Жизнь в СССР.Чтобы помнили. Часть1
Честно говоря,я уже сама основательно забыла,как это было на самом деле,ведь мозг, не отягощенного комплексами человека, быстро делает две вещи:забывает плохое и привыкает к хорошему.И уж если свидетели жизни в СССР начали забывать ту реальность,то что же говорить о поколении,которое о той жизни знает только по книжкам (которые не читает),или по ура-патриотическим передачам,цель которых полная мифологизация того времени.Поэтому выставляю у себя этот текст,и надеюсь,что читатель сможет,окунувшись в то время,хотя бы примерно представить себе ту реальность...
Быт
Вот что я не собирался писать в своих мемуарах, так эту главу - о быте в СССР. И подзабыл уже, да и неважным считал. Смысл моей жизни был и остаётся - в творчестве, где бы оно ни проявлялось - в литературе, в информационных технологиях, в истории или бизнесе. Внутренняя жизнь для меня всегда была важнее внешней. Бытовые проблемы были всего лишь досадной помехой, которая тормозила саморазвитие. Время и силы, потраченные на добывание самого необходимого, можно было потратить куда более эффективно - и я это видел каждый день, "подбивая бабки" по хронометражу и видя, сколько часов ушло на этот самый быт и куда я мог бы их потратить.
Однако теперь я это опишу, и вот почему.
Последние десять лет "Мемориал", и Красноярский "Мемориал" в том числе, вплотную занялся новым направлением в истории - историей повседневности. Изучается быт людей по их личным воспоминаниям. Это история, которая говорит не о великих деяниях, а обыкновенной жизни обыкновенных людей. Мы опрашиваем людей сами, подключаем школьников. Истории, которые нам рассказывают - поразительны. Вот, например: бабушке девяносто лет, пережила и голод 33-го, и войну, и лагерь, и спецпоселение и всё, что было потом. О чём с ней ни заговоришь, разговор сводится к еде. Всё помнит - сколько где пайка была, где чего удалось надыбать поесть, как женщины выносили ворованное зерно во влагалище и т.п. Это, кстати, очень характерно: с едой в СССР было плохо даже в "золотой брежневский век", ну разве что с голода уже не пухли.
Эти рассказы дают то, что ни в каких документах не найдёшь. Задумывались ли вы о том, например, как женщины в лагере ухаживали за своими волосами или справлялись с менструациями? Менструации у многих просто прекращались, организм переходил из режима размножения в режим выживания. Об этом говорят многие люди независимо друг от друга, в том числе Ефросинья Керсновская.
Волосы для женщины - не просто волосы, это элемент самоощущения (особенно хорошие, красивые волосы). Женщина с неухоженными волосами перестаёт ощущать себя женщиной. Но металлические расчёски в лагере были запрещены, костяные быстро ломались, а чем волосы расчёсывать? С длинными волосами в лагере были мучения (ни помыть, ни причесать). Некоторые, как уже упомянутая Рау, просто стриглись "под ноль", все остальные стриглись довольно коротко, а расчёсывались самодельными расческами, сделанными из расщепленных тонких досточек. Вот это - очень важные детали, они дают для понимания того времени гораздо больше чем документы. Да и "по эту сторону колючки" люди рассказывают много интересного. В отличие от школьников и студентов, с которыми мы ходим на опросы, я и сам многое из того, что они рассказывают, помню - и комментирую.
В какой-то момент я осознал себя не только интервьюером, но и интервьюируемым: почему бы мне не написать историю моей повседневности?
Здесь надо сделать одно важное замечание. Если кто-то (или его родственники) были номенклатурными работниками, работали в торговле или "на оборонке", имели "блат" или банально приворовывали на родном предприятии - у них эта история повседневности была существенно другой. Наша же семья никакого блата не имела. Нигде. Ни спецпайков, ни льготных путёвок, ни распределителей, ни даже знакомой продавщицы в магазине. Но это была жизнь большинства, жизнь обыкновенного и никаким боком не привилегированного советского человека..
