Там, где живет любовь
Самое важное в жизни - любовь. Мы знаем это еще до того, как приходим на землю. Поэтому, рождаясь,сразу криком зовем ее. И она появляется, теплая, родная, питающая.
Мы принимаем ее как данность. Не задумываясь и не благодаря.
- Я хотел бы взять твою болезнь себе.
Это папа. Мы стоим у Филатовской больницы. Мне уже много дней подряд плохо, и папа привел меня сюда. Я побаиваюсь этой больницы, но папины слова удивляют меня так сильно, что сразу переключаюсь на них.
- Почему? - недоуменно спрашиваю я . В логику моих семи лет эта фраза не укладывается.
- Потому что мне гораздо больнее, когда плохо тебе, - как-то спокойно и буднично произносит папа.
И я сразу верю, но удивлена: заболеть за другого?
Впервые любовь выглядит так необычно. До этого она была просто легкими теплыми словами:"Я люблю тебя", "И я тебя, детка".
Этим вечером она стала какой-то другой. Я не поняла до конца, но запомнила.
А дома любовь опять стала привычной и радостной. Книжки на ночь, игры с папой в морской бой, мамины веселые сказки про бабу Ягу и ее смешную дочку Дурындочку.
Любви никогда не было мало, но, оказывается, ее всегда все равно не хватает.
" Мама, - писала в восемнадцать лет моя бабушка Анечка в своем дневнике, - меня не понимает. Я совсем одинока в семье. Больше не могу, уеду от них, чужие, злые!"
Через два года Анечка с годовалой дочкой буквально умирают от голода и болезней в чужом городе. И моя прабабушка Груня, ее мама, продав в Сибири добротный дом, корову,покинув привычные места, через всю разрушенную войной страну, через опасности едет в далекий южный город, возле которого еще стоят немецкие войска, едет спасать свою доченьку.И спасает. Тут же налаживает хозяйство, покупает хорошую корову, чтобы у крошечной внучки было всегда парное молоко.
И так всю жизнь - по первому зову - к дочке, внукам, правнукам. Поддержать, обогреть, отдать.
Бабушка Анечка, юрисконсульт и очень упорядоченная дама. Где же была ее голова, когда она купила целых два огромных арбуза для своей очень старенькой мамы Груни? Это было безумием тащить их на дачу: метро, электричка, сорок минут пешком от станции. И в последнем рывке привалилась бабушка к калитке и стала стучать . А прабабушка Груня уже очень плохо слышала и не открыла. Пришлось бедной ее дочке тащиться в обход, огородами, чтобы попасть в дом. Бабушка Груня обрадовалась: она очень любила арбузы.
Почему я вспоминаю такую ерунду? Я не знаю. Но эти два арбуза не забуду до смерти своей.
- Мама меня в молодости очень не одобряла, - рассказывает мне моя мама. - А уж когда я привела к ней знакомиться вашего будущего отца, сразу заявила:" Или я, или эта старая обезьяна!" Не могла бабушка понять, как ее дочка-красавица смогла полюбить человека на девятнадцать лет старше себя.
- Володя - очень хороший человек, - это твердо говорит бабушка Аня кому-то о моем отце. Я это слышу.Это нормально. Так и должно быть. Разве когда-то было иначе?
- У меня одна мечта - умереть за вашу маму, - это папа нам с сестрой.
- Обожаю, - это мой трехлетний сын мне, быстро, громким шепотом, приоткрыв дверь в комнату, в которой я консультирую студентку.
- Не надо самой ходить, я лучше буду тебя на руках носить, - это старший сын мне, когда я, больная, упала в коридоре по дороге в ванную.
Моя мама совсем переселилась к бабушке Анечке, когда той стало плохо.
- Доченька, - тянула к ней иссохшие руки-прутики бабушка.
- Мамочка, - сразу откликалась дочка.
А в прошлом столько было таких обычных между дочкой и мамой сражений за самостоятельность, за право самой налаживать жизнь. А вот пустое все это. Правда только в этих двух самых простых словах на свете: "Доченька!" - "Мамочка!"
-Мне такой сон приснился, - рассказывает моя мама мне. - Как будто папа с мамой живы и провожают меня на автобус. Они стоят рядом, смотрят, как я в него сажусь, и машут мне, вдвоем. И столько любви я чувствую, столько нежности.
- И знаешь что, - неожиданно муж через два дня после текста моего про то, как некий муж в 19 веке выполнял прихоти обожаемой жены, и про то, что сейчас таких мужей днем с огнем, - помнишь, мы были с тобой в Румынии и тебе понравился там старинный монастырь, и ты сказала, что хотела бы в нем жить? Я ведь сразу пошел и нашел игуменью и договорился, и мы жили там. Я, значит, тоже твои прихоти выполняю?!
Все это говорится с напором и как-то слишком даже серьезно.
- Вот и напиши про это, - произносит муж уже спокойнее.
И я пишу. И про монастырь, и про арбузы, и про корову, и про жаркое слово " обожаю", произнесенное в полуоткрытую дверь.
Но нельзя описать солнечные блики, нельзя рассказать про любовь. И все же солнечный свет сразу стирает тени и согревает всех,не выбирая.
Взгляд мамы, смех ребенка, бабушкина старенькая легкая рука на твоей голове, утробное ворчание любимого щенка под боком. Слишком много вокруг любви, чтобы о ней говорить. Слишком мало ее, чтобы промолчать.
