День за днём (1941 - 1942 гг). Ф.А.Кондратьев
22-го и даже 23-го здание ещё догорало, но обыватели уже тащили с пожарища железо, доски, разные части оборудования, колодки, ящики… В те же дни, т.е. 21, 22 и 23, в городе шёл разгром магазинов. Люди тащили всё, что подвёртывалось под руку, а то, что не нужно было совсем, - разбивали. Били зеркала, гипсовые бюсты, статуэтки. По улицам несли чем-то набитые мешки, корзины. В руках были самые разнообразные вещи - от игрушечного зонта до гитары и скрипки. Некоторые магазины горели.
Были уже и жертвы. Галя и Нюра рассказывали, что на кондитерской фабрике лежат два трупа - один, кажется, сторожа. Мужчины особенно набрасывались на спиртные специи фабрики. На улице валяются не то пьяные, не то трупы. Теперь, когда грабить, или, вернее, тащить, уже мало подходящего, отнимают добычу у более слабых.
22-го стало известно, что будут выдавать радиоаппараты. Однако с утра не выдавали, а с часа началось беспорядочное растаскивание аппаратов. Аппараты лежали в зале Малого театра, в темноте. Конечно, сначала тащили более ценное и, когда наши пришли за своими аппаратами, они нашли только СИ и взяли чужое. Я, было, обрадовался, что можно, включив радио, узнать, что делается в мире, но оказывается, уже не было тока, а в это утро уже не было и воды. Город остался без света и воды на неопределённый срок. Публика не могла подобрать достаточно едких ругательств по адресу правительства, обрекшего население на все ужасы голода и неизбежных болезней.
И на самом деле: раз было решено эвакуировать город, а решено это было, очевидно, давно - раньше обращения к немецким солдатам, расклеенного по городу 14 - 15 октября, можно ведь было раздать продукты населению хотя бы по тем же хлебным и сахарным карточкам. А теперь большинство продуктов попало в руки барышников и хулиганов.
Впрочем, ещё больше возмущался народ взрывом и поджогом зданий, взрывом мостов. Как будто правительство уже решило в Харьков не возвращаться и поэтому организовало эти бессмысленные разрушения. На самом деле, начали взрывать мосты на мелких харьковских реках. Немцев это не остановило. Они высадили десанты в окрестностях Журавлёвки и за Заиковской, и их наступление до Конюшенной было попыткой перерезать пути отступления войск.
Зачем взрывать электростанцию? И лишь малое оправдание может иметь взрыв промышленных зданий и заводов.
25 октября. Ещё вчера ходили слухи, что немцы в Харькове. Но по Старо-Московской улице ходить не разрешали наши красноармейцы; ходили слухи о взрывах электростанции, мостов, Дома проектов, Госпрома… Сегодня утром раньше всех сбегала на Старо-Московскую Нюра и сообщила, что там уже прошли немцы. Говорила это с радостью.
Я тоже прошёлся до Старо-Московской. Там стояла толпа - факт прибытия немцев неоспоримый. Стоявшие заметно радовались, что первая часть жутких дней (бои и взрывы) миновала. Поведение наших властей и красноармейцев в последние дни нравиться населению не могло: допущение разгрома фабрик, магазинов, беспорядочная выдача продуктов, превратившаяся в расхищение. Продукты доставались тем, кто был ближе к источнику и сильнее. Пожары, взрывы зданий, мостов, прекращение подачи электричества, воды ещё 22 октября - всё это вызывало негодование. Ведь в городе оставалось чуть ли не миллионное население. Чем питаться, чем греться, как сообщаться?
Прошёлся до Конной улицы. По Старо-Московской едет отряд кавалерии, около половины эскадрона, впереди офицеры. Солдаты одеты прилично и не истощены. Лошади тоже в приличном состоянии - рёбер не видно. У наших лошади хуже.
Не доходя до Конной - разрушенные взрывом бомб дома на обеих сторонах улицы. Со двора на правой стороне выносили труп - без головы и без одной ноги. Стёкла в домах выбиты взрывом.
На обратном пути, навстречу по тротуару, шла группа немецких солдат, впереди офицер с револьвером в руке. По мостовой ведут толпу пленных (до 30 человек) - из них только один в красноармейской форме, впереди и сзади по одному солдату. Сзади идут два солдата или офицера, с ними девушка, совсем молодая, что-то им говорит, они улыбаются.
Говорили, что уже имеется воззвание немецкого командования, призывающее к спокойствию, запрещающее расхищение государственной собственности, призывающее сообщать о таких случаях, а также об избытках продовольственных продуктов. Начинается оно: «Мы пришли не угнетать народ, а освободить его от жидов и комиссаров». Сам я это воззвание не читал, но так рассказывали несколько человек.
Изредка слышны звуки канонады и пулемётов.
