Уничтожить труд! К.Маркс. Рукописи, ч.2
Прочел статью klin0ff "К. Маркс "теория отчуждения". Полагаю, статья полезная. Решил поместить у себя ее вторую часть. Будут мои дополнения. Их дам позднее.
"Вкратце теория отчуждения К. Маркса состоит в следующем.
Производительная деятельность (труд), в которую вступает индивид, кроме своего конкретно-профессионального и политэкономического содержания, имеет еще и содержание личностное. Она представляет собой «деятельное осуществление» «индивидуального бытия» «того, кто трудится». В каждой выполняемой работе индивид не только воплощает свое практическое отношение к природе, к технике, к обществу, но и реализует определенное отношение к себе самому. Врач не только лечит больного, президент не только управляет государственным аппаратом, но они в этой деятельности как-то развивают или, наоборот, подавляют свои индивидуальные свойства, способности, потребности, интеллектуальные и физические силы. Одним словом, каким-то образом опредмечивают, воплощают, реализуют себя, свою личность.
При всем многообразии форм человеческой деятельности в этом смысле можно выделить два ее типа.
Ограниченность, неразвитость средств производства, соответствующая начальному этапу человеческой истории, предполагает скудный объем производимого предмета человеческих потребностей и, следовательно, одностороннее развитие самих человеческих потребностей, способностей и качеств.
В этих условиях либо полностью, либо частично для индивида исключена свобода выбора образа жизни и, в особенности, форм производительной деятельности. Он вынужден подчиняться «внешней целесообразности» трудиться, то есть, вынужден заниматься такой производительной деятельностью, которая только своими результатами удовлетворяет его потребности, но которая со стороны своего содержания и способов выполнения, потребностью не является. Она интересует человека только как средство - например, средство получения заработной платы или питательных плодов. И в ней он видит смысл лишь постольку, поскольку она играет роль такого средства. Выражением этой внешней целесообразности служит труд. Вынужденно уделяя ему большую часть свой жизни, индивид бессознательно или осознанно использует себя, свое существование и свое сознание как будто вещественное средство, а непосредственной целью своей деятельности полагает не себя, а какой-то противостоящий ему предмет, к обладанию которым он только стремится.
В процессе производительной деятельности, вызванной довлеющими над ним обстоятельствами, человек относится к самому себе как к чужому. Иначе говоря, он отчуждает себя от своей личности. Поэтому такую деятельность К. Маркс назвал отчужденный труд. В условиях регулярно производимого излишка продуктов она является базовой формой и причиной любых других форм социального отчуждения. В конечном итоге любое отчуждение человека есть его самоотчуждение.
Понятие «самоотчуждение» является одним из ключевых категорий в философской антропологии К. Маркса. Оно впервые появляется в Рукописях 1844 г. после анализа отношения «рабочего к продукту труда как к предмету чуждому и над ним властвующему», в чем состоит одна сторона отчуждения. Другая его сторона - «отношение рабочего к его собственной деятельности как к чему-то чуждому». «Это и есть самоотчуждение, тогда как выше шла речь об отчуждении вещи».
Описываемое К. Марксом социальное отчуждение на страницах его произведений предстает именно как самоотчуждение человека, порождающее все иные отчужденные формы человеческого бытия: «…собственность, капитал, деньги, наемный труд и тому подобное представляют собой далеко не призраки воображения, а весьма практические, весьма конкретные продукты самоотчуждения рабочих». «Отчужденный труд есть непосредственная причина частной собственности». Теория деятельности и теория отчуждения слиты у К. Маркса в одно целое. Отсюда следует, что только те изменения в действительности революционизируют социальный мир, которые революционизируют и самую деятельность человека. Эту тему К.Маркс развивает в Немецкой идеологии и в Рукописях 1857-1861 гг., в учении об «упразднении труда» и «свободной деятельности» («самодеятельности», «универсальной деятельности»). Отметим, что эти его произведения были изданы довольно поздно, и никак не могли быть учтены марксистами начала XX в. при определении предпосылок некапиталистического общества.
