромов хотели избежать все декабристы - но восстание оказалось под угрозой срыва.
Была сделана попытка заменить Якубовича А.М. Булатовым - полковником Лейб-Гвардии Гренадерского полка, горячо любимым в этом полку. Булатов, по плану Трубецкого, должен был встретить полк (который предстояло вывести из казарм более младшим офицерам - Панову и Сутгофу при содействии Каховского) в назначенном месте, возглавить его и дальше действовать по обстоятельствам, поддержав либо колонну Якубовича у Дворца, либо московцев на Сенатской. Однако, авторы этого "блестящего" плана не учли маленькой детали: Булатов, относительно недавно введённый в состав общества, совершенно не знал будущего диктатора восстания Трубецкого [5] и терпеть не мог Рылеева, коего как раз слишком хорошо знал - с детства, причём с самой худшей стороны. В итоге Булатов совершенно подпал под влияние Якубовича, и когда пришла пора действовать - оказался совсем не в том месте, где его должны были встретить восставшие гренадеры.
О том, что план состоял не в пассивной демонстрации на Сенатской, а именно в захвате Дворца силами верных войск, свидетельствует поведение колонны Николая Панова, выведшего из казарм батальон лейб-гренадер. Панов, по собственным словам, прекрасно слышал выстрелы, доносившиеся с Сенатской площади (в это время Московский полк отражал безуспешные атаки конногвардейцев и кавалергардов). Однако, вырвавшись на "оперативный простор", Панов направился почему-то не к Сенатской, а почти что в противоположную сторону - туда, где его должен был встретить Булатов. И, не найдя Булатова на месте, повёл своих солдат на Зимний Дворец. Колонне Панова - 900 отборных солдат-гвардейцев - по силам было, как пишет Гордин, решать самостоятельные задачи. Панов со своими гренадерами относительно легко проложил себе путь во внутренний двор Зимнего. Но там его уже ожидали специально вызванные императором Николаем гвардейские сапёры.
Николай Панов
Прорыв Лейб-Гренадер
Лейб-Гвардии Сапёрный батальон был воинской частью, созданной по личной инициативе Николая Павловича, в то время ещё великого князя. Николай много времени и сил уделял подготовке гвардейских сапёров, справедливо высоко ставя роль инженерных войск. Сапёры платили своему августейшему покровителю абсолютной преданностью. Панов с 900-ми солдатами оказался перед лицом тысячи правительственных войск во главе с решительным начальником. В тылу же у него находилась полурота Финляндского полка, которую его гренадеры легко отбросили, но которая, если бы завязался бой, вполне могла бы ударить гренадерам в тыл. Взвесив все шансы, Панов решил не искушать судьбу и двинулся на соединение со своими товарищами на Сенатской. Благоприятное время былу упущено.
В свете вышесказанного становится понятно, почему на площадь в итоге так и не вышел "диктатор" восстания Трубецкой. Сергей Петрович не был трусом. Своё мужество он не раз демонстрировал в ходе Отечественной войны 1812 года. Он готов был возглавить войска, подчиняющиеся ему и действующие в соответствии с его планом. Но план-то как раз и сорвался из-за интриг Якубовича и подозрительности Булатова. Трубецкого в день восстания видели и у Сенатской (где он наблюдал построение мятежного каре), и у Зимнего Дворца, около которого он буквально крутился в надежде увидеть подход верных тайному обществу войск. Но вместо этого стал свидетелем организованной присяги Николаю Первому и прибытия гвардейских сапёров. План рухнул. А возглавить дело, заведомо обречённое на поражение, Трубецкой не решился. Это не было трусостью. Просто как человек религиозный он, увидев крушение своего, на первый взгляд, безукоризненного плана, сделал вывод о том, что вся их затея не угодна Богу. А сделав такой вывод - не стал сознательно богоборствовать. Правительственные солдаты, явившиеся в австрийское посольство его арестовывать, застали его за молитвой.
Сергей Трубецкой, несостоявшийся диктатор восстания.
Если оценивать восстание декабристов с чисто военной точки зрения, то те, кто принял в нём непосредственное участие, действовали в тех обстоятельствах безукоризненно точно. И вина за провал восстания лежит не на них. А на тех, кто ради собственных амбиций сорвал план Трубецкого - в первую очередь на Якубовиче. Для повстанцев это обернулось трагедией. Но было ли это трагедией для России?
