День за днём (1941 - 1942 гг). Ф.А.Кондратьев
16 - 17 - 18 октября. В городе тревожно. Частые налёты. Взрывы бомб, трескотня зениток. У магазинов очереди. Начинают раздавать сахар по карточкам, находятся и другие продукты, но всё расхватывается быстро. За хлебом большие очереди, трудно достать хлеб и по дорогой цене - двойная и даже более. Погода достаточно приличная, и я начинаю сожалеть о своём поселковом хозяйстве. Да и очень неспокойно - в один вечер более двух часов пришлось просидеть в погребе из-за сильной бомбёжки: вблизи нас был разрушен кроватный завод. Днём около Харьковского моста сброшено несколько бомб - на углу Кропоткинской и Старо-Московской стояли очереди за мукой, хлебом, молоком, картошкой. Взрывом убило около ста человек, говорят, даже больше. В тот же, кажется, день взорван Дом Красной Армии, часть зданий университета, повреждена гостиница «Астория», бывший магазин Пономарёва - Рыжова и ещё другие здания. Объять всё невозможно - трамвай одно время бездействовал, да и жутко отходить далеко от дома.
19-го октября. Дела всё хуже. Начали выдавать в некоторых магазинах сахар. На Почтовом переулке выдают по 20 кг в одни руки. Все наши женщины бросились туда. Получить сахар не удалось, так как публика, заполнившая магазин начала бесчинствовать, и продавщица прекратила продажу. На другой день все двинулись в очереди с четырёх часов утра. Везде выдавался сахар. Наши встали в очередь в своём ближайшем магазине и получили лишь по два кило. В других же магазинах выдавали и по 5, и по 10 кг.
В тот же день начали продавать и другие продукты. Успехи наших, стоявших в очереди, были невелики: где-то достали немного рису и ещё что-то.
Все эти дни с соседней с нами обувной фабрики рабочие выносили товар - обувь, кожу. 19-го стала туда ходить и частная публика и что-то выносила. 20-го туда уже врывались группы людей и выносили подошвенную кожу листами, выделанную кожу, заготовки обуви - в руках и в мешках. Сторож у ворот пропускал и выпускал публику. Никакого начальства на фабрике уже не было. Я тоже пошёл на фабрику, но в первом этаже уже всё было разобрано. Следующая кладовая была в третьем этаже. Я туда не пошёл, а возвратился к воротам. Сторож не хотел отпирать ворота - мол, пусть соберётся больше, а потом ушёл куда-то. В это время снаружи ворот собралась большая толпа и требовала открыть ворота. Не дождавшись сторожа, толпа напёрла на ворота. Ворота открылись, и дикая толпа бросилась во двор. Я вышел и стал наблюдать. Тащили товар. Некоторые, не попавшие на фабрику, пытались отнять у захвативших подошвенную кожу, угрожали оружием и даже лопатой. Сосед по дому Дьячук, взяв мой нож, отрезал кусок подошвы у проходившей женщины, а затем, разрезав его, дал и мне кусок на подмётки. Разгром быстро перекинулся на цеха, оттуда выносили всё, даже стулья.
19-го октября. Дела всё хуже. Начали выдавать в некоторых магазинах сахар. На Почтовом переулке выдают по 20 кг в одни руки. Все наши женщины бросились туда. Получить сахар не удалось, так как публика, заполнившая магазин начала бесчинствовать, и продавщица прекратила продажу. На другой день все двинулись в очереди с четырёх часов утра. Везде выдавался сахар. Наши встали в очередь в своём ближайшем магазине и получили лишь по два кило. В других же магазинах выдавали и по 5, и по 10 кг.
В тот же день начали продавать и другие продукты. Успехи наших, стоявших в очереди, были невелики: где-то достали немного рису и ещё что-то.
Все эти дни с соседней с нами обувной фабрики рабочие выносили товар - обувь, кожу. 19-го стала туда ходить и частная публика и что-то выносила. 20-го туда уже врывались группы людей и выносили подошвенную кожу листами, выделанную кожу, заготовки обуви - в руках и в мешках. Сторож у ворот пропускал и выпускал публику. Никакого начальства на фабрике уже не было. Я тоже пошёл на фабрику, но в первом этаже уже всё было разобрано. Следующая кладовая была в третьем этаже. Я туда не пошёл, а возвратился к воротам. Сторож не хотел отпирать ворота - мол, пусть соберётся больше, а потом ушёл куда-то. В это время снаружи ворот собралась большая толпа и требовала открыть ворота. Не дождавшись сторожа, толпа напёрла на ворота. Ворота открылись, и дикая толпа бросилась во двор. Я вышел и стал наблюдать. Тащили товар. Некоторые, не попавшие на фабрику, пытались отнять у захвативших подошвенную кожу, угрожали оружием и даже лопатой. Сосед по дому Дьячук, взяв мой нож, отрезал кусок подошвы у проходившей женщины, а затем, разрезав его, дал и мне кусок на подмётки. Разгром быстро перекинулся на цеха, оттуда выносили всё, даже стулья.