Суд выдаёт разрешения на прослушку, но реестр этих разрешений не ведёт
Из интервью корр. газеты «Новый Петербургъ» (от 3 июля 2014 г. №26) с адвокатом, канд. юр. наук Константином Кузьминых
(Читать далее)
- В Интернете сообщалось о том, что где-то месяц назад вы обратились в Петербургский городской суд с запросом о наличии или отсутствии сведений о выдаче разрешения на прослушивание телефонов защищающих Барсукова адвокатов. Что вам ответили? И было ли судебное решение на прослушивание телефона Энеева?
- На оба запроса ответили, что суд не ведет регистрации номеров телефонов и фамилий абонентов, разрешение на прослушивание которых выдает. Получается здесь вот какая проблема. Оперативно-розыскной орган обращается в суд за разрешением о прослушивании телефонов, например, адвоката. Вникающий в нюансы подзащитный задает своим адвокатам вопрос - можно ли быть уверенным, что ваши телефонные разговоры по вопросам ведения моей защиты в суде надлежаще защищены. Вопрос обоснованный. Так, например, в той же Москве, сторона обвинения по делу «о кондитерском маке» - там, где поставщиков семян мака привлекают за продажу маковой соломы в виде этих семян - представила в суд прослушивание разговоров адвоката со специалистом, причем со стороны защиты. Суд все это стал изучать и как сообщил сайт ФСКН, даже направил в СК материалы на привлечение адвоката и специалиста за эти разговоры к уголовной ответственности. Адвокат, наверное, пытался получить заключение специалиста в пользу довода защиты, что это семена мака - это все-таки пищевая продукция, что и определило характер их телефонных консультаций. В итоге, эта часть адвокатской работы стала предметом проверки о наличии в его действиях и в действиях специалиста признаков преступления против правосудия. Из таких примеров собственно и возникают вопросы о тайне телефонных переговоров адвокатов при ведении защиты. Если на них отвечать объективно (хотя бы самим себе), то ответ надо подтвердить документом о том, что суд разрешение на прослушивание телефонов конкретных адвокатов не выдавал. И лучше это выяснять заранее, а не как мы, то есть не в конце судебного следствия. Однако, как указывается в ответе городского суда, суд не имеет возможности ответить, выдавалось им разрешение на прослушивание или нет - фамилия и номера не регистрируются. В итоге, сторона защиты не может достоверно знать, что гарантии на тайну телефонных переговоров адвокатов при ведении защиты в суде соблюдаются. И приходится учесть, что есть отдельное направление оперативно-розыскной работы - сопровождение судебного рассмотрения уголовных дел. Представляется, что механизм проверки хотя бы адвокатом обеспечения тайны его телефонных переговоров должен все-таки быть. Реализовываться он мог бы именно через суд. Иначе так и будет сохраняться «адвокатский обычай» - ничего важного по защите в телефонных разговорах не говорить, а если обычай такой нарушил, положившись на гарантии адвокатской тайны, и сказал по телефону неосторожную фразу - не удивляйся, если придется за это отвечать по закону, в том числе уголовному. Не так давно наш Президент, отвечая в «прямой линии» на вопрос Сноудена, пояснил, что массовой слежки у нас нет, а есть только прослушивание на основании судебных решений. Но я бы продолжил этот вопрос: насколько мы уверены, что контроль за обоснованностью таких судебных решений осуществляется, а главное, каковы его результаты. То есть было бы интересно знать, какой процент материалов с прослушиванием телефонных переговоров легализуется, к примеру, за год. И отдельно, по адвокатам - сколько раз, опять же за год, суды выдавали разрешения на прослушивание их телефонов, и какая от этого была польза, в смысле раскрытия тяжких и особо тяжких преступлений. Если бы адвокатское сообщество узнало эти цифры, оно могло бы обсудить необходимость введения более четкой регламентации выдачи таких разрешений судами и проверки их обоснованности, или все бы поняли, что никакой проблемы с прослушиванием телефонов адвокатов у нас нет.
