Рапорт сдан
Я устала от нового года.
Нет, не так.
Я устала без нового года.
Опять не так.
...В наш первый новый год в Израиле на столе стояла большая тарелка клубники. А мы шесть дней как из Москвы! Есть фотография: я стою с этой огромной клубничной тарелкой и глупо улыбаюсь. Декабрь, девяностый год.
Я люблю новый год. Праздничное настроение, лампочки, елочки, мишуру, подарки, салат оливье. Ладно, салат оливье не люблю. Да не знаю я, люблю оливье или нет, я живой салат оливье видела в последний раз примерно в пятом классе, а готовила примерно никогда. Не в этом дело.
...В четвертый раз наутро первого января у меня был экзамен по ораторскому искусству (десятиминутная лекция перед камерой на любую тему). Я пошла на него прямо из гостей, и, не приходя в сознание, прочла комиссии лекцию «Соблюдение понедельника». В классе, помимо меня, не оказалось ни одного русского студента: все сразу предпочли идти на пересдачу.
Я устала праздновать новый год в стране, где нового года нет. Рождества здесь, конечно, тоже нет. Если вы натыкались на проспекты турфирм «Окунитесь в незабываемую рождественскую атмосферу Святой Земли» - учтите, это неправда. В Израиле не празднуют Рождество. А Новый год в том виде, к которому мы привыкли в детстве, вообще не празднуют нигде, помимо той святой земли, где мы отбывали это детство.
...В шестой раз мы созвонились с Димой, который еще был в Москве, и проговорили по телефону до утра. Телефонный счет за ту новогоднюю ночь он спрятал от мамы и оплачивал сам, спешно нанявшись на вокзал разгрузить вагоны.
Не, у нас тут ставят несколько официальных елок. Например, в Союзе Христианской Молодежи (кто-нибудь видел эту христианскую молодежь?). В центре города Яффо, где не сказать, чтобы очень удачно, но довольно тесно переплелись три мировых религии. В Хайфе даже устраивают целый фестиваль, в честь всех праздников сразу, там тоже огоньки. В монастырях вот еще. Вы давно заглядывали в монастырь?
...В одиннадцатый раз Мусе было три месяца, она железно вставала в пять утра, поэтому ложиться спать не имело смысла. Новорожденным январским утром мы сварили кофе, взяли коляску с младенцем и пошли гулять, объезжая лужи.
Детные русские израильтяне мотаются по стране от елки до елки, пытаясь на ходу придумать детям сказку. Великая русская алия добилась своего: Израиль заметил нашу маленькую страсть. Некоторые магазины клеят на окна снежинки, в новогоднюю полночь по телевизору выступает премьер-министр, а первого января можно официально не пойти на работу. Но это о другом.
...В шестнадцатый раз нас все достало, и мы били на счастье чайные чашки об камни под бой курантов. По чашке на удар.
Праздник - это когда у всех. Везде елки, всем подарки, у всех предновогодняя депрессия, в конце концов. А у нас кипит обычная жизнь, с рабочими планами на первое января. Солнце, дожди, налоговая декларация, сбор грибов (на этой неделе вовсю прут маслята, а приятели в парке набрали моховиков). Израильтяне улыбаются ласково: happy novygod, хаверим! Храните традиции, молодцы.
...В двадцать первый раз я была беременна, безалкогольна, и в четыре утра поехала отвозить гостей. На обратном пути поставила на полную громкость «Танго для Роксаны» и - улицы пустые, ни души - во все горло орала вместе с записью. Так увлеклась, что не заметила светофора. Штраф за проезд на красный свет в Израиле суров. Про тот светофор мы еще долго всем сообщали, что его содержу лично я.
Мы почти тридцать лет отмечаем новый год в частном порядке. Ни разу не пропустили. Всех приучили, молодцы. Муся клянется, что всю жизнь будет его отмечать, и детям своим передаст. Бедная моя детка, мало мне было одной тащить этот пудовый дедморозовский каприз.
...В двадцать третий раз мы подвесили перевернутую елку к потолку и наряжали ее со стремянки (особенно хорошо смотрелся дождик). А Дима подарил мне огромное «книжное» кресло и умудрился вместе с Мусей так его спрятать, что я умудрилась не найти. Правда, мы искали в темноте.
Казалось бы - брось уже, а? Никто же не заставляет тащить. Не хочешь отмечать, так не отмечай! И не нуди, между прочим. Никто же не заставляет нудить.
...В прошлом году мы большой компанией делали квест, который нужно было составить так, чтобы было интересно детям от шести до двадцати семи. Поэтому одно задание включало загадку на знание алфавита, а другое - зашифрованную теорему Ферма.
А в этот четверг я празднично одевалась на предновогодний вечер «Иерусалимского журнала». Надела серые брюки и черное платье-шинель. Махнула щеткой по волосам, посмотрелась в зеркало: стоит на фоне елки всклокоченный солдат. Смотрит строго. В холодильнике у солдата спрятан шоколадный Дед Мороз, в коробке лампочки, за пазухой мишура. Мы защищаем собственное детство, на которое давно уже никто не нападает, потому что у нас давно уже нет никакого детства. Только лампочки, елочки, мишура. Упрямая армия нового года, миллион человек с вещмешком за спиной на святой земле.
Когда последний из нас бросит этот мешок, мы исчезнем.