Мы принимаем ее как данность. Не задумываясь и не благодаря.
- Я хотел бы взять твою болезнь себе.
Это папа. Мы стоим у Филатовской больницы. Мне уже много дней подряд плохо, и папа привел меня сюда. Я побаиваюсь этой больницы, но папины слова удивляют меня так сильно, что сразу переключаюсь на них.
- Почему? - недоуменно спрашиваю я . В логику моих семи лет эта фраза не укладывается.
- Потому что мне гораздо больнее, когда плохо тебе, - как-то спокойно и буднично произносит папа.
И я сразу верю, но удивлена: заболеть за другого?
Впервые любовь выглядит так необычно. До этого она была просто легкими теплыми словами:"Я люблю тебя", "И я тебя, детка".
Этим вечером она стала какой-то другой. Я не поняла до конца, но запомнила.
А дома любовь опять стала привычной и радостной. Книжки на ночь, игры с папой в морской бой, мамины веселые сказки про бабу Ягу и ее смешную дочку Дурындочку.
Любви никогда не было мало, но, оказывается, ее всегда все равно не хватает.
" Мама, - писала в восемнадцать лет моя бабушка Анечка в своем дневнике, - меня не понимает. Я совсем одинока в семье. Больше не могу, уеду от них, чужие, злые!"
Через два года Анечка с годовалой дочкой буквально умирают от голода и болезней в чужом городе. И моя прабабушка Груня, ее мама, продав в Сибири добротный дом, корову,покинув привычные места, через всю разрушенную войной страну, через опасности едет в далекий южный город, возле которого еще стоят немецкие войска, едет спасать свою доченьку.И спасает. Тут же налаживает хозяйство, покупает хорошую корову, чтобы у крошечной внучки было всегда парное молоко.
И так всю жизнь - по первому зову - к дочке, внукам, правнукам. Поддержать, обогреть, отдать.
Бабушка Анечка, юрисконсульт и очень упорядоченная дама. Где же была ее голова, когда она купила целых два огромных арбуза для своей очень старенькой мамы Груни? Это было безумием тащить их на дачу: метро, электричка, сорок минут пешком от станции. И в последнем рывке привалилась бабушка к калитке и стала стучать . А прабабушка Груня уже очень плохо слышала и не открыла. Пришлось бедной ее дочке тащиться в обход, огородами, чтобы попасть в дом. Бабушка Груня обрадовалась: она очень любила арбузы.
Почему я вспоминаю такую ерунду? Я не знаю. Но эти два арбуза не забуду до смерти своей.
- Мама меня в молодости очень не одобряла, - рассказывает мне моя мама. - А уж когда я привела к ней знакомиться вашего будущего отца, сразу заявила:" Или я, или эта старая обезьяна!" Не могла бабушка понять, как ее дочка-красавица смогла полюбить человека на девятнадцать лет старше себя.
- Володя - очень хороший человек, - это твердо говорит бабушка Аня кому-то о моем отце. Я это слышу.Это нормально. Так и должно быть. Разве когда-то было иначе?
- У меня одна мечта - умереть за вашу маму, - это папа нам с сестрой.
- Обожаю, - это мой трехлетний сын мне, быстро, громким шепотом, приоткрыв дверь в комнату, в которой я консультирую студентку.
- Не надо самой ходить, я лучше буду тебя на руках носить, - это старший сын мне, когда я, больная, упала в коридоре по дороге в ванную.
Моя мама совсем переселилась к бабушке Анечке, когда той стало плохо.
- Доченька, - тянула к ней иссохшие руки-прутики бабушка.
- Мамочка, - сразу откликалась дочка.
А в прошлом столько было таких обычных между дочкой и мамой сражений за самостоятельность, за право самой налаживать жизнь. А вот пустое все это. Правда только в этих двух самых простых словах на свете: "Доченька!" - "Мамочка!"
-Мне такой сон приснился, - рассказывает моя мама мне. - Как будто папа с мамой живы и провожают меня на автобус. Они стоят рядом, смотрят, как я в него сажусь, и машут мне, вдвоем. И столько любви я чувствую, столько нежности.
- И знаешь что, - неожиданно муж через два дня после текста моего про то, как некий муж в 19 веке выполнял прихоти обожаемой жены, и про то, что сейчас таких мужей днем с огнем, - помнишь, мы были с тобой в Румынии и тебе понравился там старинный монастырь, и ты сказала, что хотела бы в нем жить? Я ведь сразу пошел и нашел игуменью и договорился, и мы жили там. Я, значит, тоже твои прихоти выполняю?!
Все это говорится с напором и как-то слишком даже серьезно.
- Вот и напиши про это, - произносит муж уже спокойнее.
И я пишу. И про монастырь, и про арбузы, и про корову, и про жаркое слово " обожаю", произнесенное в полуоткрытую дверь.
Но нельзя описать солнечные блики, нельзя рассказать про любовь. И все же солнечный свет сразу стирает тени и согревает всех,не выбирая.
Взгляд мамы, смех ребенка, бабушкина старенькая легкая рука на твоей голове, утробное ворчание любимого щенка под боком. Слишком много вокруг любви, чтобы о ней говорить. Слишком мало ее, чтобы промолчать.