Философский факультет
На первом курсе универа у нас была преподавательница по фамилии Пендюрина. Она читала античную и восточную философию. С непередаваемым апломбом она говорила «чтойность» и еще разные другие слова, некоторые - длинные, иногда - очень длинные, прямо в головы 17-летним философам-первокурсникам. Первокурсники смотрели на нее печальными оленьими глазами и очень хотели плакать. «Может быть, еще не поздно сбежать», - думали одни. «Поздно… все теперь», - понимали другие. «Да ладно, в школе с тригонометрией тоже сначала было непросто», - утешали себя третьи. «А в армии девушек нет и кормят невкусно», - нагнетали обстановку четвертые. «Муахаха», - думала, возможно, Пендюрина.
Я была старше всех, я поступила на философский по зову души, бросив журфак, мне был аж целый 21 год. Оттого я считала себя страшно взрослой и умудренной опытом. Я даже понимала некоторые слова, которые говорила Пендюрина. И сознавала, что читает она на самом деле очень интересно. Поэтому на переменах я тоже говорила с апломбом и загадочно прикрывала печальные оленьи глаза. Чтобы никто не догадался.
Мы думали тогда, что старшекурсники факультета - сплошь странные, но мы такими никогда не будем. Я еще предполагала, что, возможно, просто они все поняли. Или, наоборот, - так и не, и оттого отчаялись. Где-то курсе на четвертом, прикидывала я, на юных падаванов снисходит просветление, просто не все к этому готовы.
Второкурсники говорили нам снисходительно: «Пендюрину сдаете? Думаете, небось, что жизнь - боль? А это вы просто еще у Липового не были». Старшекурсники смотрели снисходительно и грустно.
Харизматичный доцент Липовой с рыжей бородищей лопатой был на втором курсе. Он рассказывал про Августина Блаженного и Фому Аквинского, про апофатическое и катафатическое богословие, но втайне любил, кажется, одного Канта и бесконечно повторял про звездное небо и моральный закон.
Про Канта и Гегеля было позже, курсе эдак на четвертом. Но преподавательница Иващук, дававшая диалектику Гегеля, была, пожалуй, самой честной. Она говорила: «Так вот, Гегель. Читать его следует с карандашом в руке и тетрадкой. При первом прочтении вы ничего не поймете. Следует подчеркивать для себя важное и делать пометки. На второй раз вы можете попробовать осознать хоть что-то. Делайте себе выписки в тетради, так будет легче. Возможно, в виде таблиц. С третьего раза вы, вероятно, тоже еще ничего не поймете…»
К этому моменту глаза наши наполнялись горечью и вселенской скорбью. Мы с нежностью вспоминали про чтойность и такую простую, ясную формальную логику - и уже осознавали всё про странных старшекурсников. Можно было бы предположить, что они поняли Гегеля. Но нет. Просто они сдали Иващук.
Выходя из универа, нервно курили и смотрели снисходительно и печально на юных падаванов, в ужасе обсуждавших Пендюрину. Потом шли обедать - в кафе «Дзэн» на первом этаже факультета, где подавали заветрившийся салат и можно было шепотом попросить буфетчицу накапать коньяку в кофе. Потому что иначе смириться с Гегелем было невыполнимо.
Сейчас, встречая кого-нибудь с родного философского факультета, я всякий раз страшно радуюсь. Вообще чаще всего, если я встречаю человека, который на 100% или близко к тому «на одной волне» со мной, можно спорить - он или философ, или физик, реже - мехматовец или программист. Сложно сказать, почему так, но, должно быть, у них там, в точных науках, на каком-нибудь четвертом курсе тоже есть… какой-нибудь Гегель, после которого мир никогда не будет прежним.
15 ноября, оказывается, Всемирный день философии. Третий четверг мессяца. У меня нет собственного профессионального праздника как такового, потому что я никогда не работала по специальности преподавателя философии, например. День прессы - вроде бы имеет ко мне некоторое отношение в отдельные периоды моей трудовой деятельности, но несколько опосредованное. Вот разве что День писателя в марте, кажется, но ведь писатель - это не профессия… наверное? Хотя философия, в сущности, тоже не может быть профессией как таковой. Но люди с философским образованием - они странные и, как правило, очень «мои».
Я все лелею мечту, что однажды вернусь на факультет, чтобы оформить соискательство и написать диссертацию. Давно выбрана тема, много прочитано по ней, практически определена методология исследования, но… нет времени, денег, возможности, вечно отвлекает эта дурная необходимость работать не для удовольствия, а ради заработка. Но я все еще верю)