И еще одно важное замечание. Многие в СССР страдали от невозможности достать модные и качественные вещи - кроссовки, дублёнки и т.п. Я от этого не страдал. Потребности мои анекдотически малы, еще с детства - весьма небогатого, если не сказать бедного. Но даже когда возможности возросли на порядок - потребности практически не увеличились. Я не понимаю, зачем мне автомобиль, и до сих пор езжу на автобусе. В одежде не то что не моден, но даже и неряшлив. Первая мебель, которая появилась у нас после свадьбы - стеллаж, сколоченный из плохо струганных досок, и вот уже тридцать три года моя библиотека на нём стоит. Мои любимые философы - Руссо, Толстой, Эпиктет, а особенно - Генри Д.Торо. Мои нравственные и философские искания (о которых будет отдельная глава) тоже в значительной степени были связаны с потребностями. Инстинктивно я чувствовал (а эти философы подтверждали), что свобода, к которой я так стремился, в первую очередь есть свобода от лишних потребностей. Даже моё освобождение от вбитого в школе и университете марксизма происходило через стоицизм, через сравнение подходов Маркса и Торо (разумеется, в пользу последнего)
Так вот. Даже и мои предельно скромные потребности советская власть удовлетворить не могла. Такое простое блюдо как рожки, обжаренные в масле, уже требовало дефицитнейшего сливочного масла (о рожках - отдельный рассказ).
Моя повседневная история по большей части смешна, но и грустна одновременно. Ну да, вот так мы жили ПО ЭТУ сторону прилавка. Я всего лишь вспомню, как оно было. А выводы каждый сделает в меру своей испорченности.
Некоторые говорят, что в СССР мы как сыр в масле катались. Ну ладно, с сыра с маслом и начнём.
История о том, как сыр в масле катался
В нашем магазине "выбросили" масло. "Выбросили" - это такой термин. Он не равнозначен слову "продажа". Он очень точный. По ТУ сторону прилавка взяли себе масла сколько надо, но оно почему-то ещё осталось - и остаток ВЫБРОСИЛИ тем, кто по ЭТУ сторону прилавка, как выкидывают собакам протухшее мясо, или стае голубей семечки. Ну, только не бесплатно, а за деньги. Товары, кстати, ВЫБРАСЫВАЛИ обычно в конце месяца, квартала и или года. Ну, то есть, если план не выполнялся, то выбрасывали, а если план был сделан - то и не выбрасывали. Поэтому в конце месяца, квартала, а особенно года, советские люди хором сбегали с работы и оккупировали магазины в надежде на то, что там что-нибудь ВЫБРОСЯТ.
Масло продавали нарезанным по 300-400 граммов, и в руки давали только один кусочек. И жена взяла сына в магазин, чтобы взять два кусочка. В магазине давка, четырехлетний человек упирается носом исключительно в жопы. Очередь была около часа, масла купили, но сын его есть отказался. Он, кстати, в очереди не уросил, и дома тоже не закатывал истерик, но сказал спокойно и твёрдо (хотя голос дрожал): мама, давай так: я никогда не буду есть масло, а ты никогда не будешь брать меня в очередь. И ведь не ел, пока масло не появилось в магазинах свободно - но это было уже не при социализме. Гвозди бы делать из этих детей...
У памяти есть свойство забывать плохое. Говорят, женщины бы второго-третьего и далее не рожали, если бы в красках помнили, как рожали первого. Люди стараются забыть плохое, и оно как бы перестаёт существовать. Собственно, в этом секрет ностальгии по СССР у тех, кто был по ЭТУ сторону прилавка (по ТУ жизнь была и сытнеё, и веселей, кто ж спорит. И им было что терять - хотя один мой знакомый инструктор райкома, вкусив чуток постперестроечной жизни, сказал мне: "Бля! Всё, что в тех пайках было, теперь в любом магазине. А мы за те пайки душу продавали! Зачем?").
Случай с маслом я тоже умудрился забыть - жена напомнила, когда зашёл на днях разговор о "жизни в СССР". И даже сейчас, через двадцать с лишним лет, вспомнив, всплакнула. И сын не помнит. А случай-то показательный, между прочим. Вот вы вчитайтесь, поймите глубину унижения, которое пережил четырехлетний ребёнок - мне кажется, этот эпизод говорит о жизни в СССР больше, чем тонны социологических исследований. И поведение этого ребенка, который нам напомнил о достоинстве. Очередь была ЕЖЕДНЕВНЫМ УНИЖЕНИЕМ, а с ежедневным унижением свыкаешься и перестаешь его ощущать как унижение, ощущаешь только как привычное неудобство - а кое-кто сейчас и вовсе предлагает этим унижением гордиться...
