Nov 15, 2019 16:28
Гудзон
Шуршит, шелестит,
шумит на все голоса
город.
Глотают мили
наши колёса,
мимо - чужие сады,
безымянные лица.
Куда летим мы -
прямо, вниз, вверх -
в этом шуме и гуде?
Проехали мимо нашего дома
и его не узнали.
Вот тормозит машина
у трёхзначного номера, Запад.
Мы выходим и позволяем ветру
нести нас на Риверсайд Драйв,
где Гудзон проживает.
Он говорит
на всех языках и сленгах.
Какова ваша миссия,
мистер Гудзон?
Ответ его пахнет
Америкой
и морем.
Пока я делаю вдох
Пока я делаю вдох,
воздух меняет цвет,
листва и трава,
высыхая,
свои изменяют оттенки,
и жёлтое знамя своё
выбрасывает небо.
Пока я делаю вдох,
образ ангела стынет во мне,
я слышу, как контур его,
отзвучав,
замирает.
Время теперь пришло
серым, туманным мечтам.
Вот, неспокойны, они
коснулись моих волос,
пока я делаю вдох.
А солнце, остекленев,
трещинами пошло;
я целым ищу его
в Гудзоне. Однако в реке,
в её посеревших глазах,
расплылись, исчезли совсем
контуры солнца.
Прыткая чья-то рука
с севера гонит уже
в Атлантику капли,
пока я делаю вдох.
Не надо доказательств
Дышит поэзией воздух,
струятся вода и пламя.
В тысячеруких объятьях
горим мы вечно и льёмся.
Границ нет для наших взоров,
для речи из звёзд и пауз,
и нашими чудо-словами
играют метаморфозы.
Каких нам ещё доказательств,
что мы живём, что мы живы?