Хаксли и Моррисон стояли у одних и тех же дверей
Если попробовать определить двумя словами творческое бытие Джима Моррисона и Олдоса Хаксли, то эти два слова будут: воспринимаемое и воспринимающее. У одного - объект, у другого субъект, но у обоих - пик экзистенциализма в его, пожалуй, самом творческом проявлении. Я думаю, что будь это необходимо, и Олдос и Моррисон взяли ли бы в себе в девизы ego perceptio ergo sum (я воспринимаю, следовательно - существую) и какая разница, что там говорил Декарт.
Любой, кто когда-нибудь интересовался историей и творчеством Дорз знает, что своё название группа получила от книги Хаксли «Двери восприятия». Эта книга - наверное, первая философская теория, основанная на реальном опыте самого автора. Чего тут греха таить: Хаксли попробовал мескалин (первоначальная доза - 4 грамма) и, как он сам выразился, «сел ожидать результатов». Всё, что происходило дальше, впоследствии многократно осмыслилось, шлифовалось и свету явилась ещё одна из тысячи теорий понимания человека - в данном случае, его непосредственного восприятия.
Психоделический опыт под воздействием кактуса пейота - это далеко не основа содержания «Дверей восприятия», это как бы маленький задел, с которого всё так многозначительно и началось, причём не у одного Хаксли, а у всего поколения шестидесятых. Когда привычное бытие теряет свою значимость, избирательность чувств потрясает воображение, а сознание уже не такое абстрактное понятие, как считалось до этого, тогда можно сказать: первый задел сделан.
Разумеется, не то чтобы категория пространства уничтожилась. Встав и пройдясь, я обнаружил, что делать это могу достаточно нормально, не путаясь в расположении предметов. Пространство оставалось тем же; но оно лишилось господства. Ум был в первую очередь занят не мерами и местоположениями, а бытием и значением.
Не будем долго останавливаться на этом классическом трип-репорте и перейдём к выводам, в которые поместилось всё, что так или иначе происходило во Вселенной:
Предположение заключается в том, что функция мозга, нервной системы и органов чувств в основном избирательна, а не продуктивна. Каждая личность в каждый момент способна помнить всё, что когда-либо с ней происходило, и воспринимать всё, что происходит везде во вселенной. Функция мозга и нервной системы заключается в том, чтобы защищать нас от этой массы в основном бесполезного и бессмысленного знания, ошеломляющего нас в смятение, исключая большую часть того, что иначе мы бы воспринимали и помнили в любой момент, и оставляя лишь очень маленькую и специальную выборку того, что, с большой вероятностью, окажется полезным.
Настоящее теоретическое изобретение Хаксли - это некий редуцирующий клапан, который должен находиться в голове у каждого:
Для того, чтобы биологическое выживание стало возможным, поток Всего Разума должен быть направлен через редуцирующий клапан мозга и нервной системы. То, что выходит с другого конца - жалкий ручеёк сознания, которое поможет нам остаться в живых на поверхности этой планеты. Для того, чтобы формулировать и выражать содержание этого урезанного сознания, человек изобретал и бесконечно разрабатывал системы символов и основывал на них философии, которые называл языками.
Языкознательный подход автора выражается в суждении:
Каждая личность - одновременно и бенефициарий, и жертва лингвистической традиции, в которой эта личность родилась: бенефициарий - потому, что язык дает доступ к накопленным записям опыта других людей, жертвой - поскольку язык укрепляет в личности веру в то, что это урезанное знание - единственное, и искажает её ощущение реальности настолько, что эта личность только рада принять свои представления за данные, свои слова - за действительные вещи.
Я не ошибусь, если назову теорию Хаксли трансграничной, так как вопрос реальности как основы для восприятия остаётся открытым.
Автор «Дверей восприятия» сумел предвидеть очень серъёзную проблему, показавшуюся ещё в далёком году написания книги. Она касается того, что, на мой взгляд, очень сильно меняет восприятие, но, в отличие от мескалина не даёт никакого Духовидческого Опыта:
Нет, немного, видит Бог, по сравнению с реальностью; но достаточно, чтобы восхищать созерцателей, одно поколение за другим, достаточно, чтобы заставить их понять по крайней мере хоть немногое из подлинного значения того, что мы в своей прискорбной имбецильности называем «просто вещами» и чем мы пренебрегаем в пользу телевидения.
