Шанс есть, но времени мало
На вопросы журнала «Газпром» отвечает доктор исторических наук, философ, футуролог Александр Шубин
- Александр Владленович, как вы оцениваете то, что происходило в России после развала СССР и к чему в результате мы пришли сегодня?
- Существуют различные мнения на этот счет, но я считаю, что в период перестройки Советский Союз попытался взять очередной барьер в своем развитии. А именно - перейти от индустриального общества к обществу с элементами постиндустриального. Эта попытка, как известно, не удалась. Думаю, что перестройку незаслуженно отождествляют с распадом СССР, так как это хотя и связанные, но разные процессы. И причины этих процессов тоже разные. Хотя очевидно, что в известной степени распад СССР произошел из-за неудачи перестройки. Тем не менее мы же не можем возлагать, допустим, на Сальвадора Альенде всю ответственность за политику Пиночета. Если что-то не получается, на его место приходит следующее явление, и оно уже само отвечает за себя. То же самое произошло и в нашей истории: был период «перестройки», а был следующий - 1990-е годы. Граница между ними - распад СССР в декабре 1991-го. У каждого свои результаты и своя сфера ответственности.
Во второй половине 1980-х годов наша страна достигла максимальной точки своего развития, но не смогла перейти на следующий уровень. Нам не удалось решить стоящие перед нашим обществом ключевые задачи, касающиеся повышения значимости человеческого фактора, развития творческих способностей человека, самоуправления, выстраивания равноправных горизонтальных и сетевых связей и так далее. Мы не взяли этот барьер и остаемся по эту сторону от него, но не стоим на месте, а, к сожалению, откатились назад. Сначала общество бросилось искать обходные пути, попыталось обойти этот барьер с Запада, что было наивно. Это очень коварный путь, потому что рельсы здесь находятся под уклоном. И если вы становитесь на них, то едете в обратную сторону. Получается такое движение «вперед-назад». Именно это с нами и происходило. Мы с головой погрузились в капитализм, причем не просто в капитализм, а в капитализм периферийный. В результате Россия превратилась в своего рода сырьевую баржу, которая прицепилась к буксиру Запада и плыла за ним долгое время по волнам мирового рынка, ничего, по сути, не предпринимая. Как историк отмечу некоторые характеристики такого вектора «развития»: периферийный капитализм крайне открыт колебаниям мирового рынка, всесторонне способствует коррупции, смешению государственных интересов с частными - родовыми, групповыми и бизнес-интересами, а через них и с интересами других государств. Структура общества была перестроена под задачи заднего двора мировой экономики. Происходила частичная деиндустриализация, стали проступать архаичные черты в социальных отношениях, вплоть до феодальных. Деградация тем печальней, что Россия имеет прекрасные объективные возможности для развития: просторы и ресурсы, в том числе и энергетические, научно-промышленная база, еще не уничтоженная окончательно рациональная культура и система образования, полученная нами в наследство от Советского Союза... Как говорил Ленин, у нас есть всё для того, чтобы «построить социализм в одной отдельно взятой стране». Для развития у нас есть действительно всё, кроме адекватной социальной структуры. Чиновники и бизнес не хотят ее принципиально менять - их всё устраивает. Пока в мире были высоки спрос и цены на энергоресурсы и другое сырье, они почивали, царствовали, лежа на боку. Запад это тоже вполне устраивало, поэтому политика России, как внешняя, так и внутренняя, в целом воспринималась США и Западной Европой достаточно благосклонно. Даже в последние годы в Сирии и в Иране, например, мы действовали не только в своих интересах, но и успешно помогали решать проблемы Запада - например, лишение Сирии химического оружия. И всё, возможно, было бы так же «хорошо» и дальше.