Нет, не так.
Я устала без нового года.
Опять не так.
...В наш первый новый год в Израиле на столе стояла большая тарелка клубники. А мы шесть дней как из Москвы! Есть фотография: я стою с этой огромной клубничной тарелкой и глупо улыбаюсь. Декабрь, девяностый год.
Я люблю новый год. Праздничное настроение, лампочки, елочки, мишуру, подарки, салат оливье. Ладно, салат оливье не люблю. Да не знаю я, люблю оливье или нет, я живой салат оливье видела в последний раз примерно в пятом классе, а готовила примерно никогда. Не в этом дело.
...В четвертый раз наутро первого января у меня был экзамен по ораторскому искусству (десятиминутная лекция перед камерой на любую тему). Я пошла на него прямо из гостей, и, не приходя в сознание, прочла комиссии лекцию «Соблюдение понедельника». В классе, помимо меня, не оказалось ни одного русского студента: все сразу предпочли идти на пересдачу.
Я устала праздновать новый год в стране, где нового года нет. Рождества здесь, конечно, тоже нет. Если вы натыкались на проспекты турфирм «Окунитесь в незабываемую рождественскую атмосферу Святой Земли» - учтите, это неправда. В Израиле не празднуют Рождество. А Новый год в том виде, к которому мы привыкли в детстве, вообще не празднуют нигде, помимо той святой земли, где мы отбывали это детство.
...В шестой раз мы созвонились с Димой, который еще был в Москве, и проговорили по телефону до утра. Телефонный счет за ту новогоднюю ночь он спрятал от мамы и оплачивал сам, спешно нанявшись на вокзал разгрузить вагоны.
Не, у нас тут ставят несколько официальных елок. Например, в Союзе Христианской Молодежи (кто-нибудь видел эту христианскую молодежь?). В центре города Яффо, где не сказать, чтобы очень удачно, но довольно тесно переплелись три мировых религии. В Хайфе даже устраивают целый фестиваль, в честь всех праздников сразу, там тоже огоньки. В монастырях вот еще. Вы давно заглядывали в монастырь?
...В одиннадцатый раз Мусе было три месяца, она железно вставала в пять утра, поэтому ложиться спать не имело смысла. Новорожденным январским утром мы сварили кофе, взяли коляску с младенцем и пошли гулять, объезжая лужи.
Детные русские израильтяне мотаются по стране от елки до елки, пытаясь на ходу придумать детям сказку. Великая русская алия добилась своего: Израиль заметил нашу маленькую страсть. Некоторые магазины клеят на окна снежинки, в новогоднюю полночь по телевизору выступает премьер-министр, а первого января можно официально не пойти на работу. Но это о другом.
...В шестнадцатый раз нас все достало, и мы били на счастье чайные чашки об камни под бой курантов. По чашке на удар.
Праздник - это когда у всех. Везде елки, всем подарки, у всех предновогодняя депрессия, в конце концов. А у нас кипит обычная жизнь, с рабочими планами на первое января. Солнце, дожди, налоговая декларация, сбор грибов (на этой неделе вовсю прут маслята, а приятели в парке набрали моховиков). Израильтяне улыбаются ласково: happy novygod, хаверим! Храните традиции, молодцы.
...В двадцать первый раз я была беременна, безалкогольна, и в четыре утра поехала отвозить гостей. На обратном пути поставила на полную громкость «Танго для Роксаны» и - улицы пустые, ни души - во все горло орала вместе с записью. Так увлеклась, что не заметила светофора. Штраф за проезд на красный свет в Израиле суров. Про тот светофор мы еще долго всем сообщали, что его содержу лично я.
Мы почти тридцать лет отмечаем новый год в частном порядке. Ни разу не пропустили. Всех приучили, молодцы. Муся клянется, что всю жизнь будет его отмечать, и детям своим передаст. Бедная моя детка, мало мне было одной тащить этот пудовый дедморозовский каприз.
...В двадцать третий раз мы подвесили перевернутую елку к потолку и наряжали ее со стремянки (особенно хорошо смотрелся дождик). А Дима подарил мне огромное «книжное» кресло и умудрился вместе с Мусей так его спрятать, что я умудрилась не найти. Правда, мы искали в темноте.
Казалось бы - брось уже, а? Никто же не заставляет тащить. Не хочешь отмечать, так не отмечай! И не нуди, между прочим. Никто же не заставляет нудить.
...В прошлом году мы большой компанией делали квест, который нужно было составить так, чтобы было интересно детям от шести до двадцати семи. Поэтому одно задание включало загадку на знание алфавита, а другое - зашифрованную теорему Ферма.
А в этот четверг я празднично одевалась на предновогодний вечер «Иерусалимского журнала». Надела серые брюки и черное платье-шинель. Махнула щеткой по волосам, посмотрелась в зеркало: стоит на фоне елки всклокоченный солдат. Смотрит строго. В холодильнике у солдата спрятан шоколадный Дед Мороз, в коробке лампочки, за пазухой мишура. Мы защищаем собственное детство, на которое давно уже никто не нападает, потому что у нас давно уже нет никакого детства. Только лампочки, елочки, мишура. Упрямая армия нового года, миллион человек с вещмешком за спиной на святой земле.
Когда последний из нас бросит этот мешок, мы исчезнем.