Слово «просто» вообще можно довольно спокойно применить к шестидесятым. С одной стороны, массовое сознание отрефлектировало себя настолько, чтобы прировнять метафизические вещи к обыденным (именно тогда появилось выражение: иногда птица - это просто птица). С другой стороны, нашлись люди, увидевшие в самых простых вещах, наподобие цветных ленточек, венков из одуванчиков или полосатых узких брюк источник счастья и безграничной радости, сопряжённой с любовью.
Come on, baby, light my fire! Girl, we couldn’t get much higher. She lives on love street…I look at you, you look at me… Всё это пелось ведь не только Джимом Моррисоном: это звучало в пространстве всей той эпохи.
Это был, словно, прорыв в прерию диких чувств из душных болот этики. И не важно, насколько дикими они были, ведь цель, поставленная впереди горела чистейшим светом.
"Двери" - Это поиск. Открывание одной двери, другой, третьей. Чувственность и порок - эти образы притягивают нас сейчас. Но это, как змеиная кожа, которая однажды будет сброшена... В данный момент меня больше интересует темная сторона луны, зло, сумерки. Но мне кажется, что в нашей музыке мы пытаемся прорваться к чему-то чистому, к освобожденному и неограниченному. Это как очистительный ритуал в алхимическом смысле. Сначала проходит период беспорядка, первоначального хаоса. Из этого кристаллизуются элементы и обнаруживается источник жизни,который изменяет всю материю, пока, наконец, не проявятся все противоположности, весь дуализм, и вы не соедините их. После этого дело уже не в плохом или хорошем, но в едином, беспримесном» - говорил Моррисон в интервью.
Эта мысль, также подходит к «Аду и Раю» того же Хаксли, ведь сопряжение божественного и чудовищного - это как раз по его части:
Человек состоит из того, что можно назвать Старым миром личного сознания, заморской цепью Новых миров - не слишком отдалёнными Вирджиниями и Каролинами личного подсознательного и вегетативной души, где за океаном лежат антиподы повседневного сознания и мир Духовидческого Опыта.
Любой, кто когда-нибудь интересовался историей и творчеством Дорз знает, что своё название группа получила от книги Хаксли «Двери восприятия». Эта книга - наверное, первая философская теория, основанная на реальном опыте самого автора. Чего тут греха таить: Хаксли попробовал мескалин (первоначальная доза - 4 грамма) и, как он сам выразился, «сел ожидать результатов». Всё, что происходило дальше, впоследствии многократно осмыслилось, шлифовалось и свету явилась ещё одна из тысячи теорий понимания человека - в данном случае, его непосредственного восприятия.
Психоделический опыт под воздействием кактуса пейота - это далеко не основа содержания «Дверей восприятия», это как бы маленький задел, с которого всё так многозначительно и началось, причём не у одного Хаксли, а у всего поколения шестидесятых. Когда привычное бытие теряет свою значимость, избирательность чувств потрясает воображение, а сознание уже не такое абстрактное понятие, как считалось до этого, тогда можно сказать: первый задел сделан.
Разумеется, не то чтобы категория пространства уничтожилась. Встав и пройдясь, я обнаружил, что делать это могу достаточно нормально, не путаясь в расположении предметов. Пространство оставалось тем же; но оно лишилось господства. Ум был в первую очередь занят не мерами и местоположениями, а бытием и значением.
Не будем долго останавливаться на этом классическом трип-репорте и перейдём к выводам, в которые поместилось всё, что так или иначе происходило во Вселенной:
Предположение заключается в том, что функция мозга, нервной системы и органов чувств в основном избирательна, а не продуктивна. Каждая личность в каждый момент способна помнить всё, что когда-либо с ней происходило, и воспринимать всё, что происходит везде во вселенной. Функция мозга и нервной системы заключается в том, чтобы защищать нас от этой массы в основном бесполезного и бессмысленного знания, ошеломляющего нас в смятение, исключая большую часть того, что иначе мы бы воспринимали и помнили в любой момент, и оставляя лишь очень маленькую и специальную выборку того, что, с большой вероятностью, окажется полезным.