Здесь стоит обратить внимание на фигуру главного антагониста восставших. На того, против кого, собственно, и было направлено восстание, кого Рылеев с Оболенским (Трубецкой был против, но не стал возражать) походя обрекли на смерть. Императора Николая Первого в советское время было принято изображать исключительно чёрными красками. Его представляли тупым солдафоном, помешанным на палочной дисциплине (и взахлёб цитировали фельетон Льва Толстого про "Николая Палкина"), немцем, не понимавшим истинных интересов России, врагом всякого прогресса, чьё бессмысленное правление закономерно завершилось поражением в Крымской войне. Между тем, Николай Первый был человеком блестяще образованным (в первую очередь в области математических и инженерных наук). И сына своего - будущего Александра Освободителя - старался воспитать разносторонне одарённой личностью. Николай был глубоко набожен - сохранилось свидетельство, что однажды лакей, делавший ночную уборку в Зимнем Дворце, обнаружил Николая Павловича, заснувшим за молитвой, и воск от свечей капал ему на лысину: царь просиживал за работой допоздна, но молитвенное правило исполнял неукоснительно. Декабристов глубоко возмущало отсутствие поддержки греческому национально-освободительному движению со стороны России Александра Первого, они видели и недоумевали, почему Турция вершит геноцид своих православных подданных, а православная Российская империя разглагольствует только о принципах легитимизма. Николай, придя к власти, решительно разрубил этот внешнеполитический "гордиев узел", наглядно продемонстрировав туркам, что безнаказанно резать православных больше не получится. Собственно, переоценка событий 14 декабря в моём сознании началась именно с переоценки исторической роли Николая Первого. И этому не в последнюю очередь поспособствовали сами декабристы - своими воспоминаниями. Вместо тирана передо мной предстал человек, искренне любящий Россию, болеющий душой за Православие и стремящийся быть своим для народа - об этом я ещё планирую написать отдельно, благо, на будущий год нас ждёт 220 лет со дня его рождения. Не был Николай Первый и сторонником крепостного права. Достаточно сказать, что за время своего правления он шесть раз создавал правительственные комитеты по подготовке крестьянской реформы - и всякий раз отступал перед дворянской "фрондой", не желавшей никаких изменений. События 14 декабря произвели на молодого государя неизгладимое впечатление (а ему было всего 29 лет). Его дед и отец - и государь знал об этом - пали жертвами гвардейских заговоров. Аналогичный гвардейский заговор ему довелось подавлять самому. И как знать - если бы не злосчастный "мятеж реформаторов", возможно, крепостное право действительно пало бы "по манию царя", как мечтал Пушкин, не в 1861 году, а десятилетиями раньше.
Николай Первый. Так он выглядел в момент выступления декабристов
Но Николай стремился действовать исключительно законными методами, в то время как лидеры декабристов сделали ставку на вооружённый мятеж. И это сделало их из потенциальных союзников - реальными врагами. При том, что Николай Павлович отнюдь не отличался кровожадностью. Он мог бы приказать потопить восстание в крови, отдать приказ не брать пленных после того, как под картечью мятежное каре рассыпалось. Он мог бы развернуть террор, на фоне которого поблекло бы даже знаменитое "утро стрелецкой казни" - имел на это полное право ввиду исключительных обстоятельств. Но Николай медлил. Он не был трусом, этот 29-летний бригадный генерал, в одночасье ставший повелителем огромной империи. На протяжении всего восстания он лично находился на площади - и по нему стреляли. "Если хоть миг буду императором - я докажу, что был того достоин", - сказал он в тот злополучный день 14 декабря своей жене. И эту клятву сдержал. Николай медлил, потому что не хотел начинать царствование с пролития крови своих подданных. И лишь уверившись в невозможности решить дело миром (а уговаривать мятежников пытался не только герой Милорадович, к ним посылали для переговоров и митрополитов в надежде, что пастырское слово Церкви усовестит солдат), он отдал приказ открыть огонь на поражение [6]. Не декабристы, а именно Николай не хотел стрелять по своим. Но оказался вынужден это сделать.