Масло, кстати, было не блажью - у тестя была язва желудка, и практически всё сливочное масло, которое удавалось добыть, отдавалось ему - для него это был вопрос жизни и смерти.
И вот загадка: сливочного масла не было, маргарин - ешьте сами, кто его придумал, был еще такой комбижир, но это еще хуже маргарина. Вопрос: на чём картошку жарить?
Голь на выдумки хитра. В мясных магазинах продавались куски свинины, где мяса практически не было, сплошное сало. Берется это сало, перекручивается через мясорубку, топится - и в трёхлитровые банки. Потом на нём можно жарить. То, что получалось - называлось смальцем. Это деревенская технология, но горожане её переняли - не от хорошей жизни.
Растительное масло, говорите? Это такое в бутылочках пластиковых, разных форм и фирм? Что??? Оливковое? А это что ещё такое? Было только разливное подсолнечное noname, не фильтрованное, с осадком, из грязных бидонов. Не каждый день и в очереди.
Теперь, собственно, о сыре. Он был распространён по территории СССР как-то крайне неравномерно. Например, в Красноярске его практически не было, а на Алтае он был постоянно. Более того, там бывало и по два-три сорта, а в Красноярске на сорт не смотрели: выбросили СЫР - и становишься в очередь за СЫРОМ. Кто-то из юмористов по этому поводу хорошо пошутил - скорее всего, Жванецкий.
Кстати, я имел в виду именно настоящий сыр, а не копченый и плавленый. Сыр "Дружба"... - ну он-то БЫЛ, хотя куда лучше, если бы и его НЕ БЫЛО.
Впрочем, мы подошли к очень важному понятию.
История о нечётких множествах
Нечёткие множества - это такой раздел математики. Если у обычных множеств элемент либо принадлежит множеству, либо не принадлежит, то у нечётких - элемент принадлежит множеству с некоторой вероятностью. На этом, собственно, и строится нечёткая математика, которая гораздо лучше подходит для моделирования социальных явлений, чем обычная математика.
Так вот, следует предупредить читателя о некоторой важной языковой особенности. Когда вам советский человек говорит, что, допустим, в Красноярске колбаса была, а в Абакане нет, он вкладывает в слово «была» совсем другой смысл, чем вы. Для вас «была» - значит, продавалась совершенно свободно в любом магазине (т.е. используется обычная математика). Советское «была» означает на самом деле «бывала» (т.е. была с некоторой вероятностью) - и это уже нечёткая математика.
Нельзя сказать, что колбасы в Красноярске не было вообще. Бывало, и «выбрасывали». Бывало, даже удавалось купить. Но говорить, что она БЫЛА, это лукавая языковая небрежность. Правильнее было бы сказать, что в Москве колбаса, действительно, БЫЛА, в Красноярске - БЫВАЛА, а в Абакане тоже БЫВАЛА, но редко, в пределах статистической погрешности, так что можно считать, что её там НЕ БЫЛО.
Скажем заодно и о такой важной особенности. В зависимости от года БЫЛО могло преобразоваться в БЫВАЛО или даже в НЕ БЫЛО, а потом обратно. Так, например, в Красноярске семидесятых рыбные беляши БЫЛИ, а мясных НЕ БЫЛО. А в восьмидесятых мясные беляши уже БЫВАЛИ, причём с вероятностью выше 0,5. И, что характерно, я сам уже стал забывать о такой гадости, как рыбные беляши, но вот читал свой ранний (и неудачный) рассказ "Мимо" - и вспомнилось:
"Он откушал рыбного беляша, потолкался в очереди за пивом [у киоска "Союзпечати"], перешёл улицу в неположенном [положенном]месте и почувствовал себя полноценным горожанином."
