Дэвид Холберг беседует с Майклом Кайзером, часть1
http://www.kennedy-center.org/explorer/videos/?id=A81876
Дэвид Холберг рассказывает о себе в Центре исполнительских искусств имени Джона Кеннеди, Вашингтон.
Встречу проводит председатель Центра исполнительских искусств Майкл Кайзер.
Дэвид! В Вашем твиттере в титульной строчке Вы себя характеризуете словами, начинающимися с "D" Вы их помните?
- Нет!
- Тогда напомню: dancer, dreamer, detailed, defective, distracted, discreet, delicate, dog, doomed У нас есть один час - объясняйте! [улыбается, смех в зале]
- Я думаю, что эти слова были попыткой быть поэтичным. Я писал это 6 лет назад. Когда возвращаешься к чему то старому, всегда немного смешно.
Dog - Собаку я связываю с золотистыми ретриверами. Когда я вижу на улице собаку породы золотистый ретривер, то я заваливаюсь рядом с ней и начинаю с ней возиться.
Dreamer - Мечтатель. Так как я артист, то я пытаюсь мечтать, немного…
Delicate - Деликатный...Я деликатный, я наверное могу принять разные образы на сцене, но в жизни я склонен к внутренним диалогам.
Doomed - Обреченный - я никогда не чувствую себя удовлетворенным, это чувство артиста. Я так же думаю и сейчас, пять лет спустя… Я, может быть, доволен некоторыми из выступлений, которые можно посчитать на пальцах одной руки за 12 летнюю карьеру. Таково искусство.
Давайте вернемся к Вашему детству. Фред Астер... Вы ходили на фильмы с Фредом Астером, будучи ребенком?
- Да..меня никто не подталкивал смотреть фильмы с Фредом Астером. Я, наверное увидел его по телевизору. У нас дома, в нижнем полуподвальном помещении. Это был черно-белый фильм. Я был поражен, его движения были такими плавными, стильными, элегантными. И когда мы пошли в книжный магазин - я был маленький, 8 летний - дотянулся до стойки и спросил: "У вас есть книги о Фреде Астере". У них была, может одна... Он стал моей одержимостью и изначальным вдохновением…
До сих пор?
- Да, в том плане, как мы любим с улыбкой вспоминать детство. Все время, когда я вижу фильмы с его участием, я все еще восхищаюсь. Это уже не каждодневный пример для меня. Но он всегда будет очень важной фигурой в том, как я пришел к танцу. Это была некая сила, которая толкала меня к танцу, как некий ветер, который становился с каждым годом все сильнее…
Ваша мама говорит, что Вы были счастливы переехать в Аризону, потому, что это было ближе к Голливуду...
Это правда, вообще-то. [смеется] - Поражает, что можно найти, если делать ислледование…- Я хотел в Голливуд, я хотел работать на Alley, хотел стать джазовым танцором, танцевать тэп (чечетку) я хотел принимать участие в соревнованиях. Я видел [на карте] Феникс - и я видел Alley - и думал - приближаемся! [смеется. Hollywood Alley -это популярное место для выступлений в West Mesa, недалеко от Феникса, куда переехали Холберги ]
В Аризоне Вы встретили мистера [Ки-Хуан] Ханя?
- Мистер Хань - это самый уникальный учитель в моей жизни. Мистер Хань научил больше, чем просто танцевать. Он вел меня по своей дороге, и я все еще следую ему, в свои 31. Мы так напряженно работали в Фениксе, а сейчас он здесь. Не смогли бы вы встать, мистер Хань? [ Публика приветствует]
(Перевоплощение не произошло в один момент. Дэвид себя ощущал на джазовой сцене, он не хотел быть балетным танцовщиком.)
- Неожиданно он предложил это. Мне было 13 лет. О, нет, нет, думал я...Я не думал о том, чтобы заниматься по-настоящему, всерьез
(Но в итоге он стал заниматься в студии балета у Ханя, где тот порвал эту паутину - то есть его, Дэвида предубеждения - что было невероятно.
Он занимался целый день, причем часть уроков Ханя он получал в школе- art-school- а часть - частными уроками)
- Иногда на частные уроки приходили родители , они с ужасом наблюдали за тем, как их сын должен был без конца повторять круговые прыжки жете, а учитель иногда посматривал на них и спрашивал "Как там мама и папа?" А они уже были готовы звать на помощь социальные службы по защите детей [ смех в зале]. Но они ... мы просто доверяли ему.
- Все было очень серьезно. Он мне прямо так и сказал: "Ты начал очень поздно, тебе много, что надо делать. И если ты хочешь, мы можем это сделать, но это не будет легко.... Это были многочасовые занятия техникой, "зубрежка".
Я толком не знал, что я делаю, но понимал, что тренируюсь, а родители тоже не понимали ничего, кроме того, что знали - надо как то поддерживать мою любовь к этому виду искусства.
