Евгений Евтушенко. Стихи ХХI века. Избранное (5)
Школа в Беслане
Я - недоучка всех на свете школ,
я - исключенец за чужие шкоды,
и я к тебе, Беслан, сейчас пришёл
учиться у развалин твоей школы.
Беслан, я знаю - я плохой отец,
но неужели я и сам увижу
всех пятерых моих сынов конец,
под старость - в наказанье себе - выжив?
Я понял - я не в городе чужом,
нащупав сердце в перебоях боли,
неловко выцарапанное ножом
на задней обгорелой парте в школе.
Чего в России больше ты, поэт?
Да ты, в сравненье с гексогеном, - мошка.
Нам всем сегодня оправданья нет
за то, что на земле такое можно.
Как здесь в Беслане, всё слилось опять:
прошляпленность, нескладица и ужас,
безопытность безжертвенно спасать
и в то же время столько чьих-то мужеств.
И прошлое, смотря на нас, дрожит,
а будущее, целью став безвинно,
в кусты от настоящего бежит,
ну а оно ему стреляет в спину.
Но полумесяц обнялся с крестом.
Меж обгорелых парт и по кусочкам,
как братья, бродят Магомет с Христом,
детишек собирая по кусочкам.
Многоимённый Бог, всех обними!
Неужто похороним мы бесславно
со всерелигиозными детьми
самих себя на кладбище Беслана?
Когда шли эшелоны в Казахстан,
набиты влёжку грудами чеченцев,
террор грядущий зарождался там
в околоплодной влаге у младенцев.
Там, в первой люльке, становясь всё злей,
они сжимались, спрятаться так рады,
но чувствуя сквозь лона матерей
их бьющие по темечкам приклады.
И вовсе не молились на Москву,
их сунувшую в степь, где ровно, голо,
как будто бы с земли по колодовству
навеки стёр шайтан белые горы.
Но и кривой кинжальный месяц сам
в прорехах крыш домищек их саманных
напоминал им тайно про ислам
среди советских лозунгов обманных.
И Ельцина плебеистая спесь,
и хвастовство грачёвского блицкригства
их подтолкнули к первым взрывам здесь,
и было от войны уже не скрыться.
Шахидки носят взрывы на груди,
на талии и вместо бус на шее.
Всегда, чем больше трупов позади,
тем стоимость живых ещё дешевле.
Но ничему не помогает месть.
Спаси, многоимённый Бог, от мести.
Пока ещё живые дети есть,
давайте не забудем слова "вместе".
Тот, кто не спас детей - тот не герой.
Но перед голой правдой все мы голы.
Я вместе с обгорелой детворой.
Я сам из них. Я - из Бесланской школы...
...Как изменились небеса в лица,
лишь танками в Беслане мгла взрычала
и вздрогнула при мысле о конце,
в той школе, в баскетбольном том кольце
подвешенная Сталиным взрывчатка...
сентябрь 2004
Я - недоучка всех на свете школ,
я - исключенец за чужие шкоды,
и я к тебе, Беслан, сейчас пришёл
учиться у развалин твоей школы.
Беслан, я знаю - я плохой отец,
но неужели я и сам увижу
всех пятерых моих сынов конец,
под старость - в наказанье себе - выжив?
Я понял - я не в городе чужом,
нащупав сердце в перебоях боли,
неловко выцарапанное ножом
на задней обгорелой парте в школе.
Чего в России больше ты, поэт?
Да ты, в сравненье с гексогеном, - мошка.
Нам всем сегодня оправданья нет
за то, что на земле такое можно.
Как здесь в Беслане, всё слилось опять:
прошляпленность, нескладица и ужас,
безопытность безжертвенно спасать
и в то же время столько чьих-то мужеств.
И прошлое, смотря на нас, дрожит,
а будущее, целью став безвинно,
в кусты от настоящего бежит,
ну а оно ему стреляет в спину.
Но полумесяц обнялся с крестом.
Меж обгорелых парт и по кусочкам,
как братья, бродят Магомет с Христом,
детишек собирая по кусочкам.
Многоимённый Бог, всех обними!
Неужто похороним мы бесславно
со всерелигиозными детьми
самих себя на кладбище Беслана?
Когда шли эшелоны в Казахстан,
набиты влёжку грудами чеченцев,
террор грядущий зарождался там
в околоплодной влаге у младенцев.
Там, в первой люльке, становясь всё злей,
они сжимались, спрятаться так рады,
но чувствуя сквозь лона матерей
их бьющие по темечкам приклады.
И вовсе не молились на Москву,
их сунувшую в степь, где ровно, голо,
как будто бы с земли по колодовству
навеки стёр шайтан белые горы.
Но и кривой кинжальный месяц сам
в прорехах крыш домищек их саманных
напоминал им тайно про ислам
среди советских лозунгов обманных.
И Ельцина плебеистая спесь,
и хвастовство грачёвского блицкригства
их подтолкнули к первым взрывам здесь,
и было от войны уже не скрыться.
Шахидки носят взрывы на груди,
на талии и вместо бус на шее.
Всегда, чем больше трупов позади,
тем стоимость живых ещё дешевле.
Но ничему не помогает месть.
Спаси, многоимённый Бог, от мести.
Пока ещё живые дети есть,
давайте не забудем слова "вместе".
Тот, кто не спас детей - тот не герой.
Но перед голой правдой все мы голы.
Я вместе с обгорелой детворой.
Я сам из них. Я - из Бесланской школы...
...Как изменились небеса в лица,
лишь танками в Беслане мгла взрычала
и вздрогнула при мысле о конце,
в той школе, в баскетбольном том кольце
подвешенная Сталиным взрывчатка...
сентябрь 2004