Правки в тексте, кстати, проведены тогдашним редактором "Университетской жизни", чтобы рассказ удовлетворял канонам социалистического реализма. Замечу, точно так же внутренний редактор проходится по памяти "ностальгентов" по СССР: они помнят беляши, но не помнят, что они рыбные, а даже если и помнят, то не упоминают, а говорят просто "беляши". У нынешних слушателей и мысли не может возникнуть о том, что беляши могут быть рыбными, из хека - ну правда же, нелепость какая-то: беляши с хеком! И они остаются в полной уверенности, что советские люди питались вкусными мясными беляшами.
Впрочем, пора поговорить о мясе.
История о сайгаках
Где-то в начале восьмидесятых мой сослуживец говорит - сайгака хочешь?
А это кто, говорю я.
Это типа барана.
Типа барана хочу, говорю я. Ещё бы я не хотел - если свинину еще можно было раздобыть иногда, то баранина была запредельным каким-то дефицитом. Да и свинина-то в магазинах была в основном представлена свиными головами (но, кстати, и их раскупали).
Тогда давай деньги, говорит он.
Не буду врать, были эти сайгаки не то по четыре рубля по кило, не то даже и по три. А может, и по пять. Точно дороже, чем в магазине, но подъёмно.
Занял где-то денег, включили мы в кооперацию весь наш ВЦ, где-то после обеда подъезжает грузовик, полный этих самых сайгаков. И каждому досталось по туше - их не рубили, только взвешивали.
Потом, после работы, был цирк с конями... в смысле сайгаками. Весь наш ВЦ идёт по Академгородку, и каждый тащит в руках сайгака. Вбиваемся в автобус - не помню, еще "сорок шестой" или уже "сорок пятый". Час пик, автобус набит, смешались в кучу кони (в смысле сайгаки), люди. И все люди пытаются от нас отстраниться (ну, мясо всё-таки, и уже оттаявшее), но при этом допытываются: где брали? А мы гордо отвечаем, что там уже нет.
Дома был пир горой. Дети до сих пор помнят "мясо по разбойничьи" - полная сковородка жареного мяса, с рёбрышками; мы даже гарнир не стали делать. Много ли надо советскому человеку для полного счастья...
Потом, правда, оказалось, что где-то в Казахстане был мор на этих сайгаков, и их в срочном порядке стали забивать - как больных, так и здоровых. Нам, похоже, попался нормальный сайгак , а говорят, были случаи, когда и в больницу увозили...
Была еще похожая, но более скучная, история, когда мой шурин договорился в деревне купить свинью (аж прямо какой-то гражданской войной пахнуло, когда городские люди ездили в деревню менять вещи на продукты), но свиньи ему было много, а полсвиньи почему-то не продавали. И он приволок нам полсвиньи, и мы рубили эту тушу на пороге (а на чём еще рубить - не на улицу же вытаскивать?).
Кстати, советские учёные доказали, что мясо вредно для организма, в нём много холестерина. И в сливочном масле тоже. Партия и правительство, борясь за здоровье советских граждан, холестерин из их рациона исключало. Конечно, проводилась и соответствующая PR-компания - по телевизору в самый прайм-тайм чуть ли не ежедневно выступали эти учёные . А в маргарине, говорили советские учёные, никакого холестерина нету, так что, дорогие граждане, смело намазывайте его на хлеб! Вот, будь моя воля, посадил бы я этих советских учёных в одиночные камеры, и кормил бы их этим маргарином. Намазывайте, товарищи, смело намазывайте! А лет через пятнадцать посмотрел бы на тех, кто выжил.
Однако было в продаже и диетическое мясо. БЫВАЛИ, например, в кооперативных магазинах и на рынке кролики. Дорого, но почти без очереди. Забавная деталь - правая задняя лапа кролика никогда не обдиралась - чтобы придирчивый покупатель убедился, что это тушка кролика, а не кошки (однако, неспроста появилось это правило!).
БЫВАЛА в магазинах и супердиетическая курица. В ней настолько не было холестерина, что начитанный народ назвал её "синей птицей". Зато у неё были лапы с когтями и голова с клювом (для дополнительного веса по той же цене), а также остаточные перья, так что её приходилось ощипывать уже после покупки. Заботливые работники прилавка, в борьбе с холестерином, даже из непотрошеных кур умудрялись вынимать сердца, печень и желудки (почему-то они ценились даже больше, чем собственно куриное мясо, хотя сейчас мы этим сбоем кормим кота).
