Троцкизм, сталинизм и будущее комдвижения
Российское комдвижение, как известно, в значительной мере состоит из двух течений - сталинистов и троцкистов. Если отрешиться от персоналий, это приблизительно соответствует делению на т.н. красконов и лефтишей.
Течения эти не в ладу друг с другом и не соразмерны по силе. Сталинисты остаются мейнстримом, за ними, по ряду признаков, свыше 90% сторонников комдвижения, хотя приверженность идеалам коммунизма, таким как свобода, равенство, интернационал, отмирание государства и т.д., у большинства из них сомнительна.
Троцкисты пребывают в положении аутсайдеров. Само слово «троцкист» в комсреде остаётся клеймом, обвинением, пятнающим репутацию человека, синонимом ненадёжности и предательства.
Для обоих течений характерен отрыв от реальности - но у каждого свой. Троцкисты неплохо подкованы в теории и складно рассуждают об актуальных мировых процессах с точки зрения марксизма столетней давности. Однако не замечают, что к нынешним реалиям их рассуждения неприменимы: пролетариат, без участия которого все теории теряют смысл, не готов идти за коммунистами, а революции в Киеве, Минске, Ереване, Тбилиси и т.д. скорее отдаляют перспективу социализма, чем приближают её.
Сталинисты, как правило, в марксизме не сильны, в лучшем случае выбирая из него отдельные выдержки, созвучные их симпатиям. Многие сталинисты вообще неспособны к объективной работе с информацией, отдавая предпочтение конспирологии, вере в заговор мировой закулисы, в «печеньки госдепа», в тотальную фальсификацию цифр по репрессиям 1937-38 гг. и т.д. Немалая часть сталинистов религиозны.
Зато у сталинистов лучше развита интуиция в современной геополитике. Они нутром чуют, что майданы в республиках, под какими бы светлыми лозунгами ни шли, окажутся в итоге во вред России, местным народам, тамошним пролетариям и коммунистам, сохранению памяти о советской эпохе.
Главное слабое место сталинистов: их методология категорически устарела. Рассуждения о расстрелах как о благе для страны, о муштре, запретах, конфискациях, подавлении свобод, жёсткой карающей руке - отталкивают от сталинистов городское население, молодёжь, мелких предпринимателей, интеллигенцию, т.е. те слои населения, без поддержки которых в наше время нельзя прийти к власти ни на выборах, ни революционным путём.
Сталинисты возражают, что их идеи близки широким массам, простому народу, труженикам в глубинке. Отчасти это верно, но широкие массы пассивны и не горят желанием в едином порыве идти против власти ради торжества сталинистских идей. Они бы приняли сталинизм, если бы он шёл из Кремля, но внести его в Кремль на своих плечах не готовы.
Таким образом, ни у троцкистов, ни у сталинистов в чистом виде - нет будущего.
Троцкисты - умники-болтуны без реальной силы и поддержки в народе. Сталинисты - суровый «глубинный народ» без царя в голове, но с большой по «царю» ностальгией, при условии что царь будет с красным флагом и роскошными усами.
Сталинисты любят порассуждать о том, что неплохо бы задавить троцкистов (от них всё зло!) и вернуться к власти ради спасения страны. Но взять власть им вряд ли удастся, ибо сама методика взятия власти осуждается ими как троцкистская. А если каким-то чудом власть придёт к ним сама, то строить они будут вовсе не коммунизм, а православную империю, окопавшуюся в арьергарде мировой цивилизации - иерархичную, жестокую, несвободную, во многом несправедливую, неконкурентоспособную экономически и идейно.
Троцкисты, в свою очередь, призывают очистить коммунистический идеал от исказивших его примесей сталинизма - и вот тогда-то всё наконец заработает: гуманизм, свобода на баррикадах, народовластие, торжество мировой революции! Но всё это - прекраснодушное суесловие о сферическом коне в вакууме. Троцкистам для воплощения в жизнь своих идеалов недостаёт способности к действию и железной решимости, свойственных именно сталинистам.
Не хватает им и сталинистской дисциплины. Ведь сталинисты, несмотря на все разногласия между собой, представляют единую силу, цементированную общей преданностью вождю. Троцкисты же - клуб одиночек, точнее конгломерат малых групп, склонных к вечным расколам и неспособных к взаимодействию друг с другом.
А главное - рафинированный коммунизм троцкистов не интересен народу. Народ питает склонность к вождям и традиционным ценностям, а вовсе не к слому этих ценностей ради всеобщего равенства с обилием всевозможных свобод.
Исходя из сказанного, перспективы коммунистического движения в России в обозримом будущем безрадостны. Конкуренция за умы активной части населения - проиграна либералам. Силовое соперничество - Кремлю.
Изменить ситуацию может лишь внешний фактор. Сами троцкисты со сталинистами к этому не способны. Чтобы история дала им второй шанс, должно произойти нечто непредсказуемое, чрезвычайное и настолько масштабное, что весь расклад политических сил окажется кардинально переформатирован.