Декабристы восстали против человека, стоявшего в нравственном отношении несоизмеримо выше их. Николай лучше их понимал Россию и её интересы. И не в пример ответственнее, чем юнцы-гвардейцы, подходил к решению своих задач. Да, стоит ещё добавить, что декабристы, как всякие либералы, напрочь игнорировали в своих программах социальные вопросы. Да, крестьян предполагалось освободить, да, безусловно, крепостное рабство превращалось в анахронизм и приобретало откровенно безнравственные формы, но задавались ли декабристы вопросом о том, как будут жить крестьяне после своего освобождения? И не обернётся ли это освобождение для них худшим бедствием, чем было прежнее рабство? Осмелюсь напомнить, что некоторые члены тайных обществ реально пытались отпускать на волю своих крепостных. И ... сталкивались с их глухим протестом. Освобождать-то крестьян предполагалось без земли. То есть - фактически без средств к существованию. И крестьяне искренне недоумевали, чем таким они прогневали своего доброго барина, что он гонит их от себя. О какой свободе толкует этот чудак, если они и прежде жили за ним, можно сказать, как у Христа за пазухой? "Николаевский сатрап" Бенкендорф.понимал то, что было решительно непонятно "героям" Сенатской площади: мало освободить крестьян, им надо создать условия, чтобы они могли реализовать свою свободу. А значит, освобождать их надо было с землёй. А это влекло за собой целый комплекс проблем, которые надо было решать. Революционный же подход грозил обернуться всеобщим недовольством - а это значило, что прекраснодушных, но оторванных от реальности декабристов смела бы волна новых протестов, как справа, так и слева. Страна рисковала погрузиться в гражданскую войну.
Среди декабристов это понимал Пестель. Понимал - и строил планы жесточайшей диктатуры, на фоне которой николаевская Россия с крепостным правом и телесными наказаниями выглядела бы эталоном свободы и гуманизма. Причём проекты Пестеля отнюдь не встречали одобрения остальных членов тайных обществ, находивших их чересчур радикальными и жестокими. Но, отвергая самодержавный проект и не соглашаясь с Пестелем, они по сути ничего не предлагали взамен.
Был в программных документах декабристов и ещё один пунктик, заставляющий отнестись к ним с настороженностью. Декабристы, безусловно, понимали особую роль Православия в истории России. И оспаривать место, занимаемое Православной Церковью, не стремились. Однако, в их программах чётко значилась "свобода требоисправления всем верам". Казалось бы, вполне естественное требование. Но такая свобода всем нормальным религиям и так была в России предоставлена. Никто не притеснял мусульман за то, что они мусульмане, протестантов - за то, что они протестанты, а иудеев - за то, что они иудеи. Запрещены были только откровенно изуверские секты, практиковавшие ритуальные убийства. Значит, в случае успеха декабристов либо эти секты получали равные с Православием права, либо под "свободой требоисправления" на деле подразумевалось прекращение православного миссионерства среди иноверческих народов. Как то, так и другое для православного христианина явно неприемлемо.
О том, что по крайней мере некоторые из декабристов были откровенными антипатриотами, я также имел удовольствие писать. В общем, в случае победы декабристов Россия в лучшем случае получила бы все удовольствия ельцинского правления на полтора столетия раньше. В худшем - гражданскую войну и возможный распад страны. Конечно, оценку, которую даёт декабристам покойный украинский историк Олесь Бузина, нельзя не признать чересчур резкой. Но в главном он абсолютно прав: поражение мятежников стало благом для России. А правление Николая Первого - далеко не худшим из возможных сценариев.
____________________________
Примечания.
[1] Гордин Я.А. Мятеж реформаторов. - М.: Терра, 1997.
[2] т.е., присяги Константину Павловичу.
[3] Хотя Лейб-Гвардии Конно-артиллерийская бригада поначалу и волновалась, но там властям удалось погасить выступление в самом зародыше, бескровно и быстро.
[4] В итоге на Сенатской площади он оказался переговорщиком, шаставшим от Николая к восставшим и запугивавшим обе стороны, пока повстанцы в конце концов не пригрозили его побить.
[5] Яков Гордин свидетельствует о том, что Булатов сразу же проникся к Трубецкому резкой антипатией, подозревая его в бонапартистских планах.
[6] С митрополитами, кстати, обошлись безо всякого почтения. Мятежники не стеснялись тыкать престарелым владыкам, выкрикивая: "Какой ты митрополит, когда на двух неделях двум царям присягаешь?", а потом и вовсе начали угрожать оружием. Из этого эпизода хорошо видно истинное отношение декабристов к Православной Церкви.