Об этом диетическом продукте даже песни слагали:
"Когда-нибудь это случится
и встретится мне на пути
пугливая синяя птица,
которую трудно найти"
Но, увы, надежды не оправдывались:
"синей птицы простыл и след"
Заметно даже по песням, что отличительная особенность этого продукта - неуловимость.
Настоящей сенсацией были импортные куры и индюки (не помню, чтобы их продавали в Красноярске, но я привозил их из командировок в Москву или Киев). Они были упитанные, ощипанные как следует, без голов и лап, а внутри сбой лежал в полиэтиленовом пакетике. Да и сама курица была упакована в специальный фирменный пакет с надписями по-венгерски, что ли.
Впрочем, что мы всё о мясе да о мясе. С хлебопродуктами-то проблем не было?
История об яичных рожках
Питание советского человека зиждилось на трёх китах: на картошке, капусте и рожках. Ну ладно, еще на минтае с хеком, уговорили. Легендарная колбаса по два двадцать была-таки скорее подарком судьбы, чем ежедневным блюдом.
Так вот, рожки не БЫВАЛИ. Они БЫЛИ. Рожки были и на первое (в супе молочном и не молочном), и на второе (стандартный гарнир). Рожки на третье не видел, врать не буду.
Рожки тоже какое-то время были дефицитом, в начале шестидесятых. Не то, чтобы их не было совсем, они именно что БЫВАЛИ, причём нечасто. Тогда, в детстве, они были почти что лакомством, и до сих пор это моё любимое блюдо. Да-да, просто рожки, «без ничего», только обжаренные в масле. Запросто могу один слопать сковороду этих рожек. Возможны варианты - рожки с колбасой, или там макароны по-флотски, но это уже блюда почти праздничные, поскольку для них надо было добыть колбасу или даже мясо. Да и для «просто рожек», обжаренных в масле, тоже нужно было сливочное масло,- ну да ладно, обжаривали и на смальце.
С конца шестидесятых рожки не только перестали быть дефицитом, но и стали единственным, пожалуй, продуктом, который БЫЛ всегда. Когда я сватался, моя будущая тёща спросила у моей будущей жены: а что любит жених? Рожки, сказала та. Да не может быть, сказала тёща. Но так было.
Был с рожками еще один нюанс. Если вы думаете, что это были такие же рожки, какие вы покупаете сейчас, вы глубоко ошибаетесь. Рожки, которые вы покупаете сейчас - желтенькие, крепкие, назывались тогда яичными и шли по высшему сорту. Почему яичные - ну, может, в муку яйца клали, в отличие от обыкновенных рожек. Не знаю. Но только яичные рожки были очень вкусные, и в Красноярске они БЫВАЛИ. А те рожки, которые БЫЛИ - были белые и мучнистые, они как-то резко разваривались. Но ели и такие, куда деваться.
А однажды я попал в Читу, и в каком-то магазинчике за железнодорожными путями наткнулся на свободно продающиеся яичные рожки. У меня при себе был рюкзак, ну так я его, конечно, набил яичными рожками под самую завязку. И еще авоську с рожками нес в руке (о, кстати - помните ли вы такую замечательную советскую штуку, как авоська?). Сработал инстинкт советского человека: бери, пока дают, и сколько унесёшь. Я привёз это богатство в Красноярск, и мы почти год ели только яичные рожки. Много ли надо советскому человеку для счастья…
Кстати, один мой приятель, полковник милиции, сказал мне как-то: человека можно очень легко сделать счастливым - нужно у него всё отобрать, а потом выдавать это же помаленьку, и он будет тебе век благодарен за то, что ты ему дал. Допустим, посадил ты его в камеру, забрал ремень, галстук и шнурки от ботинок. А потом взял да и выдал шнурки - вот уже тебе первое спасибо... А посидит хорошенько - он тебе скажет спасибо и за то, что ты его в камеру посадил: на воле-то мало ли чего с ним могло случиться?
