Ружевичевский конкурс: заметки председателя жюри
По окончании Ружевичевского конкурса оргкомитет отправил победителям (вместе с извещением, что они вошли в «десятку») мое письмо:
Дорогие и многоуважаемые коллеги!
Рада поздравить всех вас - «десятку» победителей в составе 12 человек - с успехом.
Всем желаю войти в число «тройки» лауреатов, хотя это и невозможно. Однако пожелание примите.
Заодно поделюсь некоторыми мыслями о конкурсе и о ваших переводах.
Ружевичевский конкурс оказался, как ни парадоксально, труднее Милошевского. Я говорю сейчас не о массе просто безграмотных переводов, с которыми мы, члены жюри, столкнулись. Я говорю о хороших переводах - ваших и тех, кто волею арифметики, отстав на одно-два очка, не вошел в десятку.
Стихи и поэма Ружевича - почти все, которые были предложены для перевода, - пронизаны цитатами и реалиями. Задача выявить цитатность и дать надлежащие примечания практически ни у кого не была выполнена полностью. Кроме того, у всех обнаруживались более или менее серьезные неточности перевода как такового (из них назову самую крупную: «В отеле» вместо «В гостинице» - даже если считать, что в обычном словоупотреблении «отель» стало вполне русским словом, в стихотворении-то речь идет о гостинице «Англетер»).
Я очень прошу вас пока нигде, даже в интернете, не публиковать ваши переводы, пока мы их не обсудим. Если я выкрою время до отъезда в Россию, я пошлю вам замечания членов жюри и ваши файлы с моими пометками. Если не выкрою, обсудим, встретившись в Москве.
Схожее письмо (слегка сокращенный вариант предыдущего) было предназначен и тем, «кто волею арифметики, отстав на одно-два очка, не вошел в десятку». Однако волею или невольностью оргкомитета письмо было разослано всем участникам конкурса, и мне лавиной приходят письма с просьбой указать им их ошибки.
Часть ошибок повторяется, поэтому я хочу вывесить здесь мои замечания, которые я делала по ходу чтения работ, отсылая их членам жюри, а также кое-какие замечания о повторяющихся ошибках, взятые из обоснования оценок, которое давали (не всегда) трое из пяти членов жюри.
Посреди выставления оценок я решила написать (чтобы не вписывать отдельно в оценки каждому одно и то же), чего я до сих пор ни у кого не встретила:
Перевод (оборванного у Р. на середине четвертой строки) четверостишия Тувима. Либо находишь перевод, либо переводишь сам, но стихами, не подстрочником.
Сама перевела четверостишие Тувима (пока перевода ни у кого не встретила):
Я буду первый в Польше футурист.
Не фокусник, не дурака валятель,
Спортсмен рифмовки или заклинатель
Тех мест, откуда...
(окончание строки: вылезает глист.)
Тут прибавлю, что один из конкурсантов всё-таки перевел три строки из четверостишия стихами.
Перевод строк из «Оды к молодости» (или ...юности) Мицкевича.
О дай мне, молодость, крылья!
И я над мертвым взлечу мирозданьем...
...
Друзья младые! Вставайте разом!
Пер. П.Г.Антокольского
О юность, крылья мне подай!
Да возлечу над мёртвым миром в рай...
...
Друзья, сплотимся в общем деле!
Пер. Н.П.Семенова
Перевод строк о Баублисе из «Пана Тадеуша». Ружевич разбивает мицкевичевский одиннадцатисложник на несколько стихов, поэтому, видимо, никто не замечает размера.
А как Баублис-дуб? В его дупле, бывало,
Двенадцать человек свободно пировало
Как в прочном домике, за ужином веселым.
Пер. С.Аксеновой (Мар)
А Баублис дуб? В стволе его зияло
Огромное дупло: сходилось в нем, бывало,
Двенадцать рыцарей на пиршестве веселом…
Пер. С.Аксеновой (Мар) - в другом издании
Стоишь ли ты, Баублис? Пещерой был твой ствол,
Где для двенадцати персон готовят стол.
Был храм тот высверлен веками в дубе полом.
Пер. (мне) неизвестно чей
Нужен правильный перевод строки «za oknem szumi dąb zielony» - у Р. она звучит нормальным четырехстопным ямбом, точно как «У Лукоморья дуб зелёный» (я бы перевела «а в заоконье дуб зелёный»).
Наоборот, если у кого-то встречу, буду указывать в оценке и считать за плюс.
Большинство (но всё-таки не все) переводят wiersz как стих. На самом деле это - стихотворение, иногда даже стишок. Стих - это стихотворная строка. В значении «стихотворение» употребляется как просторечная форма, чего у Р. нет.
Еще хочу сказать, как я оцениваю наличие и качество примечаний. За полное отсутствие примечаний урезаю свою оценку на единицу. То же самое - за дурацкие примечания, в которых нам объясняют, кто такой Мицкевич, Ницше и т.п. Примечаний может быть недостаточно (в основном из-за незамеченных цитат), но если они толковые, то отметку не снижаю.
Я не навязываю свои правила, но, поскольку мы будем сводить наши пять оценок в одну общую, хотелось бы, чтобы вы это учитывали.
В оценках от 0 до 3 наличие или отсутствие примечаний не учитываю.
zjadacze chleba у кого-то пока одного правильный перевод: небокоптители
Словацкий. Мое завещание:
Чтоб в ангелов она вас, черви, претворила.