14 декабря сего года исполняется 190 лет с момента восстания декабристов на Сенатской площади - события, которое советские историки и писатели постарались мифологизировать до предела, а романтизировать - в ещё большей степени. И за романтическими образами (а эпоха декабристов как раз была эпохой романтизма в литературе) прекраснодушных мечтателей, героев войны 1812 года, решивших принести себя в жертву ради освобождения народа, совершенно потерялся подлинный исторический облик реальных декабристов. Потерялись образы тех, кто противостоял им. И самое главное - потерялась истинная суть событий.
Я не хочу строить конспирологических гипотез о связях декабристов с заграничными спецслужбами или скрупулёзно подсчитывать, подобно гитлеровскому прихвостню Башилову, количество масонов в их рядах (к слову, даже помешанный на жидомасонском заговоре Башилов насчитал среди декабристов не более 25 процентов масонов). Я хочу сегодня нарочито поговорить о том, что как бы общеизвестно и видно невооружённым глазом. Намеренно становясь на ту точку зрения, что декабристы действительно верили в то, что декларировали. А поможет мне разобраться с событиями 190-летней давности замечательная книга Якова Гордина "Мятеж реформаторов" [1].
Первое, что следует отметить - так это отсутствие у тайных обществ реальной единой политической программы. Они были едины в своей отрицательной программе - в том, против чего они выступали. Против самодержавной монархии и против крепостного права. Но вот дальше... Дальше уже начинался разнобой. Должна ли Россия быть республикой или конституционной монархией? Обычно ссылаются на конституционные проекты Пестеля в Южном Обществе и Никиты Муравьёва - в Северном. И делают вывод: Южное общество, более радикальное, стояло за республику, а более консервативное (в силу большего процента родовитых аристократов) Северное общество - за ограниченную монархию. Но такой подход не учитывает ни того, что Никита Муравьёв в Северном обществе на момент восстания никакой роли не играл, а подготовкой выступления руководили Рылеев, Оболенский и Трубецкой. Из них только Трубецкой стоял на платформе конституционной монархии (с возведением на престол малолетнего в то время Александра Второго), Рылеев же и Оболенский были отъявленными республиканцами. В Южном же обществе заметна фигура Матвея Муравьёва-Апостола, активного участника восстания Черниговского полка... и человека весьма умеренных политических взглядов.
Никита Муравьёв, создатель "умеренной" декабристской конституции,
предусматривавшей конституционную монархию.
Не было среди декабристов и единства по поводу территориального устройства России. Спорили, быть ли ей федерацией (как предусматривал проект Муравьёва) или унитарным государством (к чему склонялись южане, и в первую очередь радикально настроенный Пестель), и даже в каких границах - некоторые представители Южного Общества предполагали предоставить независимость Польше, сама же Польша в лице своей шляхты (с революционно настроенной частью которой активно общались декабристы-южане) облизывалась на русские земли вплоть до Смоленска.
Декабристское восстание потерпело поражение не из-за того, что мятежники в силу своей не то умеренности, не то "классовой ограниченности", не то излишней нравственной чистоты не хотели стрелять по своим. Декабристы в большинстве своём являлись офицерами и прекрасно понимали, что бескровных переворотов не бывает. И кровь проливали уверенно: Пётр Каховский не погнушался выстрелом в упор смертельно ранить героя Отечественной войны 1812 года М.А. Милорадовича, интеллигентнейший Евгений Оболенский рубил на Сенатской площади шпагой полковника Лейб-Гвардии Гренадерского полка Стюрлера, пытавшегося увести солдат с площади. Во время восстания Московского полка - первой взбунтовавшейся части - солдатам раздали боевые патроны и внушали: "Кто не будет держаться прежней присяги [2], тех колоть". Князь Щепин-Ростовский и вправду "колол" - собственноручно ранил трёх своих сослуживцев и непосредственных командиров, генералов Фредерикса и Шеншина и полковника Хвощинского. К слову, Щепин-Ростовский был одним из самых умеренных декабристов по своим политическим взглядам и всерьёз полагал достичь успеха, возведя на престол Константина.
Дмитрий Щепин-Ростовский
Восстание потерпело поражение из-за непреодолимых разногласий между его участниками. И если Рылеев, Оболенский ("республиканцы") и Трубецкой ("монархист") смогли ради успеха общего дела через эти разногласия перешагнуть, то для других, для тех, кого Я. Гордин называет "декабристской периферией", это оказалось выше моральных сил. Несогласие с лидерами вылилось в недоверие к ним, а недоверие - в попытку играть собственную игру.