Но в 2008 году начался мировой финансово-экономический кризис, продолжающийся и по сей день. Когда говорят, что он преодолен, - это чудеса статистики, связанные, в частности, с тем, что происходит инфляция всех валют. И поэтому кому-то может казаться, что начался экономический рост. На самом же деле если в отдельных регионах он как бы есть, но очень слаб и сомнителен, то в мировом масштабе его нет. Мир тоже уперся в барьер, который пока не может преодолеть. Как учит опыт 1930-х годов, в таких случаях обостряется борьба за ресурсы и влияние. По России кризис ударил, потому что нет прежнего роста потребления сырья, напротив - все стремятся к экономии. Если есть проблемы с благосостоянием, то государства нередко ищут пути в национальной консолидации. А это ведет к новым международным конфликтам. Одним из них стал кризис вокруг Украины.
Я считаю, что нам нужно было бороться за всю Украину, сохранять дружбу с ней, не выталкивая эту тесно связанную с нами страну в объятия НАТО. Например, мы многое сделали для роста взаимопонимания на уровне научной общественности в рамках российско-украинской комиссии историков. Но возобладали другие тенденции. Мы «спасли» Крым, но потеряли всю Украину. И если не навсегда, то очень и очень надолго. Между тем, как только «Крым пришел в родную гавань», нашу баржу оторвало от буксира Запада и бросило в бурное море кризисного глобального рынка в качестве уже самостоятельного судна, которому нужно не только противостоять шторму, но в этих условиях маневрировать и вести бой. Но судно-то строили для прогулок по тихой воде, у него даже нет высоких бортов для защиты от сегодняшней стихии. И если всё оставить как прежде, мы просто потонем. Поэтому у России есть два пути: либо мы проиграем в этом противостоянии, либо сможем быстро и кардинально перестроить всю систему нашего общества - социальную, экономическую и политическую - в совершенно другой, новый формат. В противном случае, помимо внешнего давления, мы получим социальную напряженность внутри страны, которая может закончиться плачевно для всех нас. Это ставит перед нашей страной грандиозные внешне- и внутриполитические задачи, которые жизненно необходимо срочно решать.
- А национальная идея России сейчас не нужна?
- Идея способна консолидировать общество, которое расколото, если она не навязывается, а принимается свободно - как путь к преодолению социального раскола. Она должна объяснять, как это сделать, какой будет новая социальная структура. Попытки сформулировать национальную идею предпринимались еще при Ельцине. Проводился даже специальный конкурс, с итоговыми материалами которого мне довелось работать. Возможно, сегодня они остаются где-то в государственных архивах. Современный идейный спектр состоит из идей, которые давно существовали в России. Каждый «создатель национальной идеи» пересказывал то, что унаследовал от той или другой идеологии, считая именно ее правильной. Если систематизировать эту информацию, то можно сделать вывод, что наше национальное сознание не хаотично, но расколото на четыре основных сектора. Чтобы было проще их классифицировать, возьмем отношение определенных групп населения, допустим, к Сталину. Пересекаются ценности (хороший-плохой) и цели (модель желательного общества). Сталин хороший и Сталин плохой, Сталин левый и Сталин правый. Тех, кто считает, что Сталин хороший и левый, я бы отнес к тем, кого их противники называли «совками». Они считают, что Россия-СССР - советская держава, идущая к коммунизму, несмотря на ошибки руководителей. Сталин левый, но плохой - это классическая либеральная точка зрения. Тоталитаризм, империя зла и так далее. Они видят выход в том, чтобы быть «нормальными», то есть правыми, как Запад. И избегать всяческих экспериментов, в том числе коммунистических. Державники делятся на два лагеря. Одни, которых я называю белыми сталинистами или белыми державниками, считают, что Сталин правый и хороший. Они придерживаются такой точки зрения, что мы - единая держава от Ивана Грозного через Петра Великого до Сталина и к Путину. То есть мы идем не к коммунизму, но признаем единство пути с советским прошлым, потому как мы держава с преемственностью, растущая как дерево от корней. Другой сектор - «белогвардейцы», считают, что Сталин левый, но плохой. Они также придерживаются идеи державности, но считают коммунизм великим злом. Позиции «Сталин правый и плохой» придерживаются «леваки» - троцкисты, анархисты, демократические социалисты и так далее. Они считают, что Сталин предал коммунистическую идею и создал тоталитаризм, который неприемлем для сторонника коммунизма и социализма.