Настоящее теоретическое изобретение Хаксли - это некий редуцирующий клапан, который должен находиться в голове у каждого:
Для того, чтобы биологическое выживание стало возможным, поток Всего Разума должен быть направлен через редуцирующий клапан мозга и нервной системы. То, что выходит с другого конца - жалкий ручеёк сознания, которое поможет нам остаться в живых на поверхности этой планеты. Для того, чтобы формулировать и выражать содержание этого урезанного сознания, человек изобретал и бесконечно разрабатывал системы символов и основывал на них философии, которые называл языками.
Языкознательный подход автора выражается в суждении:
Каждая личность - одновременно и бенефициарий, и жертва лингвистической традиции, в которой эта личность родилась: бенефициарий - потому, что язык дает доступ к накопленным записям опыта других людей, жертвой - поскольку язык укрепляет в личности веру в то, что это урезанное знание - единственное, и искажает её ощущение реальности настолько, что эта личность только рада принять свои представления за данные, свои слова - за действительные вещи.
Я не ошибусь, если назову теорию Хаксли трансграничной, так как вопрос реальности как основы для восприятия остаётся открытым.
Автор «Дверей восприятия» сумел предвидеть очень серъёзную проблему, показавшуюся ещё в далёком году написания книги. Она касается того, что, на мой взгляд, очень сильно меняет восприятие, но, в отличие от мескалина не даёт никакого Духовидческого Опыта:
Нет, немного, видит Бог, по сравнению с реальностью; но достаточно, чтобы восхищать созерцателей, одно поколение за другим, достаточно, чтобы заставить их понять по крайней мере хоть немногое из подлинного значения того, что мы в своей прискорбной имбецильности называем «просто вещами» и чем мы пренебрегаем в пользу телевидения.
Слово «просто» вообще можно довольно спокойно применить к шестидесятым. С одной стороны, массовое сознание отрефлектировало себя настолько, чтобы прировнять метафизические вещи к обыденным (именно тогда появилось выражение: иногда птица - это просто птица). С другой стороны, нашлись люди, увидевшие в самых простых вещах, наподобие цветных ленточек, венков из одуванчиков или полосатых узких брюк источник счастья и безграничной радости, сопряжённой с любовью.
Come on, baby, light my fire! Girl, we couldn’t get much higher. She lives on love street…I look at you, you look at me… Всё это пелось ведь не только Джимом Моррисоном: это звучало в пространстве всей той эпохи.
Это был, словно, прорыв в прерию диких чувств из душных болот этики. И не важно, насколько дикими они были, ведь цель, поставленная впереди горела чистейшим светом.
"Двери" - Это поиск. Открывание одной двери, другой, третьей. Чувственность и порок - эти образы притягивают нас сейчас. Но это, как змеиная кожа, которая однажды будет сброшена... В данный момент меня больше интересует темная сторона луны, зло, сумерки. Но мне кажется, что в нашей музыке мы пытаемся прорваться к чему-то чистому, к освобожденному и неограниченному. Это как очистительный ритуал в алхимическом смысле. Сначала проходит период беспорядка, первоначального хаоса. Из этого кристаллизуются элементы и обнаруживается источник жизни,который изменяет всю материю, пока, наконец, не проявятся все противоположности, весь дуализм, и вы не соедините их. После этого дело уже не в плохом или хорошем, но в едином, беспримесном» - говорил Моррисон в интервью.
Эта мысль, также подходит к «Аду и Раю» того же Хаксли, ведь сопряжение божественного и чудовищного - это как раз по его части:
Человек состоит из того, что можно назвать Старым миром личного сознания, заморской цепью Новых миров - не слишком отдалёнными Вирджиниями и Каролинами личного подсознательного и вегетативной души, где за океаном лежат антиподы повседневного сознания и мир Духовидческого Опыта.