В зависимом существовании, в каком находится человек, вовлеченный в отчужденный труд, ему противостоит как чужая вся природа: и не только внешняя «natura naturans», воспринимаемая им лишь со стороны ее физико-химических свойств как сырье, лишенное эстетического измерения, но и его собственная деятельная природа. Выражается это в том, что одни свои потребности он удовлетворяет за счет подавления других потребностей, одни свои способности развивает за счет ущемления всех остальных способностей, один вид деятельности совершает за счет невозможности выполнять другие виды деятельности, вступает в одни отношения с людьми за счет того, что изгоняется из других отношений.
Существование человека в этих условиях сводится к выполнению социальных ролей, свободный выбор которых здесь исключен или затруднен.
Профессиональное мастерство оборачивается в этом случае профессиональным идиотизмом (К. Маркс) - односторонним восприятием мира, обусловленным особенностями профессиональной деятельности. Социальные роли реализуются в рамках частных, ограниченных, неразвитых социальных отношений. В их контексте человеческая жизнь выступает в общественных формах, скрывающих за собой свое действительное содержание. В «Капитале» К. Марксом они названы «превращенными формами».
Подавленные потребности и способности индивида вытесняются в его бессознательное, конфликтуя с осознанным содержанием. Это порождает депрессию и неврозы. Классическим примером этого служит так называемая «болезнь менеджеров» - психологическое расстройство, впервые давшее о себе знать в среде внешне благополучных представителей «среднего класса» США в 60-е годы XX века. Выражалось оно в хронической бессоннице, снижении жизненного тонуса, нарушении половой функции и т. п. По мнению психологов, непосредственной причиной этого расстройства было отсутствие, вследствие большой загруженности на работе, свободного времени, которое можно было бы потратить на себя. Сведение всего богатства личностного поведения, личностных качеств и способностей до стереотипов, обусловленных социальными ролями, обедняет личность. В современной социально-критической и психологической литературе такое состояние человеческой личности обозначают понятием «массовый индивид», подразумевая индивида со «стертой» психикой, похожего на обезличенные персонажи рекламы и идеологической пропаганды. Этот тип личности К.Маркс в Рукописях 1857-1861 гг. называет «случайным индивидом», а в XX в. он был описан Г. Маркузе как «одномерный человек» и Э. Фроммом как «авторитарная» или «зависимая» личность. У всех этих авторов этот социально-психологический феномен трактуется как источник, и одновременно как жертва различных социальных патологий.
Кроме индивидуального, отчуждение имеет и социально-историческое измерение. Оно выражается в следующих общественных формах.
Ситуация, когда выбор форм производительной деятельности определяется не потребностями индивида, не его личностным развитием, а какими-то внешними факторами, например, рыночной или политической конъюнктурой в обществе, проявляет себя в расколе деятельностной сферы человеческого существования, в общественном разделении труда, в специализации трудовой деятельности. Согласно К. Марксу, первой крупной исторической формой разделения труда было разделение на труд «духовный» и «материальный».
Разрозненность трудовых процессов и, вместе с тем, наличие общих потребностей и целей в социуме (обеспечение прожиточного минимума, отражение внешнего врага и т. д.), делали необходимым внешнее управление производством. Сфера собственности (то есть, сфера присвоения предмета как сфера, необходимая для освоения какой бы то ни было предметности ), а так же сферы управления и распределения вообще, обособляются от производительной деятельности (в эпоху первобытного коммунизма они существовали слитно) и оказываются противопоставленными ей в лице частной собственности, бюрократии и государства. Это означало распад общества на классы - на группы людей, различающихся, прежде всего, способом приобретения жизненно необходимых благ и местом в системе общественного разделения труда. Вместе с классами возникают и межклассовые и внутриклассовые противоречия, а так же идеология, отражающая классовые и групповые интересы и цели. На этой социальной основе развились особые, соответствующие классовому обществу, мораль, религия и тот вид семьи, в основе которой лежат не столько отношения любви, сколько экономические отношения.
Таким образом, отчуждение представляет собой раскол единой человеческой природы на индивидуальном и социальном уровне, отчуждение от индивида общественного богатства. Это означает не только распад социального организма на противоборствующие классы, но и органические (физиологические и психические) нарушения. Отчуждение человеческого предмета выражается в социальном и индивидуальном нездоровье.
Отчужденное общество можно назвать, используя выражение Э. Фромма, больным обществом.