Чтобы соединить эти расколотые части, необходима очень сложная, целенаправленная работа - поиск объединяющих факторов и достижение компромисса между секторами. Опереться можно было бы, допустим, на соборность, общинность, социальную справедливость и ряд других черт, присущих нашей идейной традиции. Эти ценности можно перевести на другие идеологические «языки»: социальная солидарность, народовластие, самоуправление, гражданственность. При этом для ускорения достижения согласия можно было бы передать инициативу на локальные уровни, координируя общее направление движения из центра. Пусть в одном месте возобладают одни подходы, а в другом - иные. Ведь важнейшие проблемы людей можно решать на местах - там люди лучше знают свою жизнь, чем московские чиновники. Объединяющая идея должна сама вырасти на благоприятной почве общих целей, прежде всего - преодоления социального раскола на богатых власть имущих и всех остальных. Для успеха в этом деле недостаточно, чтобы собрались интеллектуалы и обо всем договорились - общество этого просто не заметит. Нужно, чтобы идея содержала ясный проект будущего, к которому мы стремимся, чтобы она была руководством к делу, которое увлечет людей.
Что делать
- Как вы считаете, что в нынешней ситуации необходимо делать нашей стране?
- Теперь мы отрицаем западный путь, хотя пока лишь формально, ведь наша внутренняя структура, ориентированная на Запад, до сих пор остается всё той же периферийно-капиталистической. Но раз уж мы сошли с этих рельс, нам нужно перейти на другие. А выбор у нас не так уж и велик. В мире существует только три модели общества. Капиталистическая, или западная, от которой мы фактически вынуждены сейчас отказаться. Социалистическая, или с элементами социализма, у которой есть множество конфигураций и модификаций. И национальная авторитарная диктатура. Последняя возвращает нас в архаику и ведет к изоляции, вражде с окружающими, потому что у них другие национальные проекты, а авторитаризм не склонен к компромиссам. Попытка стать державниками и оставаться либералами в экономике, сохранить периферийную структуру экономики - это самоубийственный абсурд. Чтобы выжить и развиваться, по моему мнению, единственный вариант для России - переход к новой идеологии с элементами демократического социализма. Нам нужно вернуться к тем задачам, которые мы не решили в период перестройки. Потому что сегодня страны, которые являются лишь обладателями сырья или сборочными цехами, оставаясь во втором или даже в третьем эшелоне развития, обречены на отставание. Ведь ни для кого не секрет, что в современном мире выигрывает тот, кто производит и внедряет идеи и технологии, а не тот, кто просто качает сырье. Но ремодернизация сегодня - это не новая сталинская пятилетка. Сегодня нужен не вал, а эффективность. Да и крестьян нет, за счет которых делалась прошлая модернизация. Быстро провести ремодернизацию мы можем только в условиях социально ориентированного государства, взявшего на вооружение элементы социализма - производственной демократии, соединения функций работника, творца и управленца. При этом не нужно умалять значения сырьевых ресурсов, которыми мы обладаем, и осваивающих их компаний, таких, например, как «Газпром». Для старта «сектора будущего» нужен прочный фундамент - ресурсный и финансовый. Необходимо грамотно распорядиться средствами, получаемыми от продажи сырья, направляя их на создание наукоемких очагов роста, причем не только в энергетической сфере. И эти производства должны быть по-новому организованы.
- Что конкретно вы бы предложили, ведь у нас уже давно говорят об инновациях, технологиях, модернизации и так далее?