Кажется, в девяностом, после знаменитого заявления Рыжкова, с прилавков смели даже и рожки. И они временно стали не только дефицитом, но и именем нарицательным. Признаюсь, и у нас на балконе какое-то время лежал запас «рыжковских» рожек, но в 1992 году мы их выкинули. А выкинули потому, что в 1992 году мои приятели поставили в Красноярск партию итальянских спагетти. Всяких разных форм и размеров. Приятели мне были кое-что должны и, зная мою слабость к рожкам, рассчитались этими спагетти. И чёртова уйма коробок стояла у нас в квартире, пока мы за несколько лет всё это не съели - и с тех пор уже покупаем рожки, когда захочется, какие хотим, и ровно столько, сколько нужно. Но это уже другая история и другая эра.
С хлебом и хлебопродуктами вообще была отдельная история. Вот типичная картина деревенской жизни семидесятых-восьмидесятых. Утро. Продуктовый магазин. У магазина толпа деревенских жителей с мешками. Они покупают хлеб - по пять-десять булок. Что случилось? Может быть, завтра война? Да нет, они вот этот свежий душистый хлеб, с поджаристой корочкой, сегодня скормят свиньям.
Сельское хозяйство порушили в тридцатом году, оно до сих по с колен не встало. И потому зерна не хватало (в начале шестидесятых очередь за хлебом приходилось занимать в четыре утра, а рожки и макароны были праздничным блюдом). Заметим в скобках, что большая часть того зерна не годилась для выпечки хлеба, а годилась разве что на комбикорм. Но и комбикорм, сделанный из отечественного зерна, был дефицитом, его даже государственным предприятиям не хватало. А частнику добыть его и вовсе было нелегко.
Зато открыли нефть в Западной Сибири. Нефть продавали, покупали за валюту зерно, из этого зерна делали хлеб, а уже этот хлеб, сделанный из отборного зерна, люди покупали и скармливали свиньям. "Экономика должна быть экономной" (с).
История о королях и капусте
Помню, каким культурным шоком был для меня овощной магазин в Риге в восьмидесятом году: там на витрине лежали аккуратные, ровные вилочки. Зимой! Я даже не представлял себе, что такое может быть. Так же, как вы, наверное, не представляете себе продажу капусты в Красноярске в советские времена.
Начнём с того, что в магазинах её не было. Не то хранить не умели, не то дефицит был капусты. В общем, иногда зимой в овощных магазинах БЫВАЛИ дряблые склизкие вилки, но, как правило, не было и их.
Следовательно, капусту надо было заготавливать самостоятельно. Хранить вилки в городских условиях было невозможно, поэтому капусту в больших количествах квасили. Поздней осенью приходили с полей груженые грузовики, и тут же с колёс продавали. С машины мечут вилки (а то и вывалят в грязь), народ, отпихивая друг друга, набивает мешки - из-за некоторых особо крепких вилков, бывало, и драка начиналась.
Вообще, добыча еды в советские времена была небезопасным занятием. Когда товар заканчивался, очередь превращалась в давку, и там легко можно было получить в торец. Драки вспыхивали и в универсамах, где люди сами брали товар - из-за последней бутылки молока, например (много раз был тому свидетелем). Но особенно суровые битвы происходили во время так называемых ярмарок, когда под большие революционные праздники (1 мая, 7 ноября) продавали из грузовиков всякий дефицит - тушёнку, сгущенку, помидоры там маринованные. Всё начиналось затемно, уже в шесть утра на центральном рынке стояли суровые толпы, готовые к борьбе. Приезжает грузовик, сбавляет скорость. Никто не знает, что там давать будут - может, тушёнку, а может, сапоги. Плотная толпа бежит следом, наиболее настырные прямо за грузовик цепляются, чтобы потом первыми быть, остальные пытаются их от грузовика отодрать, чтобы прицепиться самим. Однажды на моих глазах человек вот так погиб под ногами - за несколько банок сгущёнки. Я и до этого за грузовиками не бегал, но после этого перестал на ярмарки ходить вообще.
Картошку в овощном магазине можно было купить иногда, но "по ту сторону прилавка" уже отобрали всю, что поприличнее, а тебе оставили то, что оставили - поэтому картошку мы предпочитали покупать у бабушек на улице. А многие и вовсе перешли на самообеспечение - на государство надейся, а сам не плошай. Городские жители брали участки "под картошку"(а их распределяли в профкомах - о! профкомы - это особая история), и сажали её, и окучивали, и убирали - для чего предприятия нередко прекращали работу и полным составом, на государственном же транспорте, ехали на поля. Отдельная песня - подвалы в хрущёвках, оборудованные для хранения овощей и варений, этакая смесь городской и деревенской жизни.