Как мы видим, о соотношении частной собственности и отчуждения у К.Маркса сказано четко: отчужденное состояние труда непосредственных производителей является причиной их эксплуатации и частной собственности. Однако в советской официальной идеологии этот вопрос решался прямо противоположным образом: частная собственность объявлялась причиной отчуждения. Так обосновывалась позитивная программа коммунизма индустриальной эпохи. Уничтожение частной собственности (что, якобы, уже было достигнуто в СССР) мыслилось как ликвидация отчужденного состояния труда и общества как такового. Советская идеология, номинально наследуя идеологию освобождения фабрично-заводского пролетариата, исходила из того, что в Советском Союзе «господствовал труд», то есть «рабочие и крестьяне в союзе с трудовой интеллигенцией». Мысля в рамках этой идеологии, невозможно было признать, что именно труд является источником социального отчуждения и частной собственности. Но тем самым отвергалась сама сердцевина коммунистической теории К. Маркса - учение о самоотчуждении человека в труде, а с ней вместе и учение о деятельности как о субстанции человеческого существа. В итоге коммунистическая теория превращалась в разновидность метафизики.
Так что, о каком господстве марксизма в Советском Союзе можно говорить? Господствовал не марксизм, а именно метафизика, в статусе официальной идеологии рядившаяся в понятийные одежды марксизма, а в статусе идеологии оппозиционной воскрешавшая мыслительные конструкции домарксовой эпохи.
Выйти за рамки той и другой было можно, только переосмыслив заново все общественное развитие, проделанное мировым сообществом в XX веке сквозь призму материалистической диалектики. Это стало возможно только в ходе трансформации советского общества в конце 80-х - начале 90-х гг., когда обнаружилась истина социальных процессов советской эпохи.
Следует особо подчеркнуть, что в понимании К. Маркса социальное отчуждение имеет всеобщий характер. Его общественные формы являются ограничением не только для угнетенных слоев населения (что очевидно и что, как правило, связывают с эксплуатацией), но и для слоев господствующих: «все то, что у рабочего выступает как деятельность отчуждения, у не-рабочего выступает как состояние отчуждения».
Обладание собственностью способно расширить социальные возможности собственника, но само по себе оно еще не означает самого факта реализации этих возможностей, не означает факта освоения общественного богатства. Проще говоря, сама по себе частная собственность на средства производства никого еще не делала счастливым. Собственность налагает на собственника определенные обязанности и поведенческие стереотипы, обусловленные не только экономическими факторами, но, в том числе и те, что навязываются ему идеологией, предрассудками и суевериями его класса или корпорации.
В Парижских Рукописях феномен социального отчуждения описан К. Марксом на материале фабрично-заводского производства середины XIX века. Перед его глазами стояли страшные реалии материальной нищеты тогдашнего рабочего класса. Сейчас это уже история.
Но во второй половине XX столетия отчуждение воспроизвелось на новом уровне. Чтобы показать это, вспомним основные признаки общественного устройства современных индустриально-развитых стран (в том числе и нынешней России). Они достаточно полно описаны в социально-критической литературе середины и второй половины ХХ века. А потом сравним их с описанными К. Марксом свойствами общества «всеобщей частной собственности» как первой стадии коммунизма - особой формы общественных изменений, отрицающей частную собственность. На этой стадии «действительное отчуждение человеческой жизни остается в силе и даже оказывается тем большим отчуждением, чем больше его сознают как отчуждение». В итоге мы сможем оценить как ложное набившее оскомину утверждение, что Марксовы прогнозы социального развития потерпели крах.
1. Современному индустриально-развитому обществу («обществу потребления») присуща обезличенность социальных связей, обезличенность, усредненность потребления и производства, абстрагирование от таланта, оригинальности, индивидуальности, как потребителя, так и производителя, что выражается в господстве особой эстетической нормы массовой культуры - китча, «попсы». Эта усредненность потребительских норм на данном уровне развития производительных сил выступает как реализация принципа социальной справедливости. Рынок здесь обнаруживает себя как диктатура посредственности, в то время как «тоталитаризм» (это «свое иное» рынка, превращенный рынок, рынок, опосредованный идеологией), проявил себя как посредственность диктатуры.