- Залог успеха - во внедрении не железок, а новых социальных технологий, которые помогают мозгам. Этого не понимают наши инноваторы. Задачу ремодернизации сегодня невозможно решить сразу, как могли бы во время перестройки, с помощью единого народно-хозяйственного комплекса. Но стимулирующие социальные технологии, создающие чувство сопричастности у каждого работника, а не только у собственника, легче создавать локально, в коллективе. Можно создать очаги модернизации, которые я называю наукоградами, креативными поселениями или альтернативными общинами (каждое название по-своему верно и отражает свою сторону сути). Для человека, который что-то изобретает и внедряет, нужны социальные технологии, специальная социальная среда, где он будет чувствовать себя комфортно и защищенно, а окружающая обстановка будет способствовать творческому процессу, а не тормозить его. И творец будет сам участвовать в осуществлении своей идеи, видеть результат инновации на практике. Всё должно быть подчинено тому, чтобы ничто не мешало генерации и внедрению в жизнь новых идей. Чтобы жителей наукоградов не касались проблемы бюрократии, чиновничьего произвола, бессмысленных многочасовых совещаний, скитаний по высоким кабинетам, очередей, заполнения никому не нужных бумаг и так далее. Каждая такая община должна быть освобождена от всех мелочных забот, которые несет бюрократизация и хаотичное капиталистическое общество. То есть нужно создать все условия, чтобы мозги работали не по приказу, не из-под палки, но в то же время и неравнодушно.
Креативные поселения и коллективы должны работать в разных секторах экономики, действовать на основе самоуправления, быть связаны между собой и помогать друг другу. При этом они должны быть защищены от внешнего вмешательства. Даете результат - получаете финансирование, не даете - не получаете. Причем на выходе, а не на входе. Думайте, как этот результат обеспечить, но у вас есть защита от безумных проверок. Это позволит начать очаговую ремодернизацию с переходом к сетевой, а потом, конечно, и ко всеобщей. С интеграцией этих технологий в промышленность. Развитие очагов модернизации, постепенно сливающихся в «сектор будущего», будет решать и другие проблемы. Например, у нас - огромные просторы, но все мы скучены вокруг крупных городов и всем нужно каждый день добираться до офисов, на что уходит много времени, сил и средств. А ведь многое можно делать посредством удаленного доступа через те же компьютерные сети. При уровне развития нынешних технологий вовсе не нужно каждый день присутствовать на утренней линейке, чтобы сделать научное открытие, запустить его в производство, получить результат и отчитаться. Мало того, жизнь в мегаполисах даже в самых развитых странах становится всё менее пригодной для науки и творчества, поэтому часто люди из мегаполисов перемещаются в более спокойные места. Для России с ее огромными территориями и сумасшедшими расстояниями создание наукоградов - это еще и потрясающий шанс для освоения, допустим, таких регионов, как Восточная Сибирь и Дальний Восток. Сегодня людей хотят переманить туда землей, а нужно - электронным коттеджем, интересной работой, которую и в Москве-то не получишь. Кстати, в этом смысле тот же «Газпром», который в рамках своей деятельности в значительной степени ответственен за освоение этих регионов, может выступить одним из ключевых участников этого процесса. Те, кто это начнет, безусловно, встанет в авангарде нашей цивилизации и войдет в историю.
- Но ведь похожая идея уже была опробована в рамках проекта «Сколково»?
- К сожалению, «Сколково» дискредитировало слово «наукоград». Его отцы отвергли идеи, которые мы выдвигали на этапе обсуждения этого проекта. Все было сделано с точностью до наоборот - вместо наукограда создали офис по распределению госсредств обычным для современной России путем. В результате вместо площадки для генерации и внедрения идей и технологий мы получили дополнительный пункт распределения бюджета. Этот эксперимент лишь подтвердил, что нынешняя структура нашего общества вовсе не способствует созданию новых креативных социальных технологий.
- И как же мы можем решить эту проблему?
- Нам необходима защита создаваемых точек роста от нашей бюрократии, смешанной с проявлениями дикого капитализма. Обеспечьте людям инфраструктуру, помогите с реализацией продукции и отстаньте от них. Те, кто не создадут чего-то толкового, отсеются сами, им же не будут платить за воздух. И одновременно с созданием точек роста требуется социальный разворот в общероссийской политике в сторону лечения социальных язв нашего общества. Иначе толпы обездоленных разобьют хрустальные острова наукоградов.
Беседу вел Денис Кириллов
Сентябрь 2015