Декабристы хотели обойтись без народа при осуществлении своего переворота - это общеизвестно. Ужасов "русского бунта, бессмысленного и беспощадного", они боялись не меньше Пушкина, да пожалуй, что и не меньше самого Николая Первого. Опыт восемнадцатого века, опыт гвардейских дворцовых переворотов подсказывал им, как можно осуществить в России революцию, избежав при этом массовых беспорядков и связанного с ними террора. Но для того, чтобы возбудить солдат и привлечь их симпатии на свою сторону, необходим был внятный и доступный лозунг, настраивающий солдат на жёсткое противостояние власти, но при этом не раскрывающий истинных планов их новоявленных лидеров. Такой лозунг был найден в виде поддержки мнимых прав на престол цесаревича Константина Павловича, отрекшегося от власти в пользу младшего брата Николая. Однако, ставка на такой лозунг заставляла декабристов мучительно искать руководителя восстания среди офицеров в высоких чинах. Чин был весомым аргументом в глазах рядового солдата - соответственно, он становился для лидеров восстания более важным фактором, нежели идейная лояльность. И именно на этом они погорели.
Миф, что декабристы планировали устроить на Сенатской площади эффектную демонстрацию силы, выведя туда как можно больше войск и заставив власти вести с собой переговоры. Повторюсь: они были офицерами. И с противоположной стороны также находились военные специалисты высокого класса (в их числе - и сам молодой император Николай Павлович). А это означало, что такая "эффектная демонстрация" безо всяких переговоров будет подавлена силой оружия. Кавалерии декабристы в своем распоряжении не имели. Артиллерии - тоже [3]. Простая логика подсказывала, что пехоте, какова бы ни была её численность, против кавалерии и артиллерии не выстоять. Но декабристы и не делали ставку на "демонстрацию". "Можешь выйти на площадь в тот назначенный час", - это оставим для всяких галичей и других совковых диссидентов. А Трубецкой был бывалый генштабист. И Яков Гордин в своей книге, со ссылками на архивные материалы, убедительно показывает, что Трубецкой (совместно с Рылеевым и Оболенским) планировал активные действия. Предполагалось вывести на площадь Лейб-Гвардии Московский полк - действительно для эффектной демонстрации силы, ибо московцев декабристы считали ненадёжными. А заодно - чтобы принудить сенаторов подписать конституцию. А в это время верной воинской частью во главе с надёжным командиром ударить на Зимний Дворец, захватить его и арестовать императорскую фамилию в полном составе. Самого же императора предполагалось для верности ликвидировать физически, для чего предназначался фанатик П.Г. Каховский. Что это был за тип и почему он в итоге отказался играть предназначенную ему роль, я уже писал, повторяться не хочу. Но факт тот, что первоначальный план начал разваливаться сразу же, с самого утра.
Амбиции, которые помешали Каховскому выступить в роли цареубийцы (но не спасли в итоге от заслуженной петли), двигали и Александром Якубовичем, сорвавшим план Трубецкого в самой его важной части. Якубович был амбициозен. Присоединяясь к мятежникам, он имел в виду свои личные виды. Слава Брута или Риэго плюс карьерные "бонусы" к этой славе - вот что его интересовало. Обсуждая с Рылеевым и Оболенским предстоящее восстание, он в то же время не оставлял хлопот о своём возвращении в Корпус Лейб-Гвардии, откуда его выгнали за недостойное поведение. А попутно - крутился в окружении генерала Милорадовича, имевшего на 14 декабря свои собственные планы и виды. Судя по всему, Якубович .как ключевая фигура в заговоре, рассчитывал создать вместо чёткого плана - хаос, в ходе которого вырвать инициативу из рук Трубецкого и повести восстание по-своему, уже в качестве его вождя. А если не получится - оставлял себе свободу для манёвра [4].
Александр Якубович.
Так вот, штурм Дворца и арест семьи Николая был поручен Якубовичу, проявлявшему в последние дни перед восстанием много решительности. Якубович должен был возглавить Лейб-Гвардии Морской экипаж - в этой части лидеры восстания не сомневались, все офицеры экипажа состояли в тайном обществе, многие матросы сочувствовали его идеям. Хитрый капитан до самой последней минуты подыгрывал Рылееву и Трубецкому, но в момент начала восстания неожиданно отказался вести экипаж, сославшись на то, что опасается массовых беспорядков и погромов. Его поняли - беспорядков и погромов хотели избежать все декабристы - но восстание оказалось под угрозой срыва.