И.. [ обращаясь к Ханю] я всегда снимаю шляпу перед Вами …
Хань подготовил Вас к просмотру в балетную школы Гранд Опера. [Видео , снятое Ханом Дэвиду - 16 лет] Вы здесь - весь руки и ноги! [ т.е. с трудом справляетесь со своими руками и ногами, подростковая угловатость ]
- Я весь - “руки и ноги”, у меня совсем не было контроля над своим телом.
Я не думал, что меня возьмут- я был слишком "стар" - относительное понятие в мире балета - в Париж я уже поехал, когда мне было 17.
И, знаетe, я был американец, и это был мой выпускной год в школе.. Но мне пришло письмо, что меня приняли, и чтобы я приезжал.
( Он себя чувствовал жалким в Париже. Парижская опера имеет “золотой стандарт”, он очень уважает эту труппу и школу.)
- Но мне было трудно, потому, что я был единственным американцем. В школе из 180 было только 4 иностранца, и ... я не говорил по- французски. Я был старшеклассником, но меня поставили на утренние занятия с шестиклассниками по общим дисциплинам.
Там [в школе Гранд Опера] было несколько подразделений , первое подразделение [дивизион] учащихся готовили с расчетом, что они станут солистами Парижской оперы.
На меня смотрели как на помеху, поставили в конец репитиционного класса, мне не позволяли выступать вместе со школой.
У меня не было друзей, я имею ввиду, дети смеялись мне в лицо... Но этот опыт я ни на что не променяю, я бы не глядя еще раз через все это прошел.
Ваша мама настаивала, чтобы Вы вернулись?
- Да, конечно. Я ей писал эти жалостливые открытки. Ее можно понять, два ее сына покинули дом - один уехaл учиться в колледж, другой - в Париж. Она осталась в опустевшем доме и тут получает открытки: "как я несчастен, все надо мной смеются!"
В конце концов она сказала: возвращайся домой или прекрати писать мне эти открытки.
Так что открытки поменяли тон: "Как мне здесь хорошо! Эйфелева башня так красива в это время года!"- знаете, такого рода вещи.
И потом Вы стали работать в Американском театре балета?
- Да.
Было ли это обидным работать в кордебалете?
- О, вы добрались до этого вопроса... Я думаю, мое здоровое “эго” в это время испытовало фрустрацию . (У него в голово были примеры некоторых артистов, которые сделали карьеру и стали премьерами в 19 лет, они были сенсациями.) - А я не был готов. Мне надо было войти в труппу, быть в кордебалете - все мне это было надо. Я был очень голоден, ослепительно голоден [в смысле - танцевать] и Кевин МакКензи был очень умен!
Он присматривал за мной с первого дня и был очень со мной терпелив.
Ненавидели ли Вы быть в кордебалете?
Хороший вопрос... нет, вообще-то, нет, работать в кордебалете было хорошее время...Это такое чувство коллектива, ты становишься так близок с всеми артистами, и это волнующее время - все , что ты хочешь делать - это танцевать!
И потом Вы пошли в гору довольно быстро?
- Да
И стали премьером после 3 лет?
- Нет, после 4х. Мне было 23 года. Я помню, было собрание, я сидел сзади, ничего не знал, "копал в носу" - в это время Кевин МакКензи обьявляет: "Я пригласил Вас сегодня на это собрание , чтобы мы поздравили Дэвида Холберга с тем, что он стал новым премьером Американского театра балета!"
И я почувствовал себя как "Dear and the Headlights" ( "Олень и фары" - название рок группы из Феникса )
Я позвонил родителям, которые были в дороге, возвращаясь в Феникс из Нью Йорка, где они только что были на моем выступлении, я закричал в телефон и они резко развернулись обратно и мы устроили бал с шампанским.Это было большое событие.
Вы танцевали со многими в АБТ, но у Вас сложилось особое партнерство с Осиповой?
Охарактеризуйте Осипову, как танцовщицу.
Она..она во всем - то, чем бы я хотел быть как танцовщик. Я уверен, многие из вас видели ее танцующей. Она танцует все под удар ее собственного барабана. Она ставит вопрос ко всему, что делает и все делает своим. И она меня учила этому, потому, что я отзываюсь на некие указания, направления, я люблю иметь кого нибудь рядом в студии, кого нибудь учащего меня. И у нее есть свое собственное видение вещей…
И мы впервые танцевали Жизель в Нью Йорке. И она словно взорвалась, не так что бы на репетиции, это началось на репетиции, но потом мы вышли на сцену и это было как взрыв... И мы такие разные как танцовщики, в плане физическом - мы совсем разные, она гораздо меньше меня ростом, она - темненькая, она - это как люди о ней думают - более склонна к бравурным ролям, танцевать в “Дон Кихоте” и в “Пламени парижа”, а про меня - я - принц, я танцую в "Спящей" и в "Лебедином". То есть с начала можно подумать, что мы не подходим друг к другу. Но это не так. Это просто магнетизм! У меня самые изумительные воспоминания.
