Из Борхеса (6)
Абрамовиц
В этот вечер на холме Святого Петра, почти у самой вершины, радостная и дерзкая греческая мелодия вдруг открыла нам, что смерть неправдоподобнее жизни, и если так, то душа продолжает жить, когда тело канет в хаос. Это означает, что Мария Кодама, Изабель Моне и я находимся здесь не втроем, как обманчиво нам казалось. Нас четверо, ибо ты тоже сейчас с нами, Морис. Мы подняли бокалы красного вина за твое здоровье. Не нужно было жалеть о твоем голосе, касании твоей руки; не нужно обращаться к памяти о тебе. Ты был здесь, молчал и, без сомнения, улыбался, заметив, как мы поражены и озадачены столь очевидным фактом, что никто на свете не умирает. Ты был здесь, рядом, и вместе с тобой - сонмы тех, кто почили с предками, как сказано на страницах твоей Библии. С тобой были сонмы теней, вкусившие могилы до Улисса, и сам Улисс, и все ушедшие, все грезившие об ушедших. Все были здесь, и с ними мои предки, и с ними Гераклит и Йорик. Как могут умереть женщина или мужчина или ребенок, когда в них живут столько весен и листьев, столько книг и птиц, столько рассветов и закатов.
В этот вечер я могу плакать, как мужчина, могу чувствовать, как по щекам катятся слезы, ибо знаю, что нет на земле ничего смертного, и что все отбрасывает в веках свою тень. В этот вечер ты поведал мне без слов, Абрамовиц, что в смерть следует вступать, как в праздник.
Из сборника Порука, 1985.
Перевод мой.
________________________________________________
В этот вечер на холме Святого Петра, почти у самой вершины, радостная и дерзкая греческая мелодия вдруг открыла нам, что смерть неправдоподобнее жизни, и если так, то душа продолжает жить, когда тело канет в хаос. Это означает, что Мария Кодама, Изабель Моне и я находимся здесь не втроем, как обманчиво нам казалось. Нас четверо, ибо ты тоже сейчас с нами, Морис. Мы подняли бокалы красного вина за твое здоровье. Не нужно было жалеть о твоем голосе, касании твоей руки; не нужно обращаться к памяти о тебе. Ты был здесь, молчал и, без сомнения, улыбался, заметив, как мы поражены и озадачены столь очевидным фактом, что никто на свете не умирает. Ты был здесь, рядом, и вместе с тобой - сонмы тех, кто почили с предками, как сказано на страницах твоей Библии. С тобой были сонмы теней, вкусившие могилы до Улисса, и сам Улисс, и все ушедшие, все грезившие об ушедших. Все были здесь, и с ними мои предки, и с ними Гераклит и Йорик. Как могут умереть женщина или мужчина или ребенок, когда в них живут столько весен и листьев, столько книг и птиц, столько рассветов и закатов.
В этот вечер я могу плакать, как мужчина, могу чувствовать, как по щекам катятся слезы, ибо знаю, что нет на земле ничего смертного, и что все отбрасывает в веках свою тень. В этот вечер ты поведал мне без слов, Абрамовиц, что в смерть следует вступать, как в праздник.
Из сборника Порука, 1985.
Перевод мой.
________________________________________________