Но и гражданам эта проблема то же небезынтересна. Взять те же переговоры Энеева, которые оказались в почтовом ящике у иного лица. Имеет Энеев теперь право пожаловаться и если да, то на кого и куда? В законе об оперативно-розыскной деятельности есть статья 5, согласно которой лицо, полагающее, что действия органов, осуществляющих оперативно-розыскную деятельность, привели к нарушению его прав и свобод, может обжаловать эти действия не только в сами эти органы или прокурору, но и в суд. Например, Вячеслав Энеев, если сочтет, что его права были нарушены, возьмет и обратиться в наш городской суд. А там ему, как и на наш запрос, скажут, что регистрацию абонентов, на прослушивание которых выдаются разрешения, суд не ведет, поэтому оснований рассматривать вашу жалобу суд не имеет. Сначала докажите, что вас слушали на законных основаниях, то есть покажите нам наше судебное решение, которое секретно. Если не можете, то жалуйтесь в иные инстанции. Но проблема не только и не столько в разговорах Энеева - их содержание подтверждает обоснованность выдачи судебного решения, если таковое выдавалось - проблема в том, что ни Энеев, ни кто-либо еще, даже адвокат, не имеет возможности узнать в суде, ограничивал суд его конституционные права на тайну телефонных переговоров или нет. В рамках данной проблемы не будем забывать и о ряде громких уголовных дел, где должностные лица обвинялись в незаконном прослушивании коммерсантов, иных лиц. То есть злоупотребления в этой сфере имеются, в том числе и потому, что нет эффективного механизма проверки гражданином факта проведения в отношении него прослушивания. Безосновательное, в том числе и заведомо необоснованное прослушивание легализации не подлежит, и таким образом, остается «секретными материалами». Но важно здесь то, что «секретными материалами» остаются и факты нарушений прав на тайну телефонных переговоров, в т.ч. и профессиональных прав адвокатов при ведении ими защиты. Именно поэтому законодательство и практика оперативной работы предполагают очень серьезные требования к сотрудникам в части конфиденциальности проводимых ими мероприятий. Но раз уж происходят утечки их результатов, раз возникают дела о незаконном прослушивании, значит, требуется реформирование механизма контроля за данной работой, в том числе в части проверки нарушений адвокатской тайны при прослушивании телефонов адвокатов.
- Адвокат, как известно, может и должен сам собирать доказательства по делу, где он осуществляет защиту. А что происходит в ситуациях, когда вам подзащитный говорит, что его телефонные переговоры прослушивались и там точно есть доказательства его невиновности? Или как быть в случаях, если в деле есть результаты прослушивания, а судебного решения на прослушивание нет?
- Все адвокаты знают, что здесь часто возникают проблемы. Даже у нас по делам Барсукова. В 2012 году по делу о вымогательстве мы спросили у Генпрокуратуры - где судебное решение на прослушивание некоторых телефонов. Сказали, что решения эти секретные. В практике защиты здесь общая проблема - районные суды не всегда исключают из доказательств результаты прослушивания при отсутствии в деле судебного разрешения - говорят, что в постановлении о рассекречивании есть ссылка на судебное решение. Ссылка есть, но нет возможности проверить правильность такой ссылки - регистрацию того, чьи права ограничиваются, суды у нас якобы не ведут.
(Читать далее)
- В Интернете сообщалось о том, что где-то месяц назад вы обратились в Петербургский городской суд с запросом о наличии или отсутствии сведений о выдаче разрешения на прослушивание телефонов защищающих Барсукова адвокатов. Что вам ответили? И было ли судебное решение на прослушивание телефона Энеева?
- На оба запроса ответили, что суд не ведет регистрации номеров телефонов и фамилий абонентов, разрешение на прослушивание которых выдает. Получается здесь вот какая проблема. Оперативно-розыскной орган обращается в суд за разрешением о прослушивании телефонов, например, адвоката. Вникающий в нюансы подзащитный задает своим адвокатам вопрос - можно ли быть уверенным, что ваши телефонные разговоры по вопросам ведения моей защиты в суде надлежаще защищены. Вопрос обоснованный. Так, например, в той же Москве, сторона обвинения по делу «о кондитерском маке» - там, где поставщиков семян мака привлекают за продажу маковой соломы в виде этих семян - представила в суд прослушивание разговоров адвоката со специалистом, причем со стороны защиты. Суд все это стал изучать и как сообщил сайт ФСКН, даже направил в СК материалы на привлечение адвоката и специалиста за эти разговоры к уголовной ответственности. Адвокат, наверное, пытался получить заключение специалиста в пользу довода защиты, что это семена мака - это все-таки пищевая продукция, что и определило характер их телефонных консультаций. В итоге, эта часть адвокатской работы стала предметом проверки о наличии в его действиях и в действиях специалиста признаков преступления против правосудия. Из таких примеров собственно и возникают вопросы о тайне телефонных переговоров адвокатов при ведении защиты. Если на них отвечать объективно (хотя бы самим себе), то ответ надо подтвердить документом о том, что суд разрешение на прослушивание телефонов конкретных адвокатов не выдавал. И лучше это выяснять заранее, а не как