Была сделана попытка заменить Якубовича А.М. Булатовым - полковником Лейб-Гвардии Гренадерского полка, горячо любимым в этом полку. Булатов, по плану Трубецкого, должен был встретить полк (который предстояло вывести из казарм более младшим офицерам - Панову и Сутгофу при содействии Каховского) в назначенном месте, возглавить его и дальше действовать по обстоятельствам, поддержав либо колонну Якубовича у Дворца, либо московцев на Сенатской. Однако, авторы этого "блестящего" плана не учли маленькой детали: Булатов, относительно недавно введённый в состав общества, совершенно не знал будущего диктатора восстания Трубецкого [5] и терпеть не мог Рылеева, коего как раз слишком хорошо знал - с детства, причём с самой худшей стороны. В итоге Булатов совершенно подпал под влияние Якубовича, и когда пришла пора действовать - оказался совсем не в том месте, где его должны были встретить восставшие гренадеры.
О том, что план состоял не в пассивной демонстрации на Сенатской, а именно в захвате Дворца силами верных войск, свидетельствует поведение колонны Николая Панова, выведшего из казарм батальон лейб-гренадер. Панов, по собственным словам, прекрасно слышал выстрелы, доносившиеся с Сенатской площади (в это время Московский полк отражал безуспешные атаки конногвардейцев и кавалергардов). Однако, вырвавшись на "оперативный простор", Панов направился почему-то не к Сенатской, а почти что в противоположную сторону - туда, где его должен был встретить Булатов. И, не найдя Булатова на месте, повёл своих солдат на Зимний Дворец. Колонне Панова - 900 отборных солдат-гвардейцев - по силам было, как пишет Гордин, решать самостоятельные задачи. Панов со своими гренадерами относительно легко проложил себе путь во внутренний двор Зимнего. Но там его уже ожидали специально вызванные императором Николаем гвардейские сапёры.
Николай Панов
Прорыв Лейб-Гренадер
Лейб-Гвардии Сапёрный батальон был воинской частью, созданной по личной инициативе Николая Павловича, в то время ещё великого князя. Николай много времени и сил уделял подготовке гвардейских сапёров, справедливо высоко ставя роль инженерных войск. Сапёры платили своему августейшему покровителю абсолютной преданностью. Панов с 900-ми солдатами оказался перед лицом тысячи правительственных войск во главе с решительным начальником. В тылу же у него находилась полурота Финляндского полка, которую его гренадеры легко отбросили, но которая, если бы завязался бой, вполне могла бы ударить гренадерам в тыл. Взвесив все шансы, Панов решил не искушать судьбу и двинулся на соединение со своими товарищами на Сенатской. Благоприятное время былу упущено.
В свете вышесказанного становится понятно, почему на площадь в итоге так и не вышел "диктатор" восстания Трубецкой. Сергей Петрович не был трусом. Своё мужество он не раз демонстрировал в ходе Отечественной войны 1812 года. Он готов был возглавить войска, подчиняющиеся ему и действующие в соответствии с его планом. Но план-то как раз и сорвался из-за интриг Якубовича и подозрительности Булатова. Трубецкого в день восстания видели и у Сенатской (где он наблюдал построение мятежного каре), и у Зимнего Дворца, около которого он буквально крутился в надежде увидеть подход верных тайному обществу войск. Но вместо этого стал свидетелем организованной присяги Николаю Первому и прибытия гвардейских сапёров. План рухнул. А возглавить дело, заведомо обречённое на поражение, Трубецкой не решился. Это не было трусостью. Просто как человек религиозный он, увидев крушение своего, на первый взгляд, безукоризненного плана, сделал вывод о том, что вся их затея не угодна Богу. А сделав такой вывод - не стал сознательно богоборствовать. Правительственные солдаты, явившиеся в австрийское посольство его арестовывать, застали его за молитвой.
Сергей Трубецкой, несостоявшийся диктатор восстания.
Если оценивать восстание декабристов с чисто военной точки зрения, то те, кто принял в нём непосредственное участие, действовали в тех обстоятельствах безукоризненно точно. И вина за провал восстания лежит не на них. А на тех, кто ради собственных амбиций сорвал план Трубецкого - в первую очередь на Якубовиче. Для повстанцев это обернулось трагедией. Но было ли это трагедией для России?
