О реализме.
Немного лицемерной альтернативой современному искусству ныне противопоставляется академический реализм. Неизбежно, что наш современник, не искушенный детальными подробностями творческих коллизий ХХ века, выберет к просмотру в музее «традиционную образность». Но мы так же можем, почти с очевидной вероятностью констатировать этот интерес к фотографичности как первичный, начальный этап восприятия искусства.
Вслед за «похожестью» и «узнаваемостью» приходит возможность интерпретации и, чуть позже, но также с предсказуемой вероятностью, самоотождествление с художественным творением.
Долгие века, европейское искусство создавало образы далекие от реализма. Сразу после воцарения христианства, поздняя античность стала стремительно терять свой рациональный художественный язык, становясь символьным и нарочито упрощенным.
Отныне, мир перевернулся: мозаичные сюжеты, с места напольного, домашнего декора переместились на потолок и стены храмов, превращаясь в объект поклонения.
Изображения перестали быть запечатленной хроникой прошедших событий, преобразившись в бесплотное обозначение человека, претерпевшего испытания социума, переместившегося в Горний мир.
Икона , как впрочем, любое средневековое изобразительное искусство стала образцом творческого проявления. Религиозный язык, состоящий из символов, знаков, эмблематов, весьма специфических для восприятия людей, совершенно не склонялся к академическому реализму. Это была сугубо рациональная, в ремесленном отношении, попытка обобщенной передачи изображения «внутренней красоты» заменившую античную «внешнюю идеализацию».
Ренессанс сместил все правила и установки. Отныне только гуманистический, человечный внешний образ. Религиозная концепция изображения, как «гадательного» восприятия будущей природы людей ушла в период Возрождения. Отныне ищут не Бога в искусстве, но человека.
Следующие четверть тысячелетия, мы имели блестящую возможность наблюдать становление академического натуроподобия в творчестве. Медленно, но неизбежно рисунок становился чётче, линии все больше определяли внешнюю похожесть, а иносказание в изобразительности перестало содержать сакральную интригу.
Как олимпийские спортсмены, художники пустились в соревновательные баталии. В процессе, постепенно жертвовали сюжетом , смыслом и многим другим, полагая это все на жертвенник ремесленного превосходства.
Чем точнее и узнаваема становилась живописная действительность, тем официальней становился этот стиль. Куда внезапно делись критики нравов, те, что создали Ренессанс? Им на смену, в XIX веке приходит подобострастный, салонно-выхолощенный вкус. Даже редкие критики и обличители социальных миазмов быстро сами перерождались в мелкую деталь художественного ландшафта.
И вот, когда все иерархии были определены, мастерство передачи действительности сравнялась с зеркальным отражением, именно в этот самый момент была изобретена фотография. Сначала, этому совсем не придали должного значения. Но спустя уже 10 лет, некоторые из «ремесленников» поняли, что кистью и углем не угнаться за фотографической пластиной. Эти, быстро отверженные официозом академий смельчаки предпочли пожертвовать точностью рисунка, ради большей свободы эмоций в цвете. Спустя короткое время, живопись потеряла пропорцию, точность перспективы - все, что оттачивалось веками и уже давно к этому моменту стало мастеровой самоцелью.
Далее, мы застаем адептов натурализма в искусстве на службе у всевозможных тираний в ХХ веке. Школы и традиции потеряли всякий смысл почти сразу после окончания тоталитарных деспотий. Не было имперских битв и бурных диспутов.
Не было свержения и развенчания.
Просто, в один момент, искусство, имитирующее в деталях действительность, стало скучно и никому особенно не нужно. Современность вяло интересуется новинками живописных имитаций фотографий с размытыми деталями, скрывающими незнание ремесленной выучки.
Реализм стал абсурден, ибо в обществе, где нет постоянства критериев, только абстракция удовлетворяет всех своей многозначностью. В настоящий момент, соревнование закончено. Нет смысла в устаревшем умении, не наполненном ничем, кроме подражания давно минувшим эпохам. Нет ни малейших признаков соответствия этой стилистике нашему времени. Реализм, как определение, является паролем, характеризующее людей, малосведущих в современном искусстве.
Академическая школа , ныне, являет собой, неспособный к любым трансформациям организм, агрессивный по-отношению к окружающему творческому миру. Костность институций, исповедующих живописный фотореализм продиктована нафталиновой гордостью некогда государственного стиля. Теперь же, это обиженное самолюбие рабочего, замененного на заводе роботом.
Кирилл Алексеев, искусствовед
2013