мы, то есть не в конце судебного следствия. Однако, как указывается в ответе городского суда, суд не имеет возможности ответить, выдавалось им разрешение на прослушивание или нет - фамилия и номера не регистрируются. В итоге, сторона защиты не может достоверно знать, что гарантии на тайну телефонных переговоров адвокатов при ведении защиты в суде соблюдаются. И приходится учесть, что есть отдельное направление оперативно-розыскной работы - сопровождение судебного рассмотрения уголовных дел. Представляется, что механизм проверки хотя бы адвокатом обеспечения тайны его телефонных переговоров должен все-таки быть. Реализовываться он мог бы именно через суд. Иначе так и будет сохраняться «адвокатский обычай» - ничего важного по защите в телефонных разговорах не говорить, а если обычай такой нарушил, положившись на гарантии адвокатской тайны, и сказал по телефону неосторожную фразу - не удивляйся, если придется за это отвечать по закону, в том числе уголовному. Не так давно наш Президент, отвечая в «прямой линии» на вопрос Сноудена, пояснил, что массовой слежки у нас нет, а есть только прослушивание на основании судебных решений. Но я бы продолжил этот вопрос: насколько мы уверены, что контроль за обоснованностью таких судебных решений осуществляется, а главное, каковы его результаты. То есть было бы интересно знать, какой процент материалов с прослушиванием телефонных переговоров легализуется, к примеру, за год. И отдельно, по адвокатам - сколько раз, опять же за год, суды выдавали разрешения на прослушивание их телефонов, и какая от этого была польза, в смысле раскрытия тяжких и особо тяжких преступлений. Если бы адвокатское сообщество узнало эти цифры, оно могло бы обсудить необходимость введения более четкой регламентации выдачи таких разрешений судами и проверки их обоснованности, или все бы поняли, что никакой проблемы с прослушиванием телефонов адвокатов у нас нет.
Но и гражданам эта проблема то же небезынтересна. Взять те же переговоры Энеева, которые оказались в почтовом ящике у иного лица. Имеет Энеев теперь право пожаловаться и если да, то на кого и куда? В законе об оперативно-розыскной деятельности есть статья 5, согласно которой лицо, полагающее, что действия органов, осуществляющих оперативно-розыскную деятельность, привели к нарушению его прав и свобод, может обжаловать эти действия не только в сами эти органы или прокурору, но и в суд. Например, Вячеслав Энеев, если сочтет, что его права были нарушены, возьмет и обратиться в наш городской суд. А там ему, как и на наш запрос, скажут, что регистрацию абонентов, на прослушивание которых выдаются разрешения, суд не ведет, поэтому оснований рассматривать вашу жалобу суд не имеет. Сначала докажите, что вас слушали на законных основаниях, то есть покажите нам наше судебное решение, которое секретно. Если не можете, то жалуйтесь в иные инстанции. Но проблема не только и не столько в разговорах Энеева - их содержание подтверждает обоснованность выдачи судебного решения, если таковое выдавалось - проблема в том, что ни Энеев, ни кто-либо еще, даже адвокат, не имеет возможности узнать в суде, ограничивал суд его конституционные права на тайну телефонных переговоров или нет. В рамках данной проблемы не будем забывать и о ряде громких уголовных дел, где должностные лица обвинялись в незаконном прослушивании коммерсантов, иных лиц. То есть злоупотребления в этой сфере имеются, в том числе и потому, что нет эффективного механизма проверки гражданином факта проведения в отношении него прослушивания. Безосновательное, в том числе и заведомо необоснованное прослушивание легализации не подлежит, и таким образом, остается «секретными материалами». Но важно здесь то, что «секретными материалами» остаются и факты нарушений прав на тайну телефонных переговоров, в т.ч. и профессиональных прав адвокатов при ведении ими защиты. Именно поэтому законодательство и практика оперативной работы предполагают очень серьезные требования к сотрудникам в части конфиденциальности проводимых ими мероприятий. Но раз уж происходят утечки их результатов, раз возникают дела о незаконном прослушивании, значит, требуется реформирование механизма контроля за данной работой, в том числе в части проверки нарушений адвокатской тайны при прослушивании телефонов адвокатов.
- Адвокат, как известно, может и должен сам собирать доказательства по делу, где он осуществляет защиту. А что происходит в ситуациях, когда вам подзащитный говорит, что его телефонные переговоры прослушивались и там точно есть доказательства его невиновности? Или как быть в случаях, если в деле есть результаты прослушивания, а судебного решения на прослушивание нет?
- Все адвокаты знают, что здесь часто возникают проблемы. Даже у нас по делам Барсукова. В 2012 году по делу о вымогательстве мы спросили у Генпрокуратуры - где судебное решение на прослушивание некоторых телефонов. Сказали, что решения эти секретные. В практике защиты здесь общая проблема - районные суды не всегда исключают из доказательств результаты прослушивания при отсутствии в деле судебного разрешения - говорят, что в постановлении о рассекречивании есть ссылка на судебное решение. Ссылка есть, но нет возможности проверить правильность такой ссылки - регистрацию того, чьи права ограничиваются, суды у нас якобы не ведут.