Свою обезличенность «массовый», «случайный» индивид компенсирует тем, чем он был обделен в условиях «нормального капитализма» XIX века, представлявшего собой «войну всех против всех». А именно: удовлетворением психологической потребности в солидарности, в защищенности, в чувстве вовлеченности в одно общее великое дело («строительство коммунизма», осуществление «национальной идеи», «американской мечты», «культурной революции» и т. д.). И это проявилось не только в условиях так называемого «тоталитаризма», но и в странах, где господствует либеральная демократия.
Говоря словами К. Маркса из Рукописей 1844 г., здесь «господство вещественной собственности … так велико», что оно проявляется в стремлении «уничтожить все то, чем, на началах частной собственности, не
могут обладать все». Этот коммунизм, «отрицающий повсюду личность человека», «хочет насильственно абстрагироваться от таланта».
2. «Массовый» индивид в этих условиях считает приоритетным такое отношение к вещам и другим людям, в которых они фигурируют в качестве средств, служащих для достижения его целей. Этот стереотип социального поведения Э. Фромм назвал в книге «Иметь или быть?» «модусом обладания».
Но он лишь повторил сказанное К. Марксом в Рукописях: «Непосредственное физическое обладание представляется ему <первоначальному коммунизму как всеобщей частной собственности - А. К.> единственной целью жизни и существования».
3. Все классы современного индустриально-развитого общества, будь то капиталист, чиновник или рабочий, осознают себя как трудящиеся на общее благо, - по крайней мере, так декларируется господствующими религиями и идеологиями. Иначе говоря, в общественном сознании здесь преобладают не «мысли господствующего класса» в их непосредственном, эгоистически циничном выражении, а именно иллюзорно-всеобщие формы, скрывающие всякий узкоклассовый интерес. Говоря словами К. Маркса, при данном общественном устройстве «категория рабочего не отменяется, а распространяется на всех людей».
4. Отношение частной собственности остается мерой всех остальных отношений. То есть на данной стадии общественного развития «отношение частной собственности остается отношением всего общества к миру вещей». Логика политэкономии становится логикой индивидуальной жизни.
Политэкономия поэтому здесь есть психология, а психология - политэкономия (как это выражено, к примеру, в американской практической психологии в лице Д. Карнеги, Э. Берна, Э. Шострома или в экономических сочинениях либерала Ф. Хайека). Снижение рождаемости в данных общественных условиях непосредственно связано с ростом социальных перспектив (с возможностью карьерного роста, образования и т. д.).
Поэтому оно является не чем иным, как проявлением субъективного мальтузианства, превращенного из политэкономической теории в психологический фактор отчуждения родовой жизни в пользу жизни
политической, экономической или культурной. Так в этом обществе психология становится теорией труда, точно также как при классическом капитализме в качестве теории труда выступала политэкономия. И все это проводится тем более последовательно, что частная собственность здесь, в силу своей «всеобщности», на деле обнаруживает свой гуманистический потенциал, позволяя массовому собственнику пользоваться материальными и духовными благами в пределах господствующих в обществе потребительских стандартов и в условиях относительно автономного существования. Это последнее обстоятельство делает подавляющее большинство индивидов, составляющих данное общество, совершенно невосприимчивыми ко всякого рода коммунистическим и социалистическим теориям, толкующим о создании «общественной собственности». В восприятии большинства эти теории не могут стать реальной альтернативой рыночной экономике, поскольку противоречат самой человеческой природе, а именно природе самих этих индивидов как частных собственников. Таким образом, этот первоначальный коммунизм как «лишь последовательное выражение частной собственности» и в тоже время являющийся ее отрицанием , внутренне противоречив.
5. Противопоставляя обыкновенной частной собственности частную собственность всеобщую, массовое сознание здесь на деле разрушает частность, исключительность, «святость» семьи и брака тем, что самые интимные отношения между мужчиной и женщиной выставляет напоказ, «обобществляет». Собственно, это и есть то, что буржуа прежних времен называли «общностью жен», обвиняя коммунистов в стремлении эту общность ввести. Здесь, правда, «общность жен» в известной степени остается виртуальной, обнаруживая себя, прежде всего, в «желтых» СМИ, в Интернете, порнографической литературе и кинематографе, в самой эротической составляющей массовой культуры. Тем не менее, можно сказать вслед за К. Марксом, что присущее этому обществу противопоставление частной собственности всеобщей частной собственности «выражается в совершенно животной форме», когда «браку (являющемуся, действительно, некоторой формой исключительной частной собственности)» противопоставляется «общность жен, где, следовательно, женщина становится общественной и всеобщей собственностью. Можно сказать, - пишет он далее, - что эта идея общности жен <то есть эротический элемент массовой, обезличенной культуры общества потребления - А. К.> выдает тайну этого совершенно еще грубого и неосмысленного коммунизма. Подобно тому, как женщина переходит тут от брака ко всеобщей проституции, так и весь мир богатства, то есть предметной сущности человека, переходит от исключительного брака с частным собственником к универсальной проституции со всем обществом».