Если же такого катаклизма не случится, то участь комдвижения ясна: дальнейшая маргинализация радикалов и дрейф к беззубой социал-демократии основной массы сторонников.
Течения эти не в ладу друг с другом и не соразмерны по силе. Сталинисты остаются мейнстримом, за ними, по ряду признаков, свыше 90% сторонников комдвижения, хотя приверженность идеалам коммунизма, таким как свобода, равенство, интернационал, отмирание государства и т.д., у большинства из них сомнительна.
Троцкисты пребывают в положении аутсайдеров. Само слово «троцкист» в комсреде остаётся клеймом, обвинением, пятнающим репутацию человека, синонимом ненадёжности и предательства.
Для обоих течений характерен отрыв от реальности - но у каждого свой. Троцкисты неплохо подкованы в теории и складно рассуждают об актуальных мировых процессах с точки зрения марксизма столетней давности. Однако не замечают, что к нынешним реалиям их рассуждения неприменимы: пролетариат, без участия которого все теории теряют смысл, не готов идти за коммунистами, а революции в Киеве, Минске, Ереване, Тбилиси и т.д. скорее отдаляют перспективу социализма, чем приближают её.
Сталинисты, как правило, в марксизме не сильны, в лучшем случае выбирая из него отдельные выдержки, созвучные их симпатиям. Многие сталинисты вообще неспособны к объективной работе с информацией, отдавая предпочтение конспирологии, вере в заговор мировой закулисы, в «печеньки госдепа», в тотальную фальсификацию цифр по репрессиям 1937-38 гг. и т.д. Немалая часть сталинистов религиозны.
Зато у сталинистов лучше развита интуиция в современной геополитике. Они нутром чуют, что майданы в республиках, под какими бы светлыми лозунгами ни шли, окажутся в итоге во вред России, местным народам, тамошним пролетариям и коммунистам, сохранению памяти о советской эпохе.
Главное слабое место сталинистов: их методология категорически устарела. Рассуждения о расстрелах как о благе для страны, о муштре, запретах, конфискациях, подавлении свобод, жёсткой карающей руке - отталкивают от сталинистов городское население, молодёжь, мелких предпринимателей, интеллигенцию, т.е. те слои населения, без поддержки которых в наше время нельзя прийти к власти ни на выборах, ни революционным путём.
Сталинисты возражают, что их идеи близки широким массам, простому народу, труженикам в глубинке. Отчасти это верно, но широкие массы пассивны и не горят желанием в едином порыве идти против власти ради торжества сталинистских идей. Они бы приняли сталинизм, если бы он шёл из Кремля, но внести его в Кремль на своих плечах не готовы.
Таким образом, ни у троцкистов, ни у сталинистов в чистом виде - нет будущего.
Троцкисты - умники-болтуны без реальной силы и поддержки в народе. Сталинисты - суровый «глубинный народ» без царя в голове, но с большой по «царю» ностальгией, при условии что царь будет с красным флагом и роскошными усами.
Сталинисты любят порассуждать о том, что неплохо бы задавить троцкистов (от них всё зло!) и вернуться к власти ради спасения страны. Но взять власть им вряд ли удастся, ибо сама методика взятия власти осуждается ими как троцкистская. А если каким-то чудом власть придёт к ним сама, то строить они будут вовсе не коммунизм, а православную империю, окопавшуюся в арьергарде мировой цивилизации - иерархичную, жестокую, несвободную, во многом несправедливую, неконкурентоспособную экономически и идейно.
Троцкисты, в свою очередь, призывают очистить коммунистический идеал от исказивших его примесей сталинизма - и вот тогда-то всё наконец заработает: гуманизм, свобода на баррикадах, народовластие, торжество мировой революции! Но всё это - прекраснодушное суесловие о сферическом коне в вакууме. Троцкистам для воплощения в жизнь своих идеалов недостаёт способности к действию и железной решимости, свойственных именно сталинистам.
Не хватает им и сталинистской дисциплины. Ведь сталинисты, несмотря на все разногласия между собой, представляют единую силу, цементированную общей преданностью вождю. Троцкисты же - клуб одиночек, точнее конгломерат малых групп, склонных к вечным расколам и неспособных к взаимодействию друг с другом.
А главное - рафинированный коммунизм троцкистов не интересен народу. Народ питает склонность к вождям и традиционным ценностям, а вовсе не к слому этих ценностей ради всеобщего равенства с обилием всевозможных свобод.
Исходя из сказанного, перспективы коммунистического движения в России в обозримом будущем безрадостны. Конкуренция за умы активной части населения - проиграна либералам. Силовое соперничество - Кремлю.
Изменить ситуацию может лишь внешний фактор. Сами троцкисты со сталинистами к этому не способны. Чтобы история дала им второй шанс, должно произойти нечто непредсказуемое, чрезвычайное и настолько масштабное, что весь расклад политических сил окажется кардинально переформатирован.
Если же такого катаклизма не случится, то участь комдвижения ясна: дальнейшая маргинализация радикалов и дрейф к беззубой социал-демократии основной массы сторонников.