Любимые стихи... Юнна Мориц (прежняя и любимая). Часть 2
***
(отрывок)
Мое созвездье - Близнецы,
Моя стихия - воздух.
Меркурий, сердолик, среда
Приносят мне удачу.
И, как считают мудрецы,
Такой расклад на звездах -
Что в среду или никогда
Я что-нибудь да значу.
Меркурий плавает во мгле,
А сердолик - в Тавриде,
А на земле - моя среда
Приносит мне удачу.
И в среду - я навеселе,
Я в среду - в лучшем виде,
Ах, в среду или никогда
Я что-нибудь да значу!....
(забавно, потому что и мое созвездие - Близнецы, и моя стихия - воздух, и среда - это день моего рождения! ))
***
Ничего ему не простила.
Я стихи ему посвятила,
чтобы проблеск надежды померк.
Но, когда серебристая цапля
грусть мою, как последняя капля,
переполнит в осенний четверг,
пролетая над полем свекольным...
я каким-то чутьем треугольным
забиваю спасительный клин
в серебристое воспоминанье,
чтобы сердца последнее знанье
не опошлить концовкой счастливой.
День - недолог,
а путь мой так длин...
(до чего же красиво!)
***
Та ведь боль еще и болью не была,
Так... сквозь сердце пролетевшая стрела,
Та стрела еще стрелою не была,
Так... тупая, бесталанная игла,
Та игла еще иглою не была,
Так... мифический дежурный клюв орла.
Жаль, что я от этой боли умерла.
Ведь потом, когда воскресла, путь нашла, -
Белый ветер мне шепнул из-за угла,
Снег, морозом раскаленный добела,
Волны сизого оконного стекла,
Корни темного дубового стола, -
Стали бить они во все колокола:
"Та ведь боль еще и болью не была,
Так... любовь ножом по горлу провела".
***
Походил со мной на базары,
Постирал со мною пеленки,
Потаскал со мной чемоданы
И растаял как дым во мраке.
И сказал он: - ты мне не пара,
Ты со мною одной силенки.
На тебе заживают раны -
Как на собаке.
Я сто лет его не видала.
Я сто лет прожила с другими,
Я забыла глаза и голос,
И улыбок его косяки.
Я и дня по нем не страдала!
Ни товарищи, не враги мы,
Но лицо мое раскололось
От ярости на куски.
Возвратился ко мне он старый,
Возвратился уже не звонкий,
Возвратился уже не пьяный
От надежд - не горящий факел.
И сказал: - я тебе не пара.
Не имею твоей силенки.
Не на мне заживают раны -
Как на собаке.
Я сто лет его не видала.
Я сто лет прожила с другими.
Я забыла глаза и голос,
И улыбок его косяки.
Я и дня по нем не страдала!
Ни товарищи, не враги мы,
Но лицо мое раскололось
От радости на куски.
О МЕЛЬЧАЙШЕМ
Почуяв гибель сонными крылами,
запела муха на оконной раме
струною трепетною,
лепетной струной
о силах вытекших, усопших, истонченных
в летаньях, ползаньях,
в страстях ожесточенных,
в погонях яростных за пищею земной...
Она заводит в полночь это пенье,
в блаженное впадая отупенье
от звонкой дрожи ... Взор ее ослеп.
Сухую плоть кружа и спотыкая,
она не видит, где вода и хлеб.
О том и пенье. Музыка такая
ночей на пять. А после - вечный сон.
И я ловлю ее предсмертный звон -
звон колокольчика на шее у слепого,
неотвратимости певучий бубенец,
мотив, связующий начало и конец
под грубой тканью тайного покрова.
РОЖДЕНИЕ КРЫЛА
Все тело с ночи лихорадило,
Температура - сорок два.
А наверху летали молнии
И шли впритирку жернова.
Я уменьшалась, как в подсвешнике.
Как дичь, приконченная влет.
И кто-то мой хребет разламывал,
Как дворники ломают лед.
Приехал лекарь в сером ватнике,
Когда порядком рассвело.
Откинул тряпки раскаленные,
И все увидели крыло.
А лекарь тихо вымыл перышки,
Росток покрепче завязал,
Спросил чего-нибудь горячего
И в утешение сказал:
- Как зуб, прорезалось крыло,
Торчит, молочное, из мякоти.
О господи, довольно плакати!
С крылом не так уж тяжело.
***
(отрывок)
Поэт родился не хулить, не славить,
И не сверкать, как редкий минерал,
А умереть и жизнь свою оставить,
Как будто ни на миг не умирал.