Первое, что бросается здесь в глаза: коммунизм для К. Маркса есть органичная часть естественно-исторического, экономического процесса , а не политическое действие особым образом организованной части (партии) общественных сил, как он стал пониматься, например, В. И. Лениным и его недругами. Во-вторых. Современное промышленно развитое общество по своим существенным характеристикам совпадает, как ни покажется это странным «посткоммунистическому» читателю, с «коммунизмом в его первой форме», выступающим как «всеобщая частная собственность». В советское время эти названия относили обычно к утопическому социализму, теперь их часто относят к советскому режиму или, по крайней мере, к определенным этапам его развития, таким как, например, «военный коммунизм» времен гражданской войны или сталинизм. По сути, это верно. Но разница между «казарменным коммунизмом» эпохи ГУЛАГа и дворцовым коммунизмом, «коммунизмом» вилл и коттеджей «неолиберальной» эпохи М. Тэтчер и Р.Рейгана, - по большому счету только в уровне материального благополучия масс и степени манипулирования ими. В обоих случаях одинаково мы видим обезличивание индивидов, «абстрагирование от таланта», возвеличивание труда как всеобщей ценности и бесцеремонное вторжение в частную жизнь, получившее в начале XXI века государственную санкцию под предлогом «борьбы с терроризмом», как это произошло, например, в США при администрации Дж. Буша. Таким образом, смещается ракурс рассмотрения современного общества: вместо «окончательно и бесповоротно» (как уверяют нас идеологи буржуазии) победившего капитализма («конца истории») мы видим одну из форм его самоотрицания, не вышедшую, правда, еще за рамки прежней общественной формы. Оказывается, что под личиной «капиталистического индустриального (или «постиндустриального») общества» скрывается «общество всеобщей частной собственности» или «грубый коммунизм», по слову К. Маркса.
Правда, этот вывод не будет неожиданным, если мы вспомним, что исторически предшествовало рождению этого «общества потребления»: а именно эмансипация фабрично-заводского пролетариата («труда») в результате протестных (революционных и реформистских) движений во всех без исключения промышленных странах мира. И Октябрьская революция, и революционные события в Германии и Австро-Венгрии в 1918 г., и гражданская война в Испании с установлением Советской власти в Барселоне, и реформы Ллойд-Джорджа, а затем и лейбористов в Великобритании, и реформистская деятельность Народного Фронта во Франции, социал-демократов в Швеции и Т. Рузвельта в США, а потом и так называемые кейнсианские реформы, происходившие на Западе повсеместно - все это сливается в единый поток социальной революции, навсегда изменившей облик капитализма. В результате ее впервые в мировой истории экономическое, политическое и культурное развитие общества стало отражать в той или иной степени последовательности интересы непосредственных производителей, субъекта труда - «определенным образом выдрессированной силы природы». Этому способствовало возникновение механизмов сознательного регулирования и распределения общественных продуктов, без которых, как показывает нынешний финансовый кризис, уже не может функционировать ни один промышленно развитый социум.
Очевидно, что К. Маркс в рукописях 1844 г. вскрыл фундаментальную закономерность общественного развития. Обнаруженные им общественные законы развития отражают природу человека в условиях социального отчуждения и его непосредственного, базового проявления - отчужденного труда.
Как происходит присвоение и освоение общественного богатства индивидами, в ходе чего преодолевается социальное отчуждение? Наиболее последовательно это может произойти в ходе осуществления особого типа производительной деятельности - свободной деятельности, совершаемой «общественными индивидами». Образование «общественных (общественно-необходимых) индивидов» в процессе «превращения труда в самодеятельность» и универсализации (глобализации) общения являются предпосылками снятия отчуждения. Саму же «самодеятельность» К. Маркс рассматривает как необходимость человеческого организма, обусловленную его общественной природой. Такова общая схема. Наша современность наполняет ее жизнью.