Сыграла ли она роль в том, что Вы пришли работать в Большой?
Она не говорила мне об этом. Мы вообще не разговаривали, как это ни странно звучит, но... ее английский улучшается, мой русский становится.. остается на том же уровне [смеется]
Она меня не уговаривала, но, честно говоря, желание танцевать с ней было одним из факторов моего прихода в Большой.
А как получилось, что Вы стали первым иностранцем, приглашенным танцевать премьером в Большом?
Это произошло неожиданно. Американский балет выступал в Москве, и Сергей Филин только что стал артдиректором - две недели как - я был знаком с ним больше по-наслышке, видя его на концертах и выступлениях. И его ассистент подошла ко мне и сказала: "Сергей приглашает вас завтра на ланч".
Я думал, мне предложат станцевать что нибудь, например "Лебединое озеро" и я бы, конечно согласился, Большой - это такой важный театр... Так что, мы пошли в "Суши", в Москве...
Наверное, это была икра…
- Да [смеется]. Он со мной разговаривал с помошью своего ассистента - она хорошо говорит по-английски - и она мне сказала, что Сергей имеет два предложения к Вам. Первое- мы бы хотели, чтобы вы были нашим приглашенным артистом, выступали бы в серии постановок...Я сказал- это прекрасно... И второе предложение: мы приглашаем Вас быть первым премьером - американцем в Большом, на полную ставку. И они просто уставились на меня. Но я каким то образом почувствовал заранее это, это предложение прозвучало для меня не очень неожиданно. Вобщем, я не испугался, может быть внутри я и испугался, но я услышал и тут же стал задавать массу вопросов.
Таких как - будет ли это официально разрешено, на долго ли, вы действительно этого хотите,... Но они сказали - мы очень серьезно настроены. У нас есть разрешение Кремля [улыбается , смех в зале] и от генерального директора большого театра, и мы готовы сделать все возможное пригласить вас в Большой. И я замолк... Я имею ввиду - как тут реагировать...
Они мне сказали - наверное сегодня вечером Вы будете хорошо танцевать! [улыбается , смех в зале]
Мне надо было все держать в себе, ни с кем не делиться, кроме Алексея Ратманского, который работaeт балетмейстером в АБТ, который приехал в Москву ставить "Утраченные иллюзии", мы с ним не имeли возможности много общаться, но мы много вместе работали. Мне пришлось 45 минут ждать его возле студии, что очень необычно, так как обычно я сним разговаривал где-нибудь набегу.
Я сказал ему: "Алексей, мне надо поговорить с Вами. Мне надо ехать в Санкт Петербург, нам надо вместе позавтракать" - Но у нас не те взаимоотношания, чтобы завтракать вместе - но он сказал - "Хорошо"
Мы встретились за чашкой кофе и он сказал :"Что случилось?"
Я сказал: "Большой предложил мне вступить в труппу, и я не знаю, что мне делать"
Алексей - это человек исключительного вкуса, исключительного ума, он никогда не совершает глупостей, никогда не поступает иррационально, так что я очень доверял его мнению.
И он подумал и тихо сказал : "Вы должны это сделать" Он сказал - "это так важно, это время для Большого, Сергей сейчас руководит - Вы должны это сделать.
Вообще, Алексей - не такой человек, чтобы подталкивать, беседа с ним всегда взаимный диалог.
Так или иначе , я, принял предложение... очевидно.
Как Вы делите время между двумя компаниями, это ведь разная техника, психология?
Это - невообразимый кошмар, буквально. Я не знал, как это будет трудно, пока сам не столкнулся с этим. Первый год я ездил туда -сюда, я проводил 2 недели в Москве, 3 недели в АБТ, 4 недели в Москве, 5 недель - в АБТ. Я был как теннисный мячик, метался туда- сюда. И если быть до конца честным...
Мы ожидаем, что Вы будете честны...
- Если честно, то это было неправильно. Мои выступления страдали от этого. Я был под таким ужасным прессингом. Как я объяснял моим родителям, что с этими выступлениями - участвовал в открытии Большого театра, танцевал с Захаровой в "Спящей Красавице", выступал перед президентом России - я себя чувствовал, как будто меня готовят как "цыпленка табака" , под давлением.
Мне надо было быть все время настолько сосредоточенным, не позволить нервам взять верх, так как ни в коем случае я не мог позволить себе провалиться.
Это искусство завязано на физической форме. И менять стили, даже менять одно "Лебединое Озеро" на другое - это все не просто. Это повлияло на меня и физически, и ментально - я стал делать какие-то глупые ошибки.
Я, в действительности, не танцевал на лучшем моем уровне, так, как я думаю, я бы должен был танцевать.
Вы нашли другую формулу сейчас, и что это такое?
- Да, конечно! И это - уделять больше времени каждой из трупп. И я должен сказать, оба театра оказались очень гибкими в этом отношении.
to be continued