Пер. Андрея Сиротинина
(Во всех других переводах эта строка вообще отсутствует. Не нашла только перевод Асеева)
Wiersz, конечно, переводится не «стих» (по-польски wers, а «стихотворение», «стихи» или, если угодно, даже «стишок».
В стих. о Ницше никак нельзя повторять польское «Фрицек». Фриц, Фрицци, но звучать должно по-немецки.
В том же стих. часто встречающийся в переводах примерно такой вариант:
мужчина должен
воспитываться солдатом
женщина женой солдата
Эта конструкция двусмысленна, она одновременно означает: мужчину должен воспитывать солдат, женщину жена солдата. То есть тут всегда нужен какой-то другой глагол, требубщий иного падежа.
По-русски Ты с заглавной употребляется только в отношении Бога (по-польски и к собеседнику, хотя скорее в письменной форме). Так что Бог не может говорить человеку: Тебе.
Трудные строчки в стих. «В гостинице» перевела бы так:
осень-есень
зима-весна
есенина
(это не указание, а только мой вариант.)
Писала я коллегам по жюри и о том, что переводить верлибры рифмованными стихами иногда (очень-очень иногда) можно. Однако практически все рифмованные переводы были на грани или даже за гранью графомании.
Дальше идут замечания, сделанные уже теперь, по окончании конкурса.
Две распространенных ошибки:
что есть (или даже что такое) правда
и
вымыл руки
Конечно:
что есть истина
и
умыл руки
Стандартная ошибка, которую особо отметил Игорь Белов: постановка прилагательного на польский манер после существительного. Но по-польски это нормально, по-русски же это делается иногда, и всегда с особой стилистической целью.
У ряда переводчиков постоянное пренебрежение расположением строк (и разделом на строфы) у Ружевича. У некоторых постоянное сползание на белые стихи.
В верлибрах Ружевича время от времени появляются метрика и рифмы. Мало кто из переводчиков это заметил. А там, где заметили почти все («хлебе - небе», там сам Р. говорит о рифме), почти никто не заметил - или не смог передать, - что рифмуется не только это. И мало кто заметил пронизанность рифами стих. «В Смелове».
Мало кто заметил цитаты из Норвида на которых строится стих. «Taki to mistrz».
И совсем уж нелепо: мало кто из русских переводчиков заметил цитаты из Есенина в стих. «В гостинице».
А теперь об общем, довольно горестном впечатлении. Непомерно большому числу участников конкурса указание на «ошибки» не поможет, так как беда их - незнание польского языка, незнание русского языка, отсутствие общей культуры, одним словом, малограмотность во всех отношениях. Хотя мы должны были ставить оценки от 1 до 10, временами я не выдерживала и ставила 0.
Даже представить себе не могу, с чего эти люди взялись за перевод вообще, за перевод стихов - в частности. К ним мое обращение в письме «Дорогие и многоуважаемые коллеги!», безусловно, не относится.
Чтобы не кончать на такой печальной ноте, приведу почти идеальный, по моим требованиям, перевод Владимира Окуня:
чурочка
В Смелове (1)
вдовушка-сдобушка (2) сварит
кофею духовитого
в доме у Костоловских (3)
духом тем всё пропитано
от дуба Мицкевича (4)
осталась чурочка
чурочка
из которой к небу
тянется дуб
бородатый
пятисотлетний
и от старости горбатый (5)
закрываю глаза
слышу скрип половиц
не к пану ли Мюлю (6)
крадется в ночи
Пани Констанция (7)
смешно ей Богу
я совсем
не о греховном
к тому же... Адам ведь хотел
стать лицом духовным
от дуба осталась чурочка
держу ее на ладони
шумит снаружи дуб зеленый
жив дуб-Баублис
в чьем стволе зияло
огромное дупло
сходилось в нем бывало
двенадцать рыцарей
на пиршестве веселом (8)
вернул я чурочку
ладошку сжал
и вышел вон
наперерез мне кот ученый
и был таков
листва ложится на дорожки
и пелена веков (9)
(1) Смелов - городок в Великопольше, где Адам Мицкевич жил в 1831 г. в имении Гоженских.
(2) Вдовушка-сдобушка - ключница, вдова Тестовская, варившая кофе в имении Гоженских в Смелове. В доме ее называли «Тестосей». Стала прообразом «кофеварки» из 2-й книги «Пана Тадеуша».
(3) Анджей Костоловский - смотритель дома-музея Мицкевича в Смелове.
(4) Дуб Мицкевича - молодое деревце в смеловском парке, вырванное из земли бурей, которое Мицкевич вернул к жизни и назвал символом надежды и спасения Польши.
(5) Дуб бородатый, пятисотлетний и от старости горбатый - цитата из 3-й книги «Пана Тадеуша».
(6) В Смелове Мицкевич жил по фальшивому паспорту на имя Адама Мюля, кузена хозяев имения.
(7) Констанция Лубенская - родственница Гоженских, с которой у Мицкевича якобы был роман в Смелове. Оставила воспоминания о своих встречах с Мицкевичем.
(8) Цитата из 4-й книги «Пана Тадеуша». Баублис - тысячелетний дуб, который рос в Жмуди (нынешняя Литва) и был предметом поклонения язычников.
(9) Пелена веков (в оригинале «пелена времени») - см. крымский сонет А.Мицкевича «Могилы гарема»: «Забвенья пеленой покрыло время прах» (пер.В.Левика).