Согласно К. Марксу, «уничтожение отчуждения исходит всегда из той формы отчуждения, которая является господствующей силой». Если современное общество «всеобщей частной собственности» есть вместе с тем и общество, в котором господствует труд, то нынешнее уничтожение отчуждения означает отрицание труда, пока происходящее в абстрактной форме досуга как всеобщей ценности. Но коль скоро социальное отчуждение реализуется массовыми индивидами в процессе и в результате их самоотчуждения в труде, то это означает уничтожение самой предпосылки отчуждения :
«Пределом для капитала, - пишет К. Маркс, - служит то обстоятельство, что … созидание производительных сил, всеобщего богатства и т.д., знания и т.д., происходит таким образом, что трудящийся индивид отчуждает себя самого».
В понятии свободной деятельности («самодеятельности») содержится мысль, очевидная каждому родителю и педагогу: ребенок осваивает какое-либо содержание глубже и быстрее, если делает это не из-под палки, а свободно и с удовольствием, проявляя внутренний, осознанный интерес к изучаемому предмету. На этом основаны педагогические приемы игрового обучения. Но то же самое можно сказать и о взрослом человеке: он не только учится, но и делает любое дело тем эффективней, чем в большей степени свободным ощущает себя при его выполнении. Без ощущения этой свободы невозможно получить удовольствие от него, и, следовательно, невозможно сформировать крепкую мотивацию именно к данному виду занятий. Творческая деятельность как «свободная игра духовных и физических сил человека» (К.Маркс) включает в себя в качестве обязательного момента и момент наслаждения, удовольствия. Более того: социализация человека как таковая тогда успешнее достигает своей цели - формирование разносторонне развитой, автономной личности, если она на любой своей стадии происходит как свободная деятельность индивида, когда «сам процесс развития положен и осознан как предпосылка индивида».
Но деятельность может быть свободной лишь настолько, насколько она содержательна, предметна. Если человек не знает, что ему сказать, куда ему идти, что ему писать, то свободен ли он? Он в этом случае зависим от того, кто прямо или косвенно будет наполнять содержание его поступков и дел. Поэтому естественной предпосылкой свободной деятельности является активная и, вместе с тем, автономная, личность, «общественный индивид».
Содержание подобного рода деятельности определяет не разделение труда, не экономические факторы и не какая бы то ни было внешняя целесообразность, а, прежде всего, внутренняя, осознанная потребность индивида быть самим собой, потребность реализовать себя, воплотить внутреннее содержание своей личности. Иначе говоря, в ней человек сознательно полагает как свою практическую цель проявление своей целостности, самостоятельности, разносторонности в процессе освоения общественных богатств. В этом случае сама по себе производительная деятельность, взятая и со стороны своего содержания и со стороны форм выполнения, составляет потребность индивида.
Это учение о «свободной деятельности» К. Маркса развито в теории самоактуализации А. Маслоу и в концепции «модуса бытия» Э. Фромма.
Возможности свободного саморазвития, и, следовательно, сама личность, есть результат исторического процесса. Свободное развитие затруднено или вовсе невозможно там, где человеческая жизнь сводится к борьбе за физическое выживание под давлением тяжкого труда и нищеты. Оно возможно лишь постольку, поскольку индивиду удается выйти за рамки, предопределенные конкретным разделением труда, а так же за рамки, определенные конкретной классовой структурой. Это предполагает нарушение уже сложившихся социальных связей, норм поведения, идейных и моральных стереотипов и часто выглядит как девиация с общепринятой точки зрения. В том случае, если развитие личности совпадает с логикой общественного развития, в своей деятельности она предвосхищает будущее состояние общества, будущие его культурные или социальные формы. В следующий исторический период наоборот, девиантными могут стать (и, как правило, становятся) нормы, господствовавшие в прошлую эпоху, нормы старших поколений. Это говорит об относительности, историчности общественных норм. Всякая общественная моральная или правовая норма возникла в определенном социальном контексте и только в нем раскрывает свое содержание. Такие, казалось бы, абсолютные нормы, как «не убий» или «непрелюбы сотвори» имеют смысл только в обществе, где совершаются убийства и изнасилования. Если вам незачем кого-то убивать или насиловать, то для вас эти нормы лишены всякого смысла, точно так же, как для вас не имеет смысл принимать лекарство, если вы здоровы. Всякая норма вызвана к жизни возможностью ее нарушения. Мораль и право существуют лишь постольку, поскольку в обществе существуют аморализм и бесправие. В этом состоит их социально-историческая, ограниченная природа.