Здесь стоит обратить внимание на фигуру главного антагониста восставших. На того, против кого, собственно, и было направлено восстание, кого Рылеев с Оболенским (Трубецкой был против, но не стал возражать) походя обрекли на смерть. Императора Николая Первого в советское время было принято изображать исключительно чёрными красками. Его представляли тупым солдафоном, помешанным на палочной дисциплине (и взахлёб цитировали фельетон Льва Толстого про "Николая Палкина"), немцем, не понимавшим истинных интересов России, врагом всякого прогресса, чьё бессмысленное правление закономерно завершилось поражением в Крымской войне. Между тем, Николай Первый был человеком блестяще образованным (в первую очередь в области математических и инженерных наук). И сына своего - будущего Александра Освободителя - старался воспитать разносторонне одарённой личностью. Николай был глубоко набожен - сохранилось свидетельство, что однажды лакей, делавший ночную уборку в Зимнем Дворце, обнаружил Николая Павловича, заснувшим за молитвой, и воск от свечей капал ему на лысину: царь просиживал за работой допоздна, но молитвенное правило исполнял неукоснительно. Декабристов глубоко возмущало отсутствие поддержки греческому национально-освободительному движению со стороны России Александра Первого, они видели и недоумевали, почему Турция вершит геноцид своих православных подданных, а православная Российская империя разглагольствует только о принципах легитимизма. Николай, придя к власти, решительно разрубил этот внешнеполитический "гордиев узел", наглядно продемонстрировав туркам, что безнаказанно резать православных больше не получится. Собственно, переоценка событий 14 декабря в моём сознании началась именно с переоценки исторической роли Николая Первого. И этому не в последнюю очередь поспособствовали сами декабристы - своими воспоминаниями. Вместо тирана передо мной предстал человек, искренне любящий Россию, болеющий душой за Православие и стремящийся быть своим для народа - об этом я ещё планирую написать отдельно, благо, на будущий год нас ждёт 220 лет со дня его рождения. Не был Николай Первый и сторонником крепостного права. Достаточно сказать, что за время своего правления он шесть раз создавал правительственные комитеты по подготовке крестьянской реформы - и всякий раз отступал перед дворянской "фрондой", не желавшей никаких изменений. События 14 декабря произвели на молодого государя неизгладимое впечатление (а ему было всего 29 лет). Его дед и отец - и государь знал об этом - пали жертвами гвардейских заговоров. Аналогичный гвардейский заговор ему довелось подавлять самому. И как знать - если бы не злосчастный "мятеж реформаторов", возможно, крепостное право действительно пало бы "по манию царя", как мечтал Пушкин, не в 1861 году, а десятилетиями раньше.
Николай Первый. Так он выглядел в момент выступления декабристов
Но Николай стремился действовать исключительно законными методами, в то время как лидеры декабристов сделали ставку на вооружённый мятеж. И это сделало их из потенциальных союзников - реальными врагами. При том, что Николай Павлович отнюдь не отличался кровожадностью. Он мог бы приказать потопить восстание в крови, отдать приказ не брать пленных после того, как под картечью мятежное каре рассыпалось. Он мог бы развернуть террор, на фоне которого поблекло бы даже знаменитое "утро стрелецкой казни" - имел на это полное право ввиду исключительных обстоятельств. Но Николай медлил. Он не был трусом, этот 29-летний бригадный генерал, в одночасье ставший повелителем огромной империи. На протяжении всего восстания он лично находился на площади - и по нему стреляли. "Если хоть миг буду императором - я докажу, что был того достоин", - сказал он в тот злополучный день 14 декабря своей жене. И эту клятву сдержал. Николай медлил, потому что не хотел начинать царствование с пролития крови своих подданных. И лишь уверившись в невозможности решить дело миром (а уговаривать мятежников пытался не только герой Милорадович, к ним посылали для переговоров и митрополитов в надежде, что пастырское слово Церкви усовестит солдат), он отдал приказ открыть огонь на поражение [6]. Не декабристы, а именно Николай не хотел стрелять по своим. Но оказался вынужден это сделать.