26 октября. Прогулялся по набережной - через Вознесенскую площадь и Старо-Московскую улицу. Везде разбиты стёкла. На углу Франковской набережной и Примеровской улицы разрушен бомбой дом. На углу Старо-Московской - повреждённый танк. Немцы уже вполне хозяева: начинается чистка города - метут, убирают мусор. Лишь изредка слышны отзвуки канонады, одиночные выстрелы и даже пулемётная трескотня.
Сообщение между частями города через реку лишь по кладкам. Народ как будто доволен свершившимся.
Были уже и жертвы. Галя и Нюра рассказывали, что на кондитерской фабрике лежат два трупа - один, кажется, сторожа. Мужчины особенно набрасывались на спиртные специи фабрики. На улице валяются не то пьяные, не то трупы. Теперь, когда грабить, или, вернее, тащить, уже мало подходящего, отнимают добычу у более слабых.
22-го стало известно, что будут выдавать радиоаппараты. Однако с утра не выдавали, а с часа началось беспорядочное растаскивание аппаратов. Аппараты лежали в зале Малого театра, в темноте. Конечно, сначала тащили более ценное и, когда наши пришли за своими аппаратами, они нашли только СИ и взяли чужое. Я, было, обрадовался, что можно, включив радио, узнать, что делается в мире, но оказывается, уже не было тока, а в это утро уже не было и воды. Город остался без света и воды на неопределённый срок. Публика не могла подобрать достаточно едких ругательств по адресу правительства, обрекшего население на все ужасы голода и неизбежных болезней.
И на самом деле: раз было решено эвакуировать город, а решено это было, очевидно, давно - раньше обращения к немецким солдатам, расклеенного по городу 14 - 15 октября, можно ведь было раздать продукты населению хотя бы по тем же хлебным и сахарным карточкам. А теперь большинство продуктов попало в руки барышников и хулиганов.
Впрочем, ещё больше возмущался народ взрывом и поджогом зданий, взрывом мостов. Как будто правительство уже решило в Харьков не возвращаться и поэтому организовало эти бессмысленные разрушения. На самом деле, начали взрывать мосты на мелких харьковских реках. Немцев это не остановило. Они высадили десанты в окрестностях Журавлёвки и за Заиковской, и их наступление до Конюшенной было попыткой перерезать пути отступления войск.
Зачем взрывать электростанцию? И лишь малое оправдание может иметь взрыв промышленных зданий и заводов.
25 октября. Ещё вчера ходили слухи, что немцы в Харькове. Но по Старо-Московской улице ходить не разрешали наши красноармейцы; ходили слухи о взрывах электростанции, мостов, Дома проектов, Госпрома… Сегодня утром раньше всех сбегала на Старо-Московскую Нюра и сообщила, что там уже прошли немцы. Говорила это с радостью.
Я тоже прошёлся до Старо-Московской. Там стояла толпа - факт прибытия немцев неоспоримый. Стоявшие заметно радовались, что первая часть жутких дней (бои и взрывы) миновала. Поведение наших властей и красноармейцев в последние дни нравиться населению не могло: допущение разгрома фабрик, магазинов, беспорядочная выдача продуктов, превратившаяся в расхищение. Продукты доставались тем, кто был ближе к источнику и сильнее. Пожары, взрывы зданий, мостов, прекращение подачи электричества, воды ещё 22 октября - всё это вызывало негодование. Ведь в городе оставалось чуть ли не миллионное население. Чем питаться, чем греться, как сообщаться?
Прошёлся до Конной улицы. По Старо-Московской едет отряд кавалерии, около половины эскадрона, впереди офицеры. Солдаты одеты прилично и не истощены. Лошади тоже в приличном состоянии - рёбер не видно. У наших лошади хуже.
Не доходя до Конной - разрушенные взрывом бомб дома на обеих сторонах улицы. Со двора на правой стороне выносили труп - без головы и без одной ноги. Стёкла в домах выбиты взрывом.
На обратном пути, навстречу по тротуару, шла группа немецких солдат, впереди офицер с револьвером в руке. По мостовой ведут толпу пленных (до 30 человек) - из них только один в красноармейской форме, впереди и сзади по одному солдату. Сзади идут два солдата или офицера, с ними девушка, совсем молодая, что-то им говорит, они улыбаются.
Говорили, что уже имеется воззвание немецкого командования, призывающее к спокойствию, запрещающее расхищение государственной собственности, призывающее сообщать о таких случаях, а также об избытках продовольственных продуктов. Начинается оно: «Мы пришли не угнетать народ, а освободить его от жидов и комиссаров». Сам я это воззвание не читал, но так рассказывали несколько человек.
Изредка слышны звуки канонады и пулемётов.
26 октября. Прогулялся по набережной - через Вознесенскую площадь и Старо-Московскую улицу. Везде разбиты стёкла. На углу Франковской набережной и Примеровской улицы разрушен бомбой дом. На углу Старо-Московской - повреждённый танк. Немцы уже вполне хозяева: начинается чистка города - метут, убирают мусор. Лишь изредка слышны отзвуки канонады, одиночные выстрелы и даже пулемётная трескотня.
Сообщение между частями города через реку лишь по кладкам. Народ как будто доволен свершившимся.