Для формирования личности и для ее свободного развития необходимо создание соответствующих общественных условий.
Во-первых, таким условием по К. Марксу является «уничтожение труда» и его разделения, то есть отсутствие необходимости для индивида заниматься подневольным трудом, трудом-средством. Одной из предпосылок (правда, недостаточной) этого является выключение человека из сферы материального производства вследствие научно-технического прогресса, расширяющего и облегчающего для индивидов выбор форм и способов деятельности. Это уже сейчас происходит в наиболее развитых странах мира. Так, например, в США до 70 % рабочего населения заняты в сферах образования и социального обслуживания.
Уничтожение труда подразумевает вторую предпосылку развития личности - наличие свободного времени. Однако следует признать, что, будучи вовлечен в принудительный труд, человек тоже имеет свободное время. Но оно всецело определено его отчужденной жизнедеятельностью, режимом труда, и служит лишь для экстенсивного воспроизводства его жизненных сил, без их качественного роста. Человек использует свободное от работы время «для отключки», для развлечения, не обогащающего его потребности и индивидуальные свойства, а, наоборот, обедняющего их. Поэтому такое свободное время называется экстенсивным.
Условием же развития личности свободное время становится только за рамками разделения труда как интенсивное свободное время, как целостное время человеческой жизнедеятельности. Собственно говоря, в этом и заключается, согласно К. Марксу, «прыжок из царства необходимости в царство свободы», совершаемый личностью в ходе своего развития. В условиях разделения труда свободная деятельность обычно сводится к ремеслу и в своем облагороженном виде преподносится как художественное или научное творчество. Но, коль скоро в действительности суть человеческого дела - не в том, что делает человек (рисует ли картину или стругает доски), а в том, кем он при этом является - рабом или свободной личностью, то из этого следует, что его деятельность определяет все пространство его существования. Специфика ситуации субъекта отчужденного труда и субъекта свободной деятельности раскрывается с помощью понятия «образ жизни», описывающего доминирующие способы жизнедеятельности, формы общения, круг интересов и потребностей, а так же моделей поведения индивида. В сфере человеческого самосознания эта специфика отражается в понятии «смысл жизни». Оно раскрывает цели и задачи, которые ставит перед собой индивид.
Следующим условием развития личности является доступность предметно-смыслового богатства (общественная собственность на него). Только в этом случае деятельность индивида и его свободное время оказываются наполненными, обогащенными. Изоляция индивида, бедность его связей с внешним миром способствуют личностной деградации. Отсюда следует пророчество К. Маркса относительно «местного коммунизма», данное им в «Немецкой идеологии»: он будет упразднен «расширением общения» (что и произошло у нас в Перестройку). Стало быть, сфера собственности (присвоения, потребления), как сфера всестороннего контроля над предметом, является необходимым (но не достаточным) условием освоения общественных благ и, стало быть, личностного роста.
Разностороннее освоение предметно-смыслового содержания человеческой культуры служит предпосылкой социального и индивидуального здоровья. В общественном развитии, которое приводит к свободному, взаимозависимому, «универсальному» существованию личностей, заключается, по К. Марксу, общественный прогресс. Он не имеет ничего общего с утопиями, если понимается не как абстрактно желаемый итог общественного развития, а как результат общественного развития и трансформации самой практической деятельности людей. Так выздоровление больного наступает благодаря не молитвам, а совершенствованию методов лечения.
Такова вкратце антропология освобождения К. Маркса, вычитанная нами в его Рукописях. Прочтите и вы их. Это именно те рукописи, которые не только «не горят», но, найдя думающих читателей, наоборот, самовозгораются, озаряя их огнем свободной мысли."
akoryakovtsev, 15.03.12