Декабристы восстали против человека, стоявшего в нравственном отношении несоизмеримо выше их. Николай лучше их понимал Россию и её интересы. И не в пример ответственнее, чем юнцы-гвардейцы, подходил к решению своих задач. Да, стоит ещё добавить, что декабристы, как всякие либералы, напрочь игнорировали в своих программах социальные вопросы. Да, крестьян предполагалось освободить, да, безусловно, крепостное рабство превращалось в анахронизм и приобретало откровенно безнравственные формы, но задавались ли декабристы вопросом о том, как будут жить крестьяне после своего освобождения? И не обернётся ли это освобождение для них худшим бедствием, чем было прежнее рабство? Осмелюсь напомнить, что некоторые члены тайных обществ реально пытались отпускать на волю своих крепостных. И ... сталкивались с их глухим протестом. Освобождать-то крестьян предполагалось без земли. То есть - фактически без средств к существованию. И крестьяне искренне недоумевали, чем таким они прогневали своего доброго барина, что он гонит их от себя. О какой свободе толкует этот чудак, если они и прежде жили за ним, можно сказать, как у Христа за пазухой? "Николаевский сатрап" Бенкендорф.понимал то, что было решительно непонятно "героям" Сенатской площади: мало освободить крестьян, им надо создать условия, чтобы они могли реализовать свою свободу. А значит, освобождать их надо было с землёй. А это влекло за собой целый комплекс проблем, которые надо было решать. Революционный же подход грозил обернуться всеобщим недовольством - а это значило, что прекраснодушных, но оторванных от реальности декабристов смела бы волна новых протестов, как справа, так и слева. Страна рисковала погрузиться в гражданскую войну.
Среди декабристов это понимал Пестель. Понимал - и строил планы жесточайшей диктатуры, на фоне которой николаевская Россия с крепостным правом и телесными наказаниями выглядела бы эталоном свободы и гуманизма. Причём проекты Пестеля отнюдь не встречали одобрения остальных членов тайных обществ, находивших их чересчур радикальными и жестокими. Но, отвергая самодержавный проект и не соглашаясь с Пестелем, они по сути ничего не предлагали взамен.
Был в программных документах декабристов и ещё один пунктик, заставляющий отнестись к ним с настороженностью. Декабристы, безусловно, понимали особую роль Православия в истории России. И оспаривать место, занимаемое Православной Церковью, не стремились. Однако, в их программах чётко значилась "свобода требоисправления всем верам". Казалось бы, вполне естественное требование. Но такая свобода всем нормальным религиям и так была в России предоставлена. Никто не притеснял мусульман за то, что они мусульмане, протестантов - за то, что они протестанты, а иудеев - за то, что они иудеи. Запрещены были только откровенно изуверские секты, практиковавшие ритуальные убийства. Значит, в случае успеха декабристов либо эти секты получали равные с Православием права, либо под "свободой требоисправления" на деле подразумевалось прекращение православного миссионерства среди иноверческих народов. Как то, так и другое для православного христианина явно неприемлемо.
О том, что по крайней мере некоторые из декабристов были откровенными антипатриотами, я также имел удовольствие писать. В общем, в случае победы декабристов Россия в лучшем случае получила бы все удовольствия ельцинского правления на полтора столетия раньше. В худшем - гражданскую войну и возможный распад страны. Конечно, оценку, которую даёт декабристам покойный украинский историк Олесь Бузина, нельзя не признать чересчур резкой. Но в главном он абсолютно прав: поражение мятежников стало благом для России. А правление Николая Первого - далеко не худшим из возможных сценариев.
____________________________
Примечания.
[1] Гордин Я.А. Мятеж реформаторов. - М.: Терра, 1997.
[2] т.е., присяги Константину Павловичу.
[3] Хотя Лейб-Гвардии Конно-артиллерийская бригада поначалу и волновалась, но там властям удалось погасить выступление в самом зародыше, бескровно и быстро.
[4] В итоге на Сенатской площади он оказался переговорщиком, шаставшим от Николая к восставшим и запугивавшим обе стороны, пока повстанцы в конце концов не пригрозили его побить.
[5] Яков Гордин свидетельствует о том, что Булатов сразу же проникся к Трубецкому резкой антипатией, подозревая его в бонапартистских планах.
[6] С митрополитами, кстати, обошлись безо всякого почтения. Мятежники не стеснялись тыкать престарелым владыкам, выкрикивая: "Какой ты митрополит, когда на двух неделях двум царям присягаешь?", а потом и вовсе начали угрожать оружием. Из этого эпизода хорошо видно истинное отношение декабристов к Православной Церкви.