Свобода и мораль
Дихотомия свободы и морали едва ли не самая популярная тема для дискуссий за рюмкой водки. Пусть формулируется она не столь научно, но зачастую сводится исключительно к этому.
- Слыш, ты вот думаешь, что свободен? Да не свободен ты! Ты раб!
- Я раб? Да от раба слышу! Я свободен ровно до тех пор, пока не начнется свобода другого!
- А если эта свобода другого начинается с твоей свободы? Ведь, как говорил дедушка Ленин, живя в обществе, нельзя быть от него свободным.
- Да ты, я смотрю, за кровавую власть?
- А ты за проплаченный либерализм?
А, в сущности, о чем дискуссия? Все о том же: о границах дозволенного.
О свободе говорить хочется, потому что ее всегда недостает. Но что такое «недостает»? Это ситуация, когда мы априори несвободны. И вот тут стоит призадуматься.
Власти - я имею в виду политической, - с самого начала появления человеческого общежития не было. Во всяком случае в том виде, в каком она существует сейчас. Но уже тогда, по мнению Фрейда, была свобода и несвобода: кровосмешение - запрещено, месть - разрешена. Пресловутое табу на инцест не столько даровало мораль, сколько саму свобода, ибо они друг от друга не отделимы.
Мы любим граничить понятия: свобода и порядок (как будто нельзя жить и при том, и другом), империя и демократия (как будто английская империя была не демократической), коммунизм и либерализм (как будто они не являются определенными стадиями развития капитализма). Но это принципиально неверно. Части одного целого преступно делить, так как по отдельности они не работают. Мораль не только невозможна без свободы, - она ее еще и порождает.
У человека есть природные инстинкты. Еще старик Эпикур уверял, что от некоторых естественных потребностей никуда не убежать. Скорее это можно назвать несвободой - то есть отсутствием выбора. Мораль, напротив, создает новую альтернативу, она совестливо задает вопрос: «А может не надо? А может в другой раз? А может сказать, что у меня сегодня голова болит и обмануть?» В этом случае и работает свобода - как спекулятивный предмет. Когда я очень зол и надо мной властвуют инстинкты, я, разумеется, могу сорваться и накричать на кого-то. А могу сдержаться - внутренний нравственный законо заговорит во мне - и спокойно отойти в сторонку.
К чему все это я говорю? Прописные истины время от времени повторять необходимо в виду их актуальности. Они имеют обыкновение забываться, и напрасно. Тьма политологов расшибают лоб в поисках ответа на вопрос: почему народ не любит либерализм? А ответ же очевиден: либерализм потакает низменным страстям, а не противостоит им. Он снимает ограничения, вместо того чтобы их ставить. Потому и кажется вся эта затея с построением европейской демократии какой-то обманкой. Вы хотите даровать свободу? А свобода ли это? Вы не оставляете нации выбора, кроме двух: разложения и деградации. А хотелось бы иметь альтернативу в лице совести, которой у многих либералов нет.
- Слыш, ты вот думаешь, что свободен? Да не свободен ты! Ты раб!
- Я раб? Да от раба слышу! Я свободен ровно до тех пор, пока не начнется свобода другого!
- А если эта свобода другого начинается с твоей свободы? Ведь, как говорил дедушка Ленин, живя в обществе, нельзя быть от него свободным.
- Да ты, я смотрю, за кровавую власть?
- А ты за проплаченный либерализм?
А, в сущности, о чем дискуссия? Все о том же: о границах дозволенного.
О свободе говорить хочется, потому что ее всегда недостает. Но что такое «недостает»? Это ситуация, когда мы априори несвободны. И вот тут стоит призадуматься.
Власти - я имею в виду политической, - с самого начала появления человеческого общежития не было. Во всяком случае в том виде, в каком она существует сейчас. Но уже тогда, по мнению Фрейда, была свобода и несвобода: кровосмешение - запрещено, месть - разрешена. Пресловутое табу на инцест не столько даровало мораль, сколько саму свобода, ибо они друг от друга не отделимы.
Мы любим граничить понятия: свобода и порядок (как будто нельзя жить и при том, и другом), империя и демократия (как будто английская империя была не демократической), коммунизм и либерализм (как будто они не являются определенными стадиями развития капитализма). Но это принципиально неверно. Части одного целого преступно делить, так как по отдельности они не работают. Мораль не только невозможна без свободы, - она ее еще и порождает.
У человека есть природные инстинкты. Еще старик Эпикур уверял, что от некоторых естественных потребностей никуда не убежать. Скорее это можно назвать несвободой - то есть отсутствием выбора. Мораль, напротив, создает новую альтернативу, она совестливо задает вопрос: «А может не надо? А может в другой раз? А может сказать, что у меня сегодня голова болит и обмануть?» В этом случае и работает свобода - как спекулятивный предмет. Когда я очень зол и надо мной властвуют инстинкты, я, разумеется, могу сорваться и накричать на кого-то. А могу сдержаться - внутренний нравственный законо заговорит во мне - и спокойно отойти в сторонку.
К чему все это я говорю? Прописные истины время от времени повторять необходимо в виду их актуальности. Они имеют обыкновение забываться, и напрасно. Тьма политологов расшибают лоб в поисках ответа на вопрос: почему народ не любит либерализм? А ответ же очевиден: либерализм потакает низменным страстям, а не противостоит им. Он снимает ограничения, вместо того чтобы их ставить. Потому и кажется вся эта затея с построением европейской демократии какой-то обманкой. Вы хотите даровать свободу? А свобода ли это? Вы не оставляете нации выбора, кроме двух: разложения и деградации. А хотелось бы иметь альтернативу в лице совести, которой у многих либералов нет.