Кстати, а кто собирал (и перебирал потом на овощных базах) государственную картошку и капусту? Да опять-таки горожане. Их в организованном порядке снимали с работы (с сохранением зарплаты - "экономика должна быть экономной!"), и квалифицированные специалисты, вместо того, чтобы двигать вперёд высокотехнологичное производство, рылись в грязной земле, выкапывая клубни (а чаще оставляя их в земле - принудительный труд не бывает качественным!). Студенты и вовсе проводили "в колхозе" по полтора месяца. Ни картошку, ни капусту хранить не умели - больше половины её сгнивало в овощехранилище, и вся эта возня на поле была напрасной.
Меня это мало тяготило, особенно в первые годы. Я к такой работе был привычен из-за сельского своего прошлого, а хронометраж показывал хроническое недовыполнение плана по физической нагрузке, так что я ездил "на картошку" если не с удовольствием, но и и без особого неприятия. Однако, чем дальше, тем больше приходило понимание неестественности и неправильности этого процесса - особенно если учесть, что плодов его мы в магазинах всё равно не видели.
Ну вот, благодаря капусте я ушёл в бизнес. Дело было так: я тогда работал в одном НИИ. И, когда нас послали "на капусту", я отказался ехать. Я считал, что пока мы, как своеобразные штрейкбрехеры, закрываем дыры сельского хозяйства, это самое хозяйство никогда не организуют как следует - в частности, не отдадут землю крестьянам. Да как-то уже и унизительно мне было ехать туда - почему это я должен ехать куда пошлют и делать то, что не считаю нужным? Я не делал секрета из своего отказа, и за мной последовали другие.
В общем, НИИ едва не сорвал план заготовки капусты (обратите внимание: НИИ, специализировавшийся на разработке и внедрении современных информационных технологий, сорвал план по заготовке капусты! И почти никому это не казалось диким). И тогда директор (это к вопросу о королях) объявил, что все, кто не поехал на капусту, не получат годовую премию (в среднем шестьсот рублей на рыло). НИИ поднялся на дыбы, было организовано собрание коллектива, на котором меня выбрали председателем (ты наш Лёха Валенса, говорили мне сослуживцы). В общем, на собрании премию мы "отбили". Директор сказал: все получат, и даже Бабий. Ну, я для красного словца ничего не пожалею - я гордо и прилюдно посоветовал директору запихать мою премию в его задницу.
Разумеется, после этого в НИИ мне работать уже было незачем - я тут же уволился и ушёл в кооператив (как раз их только-только разрешили) рубить уже совсем другую капусту. Но это отдельная история, которую я когда-нибудь тоже расскажу. Кстати, премию в НИИ мне выписали-таки и долго пытались выдать. Я упорно отказывался получать. И западло было, и к тому времени у меня ежемесячная зарплата была втрое больше той годовой премии. В задницу, так в задницу!
Впрочем, в капусте ведь, кажется, находили детей....
Быт
Вот что я не собирался писать в своих мемуарах, так эту главу - о быте в СССР. И подзабыл уже, да и неважным считал. Смысл моей жизни был и остаётся - в творчестве, где бы оно ни проявлялось - в литературе, в информационных технологиях, в истории или бизнесе. Внутренняя жизнь для меня всегда была важнее внешней. Бытовые проблемы были всего лишь досадной помехой, которая тормозила саморазвитие. Время и силы, потраченные на добывание самого необходимого, можно было потратить куда более эффективно - и я это видел каждый день, "подбивая бабки" по хронометражу и видя, сколько часов ушло на этот самый быт и куда я мог бы их потратить.
Однако теперь я это опишу, и вот почему.
Последние десять лет "Мемориал", и Красноярский "Мемориал" в том числе, вплотную занялся новым направлением в истории - историей повседневности. Изучается быт людей по их личным воспоминаниям. Это история, которая говорит не о великих деяниях, а обыкновенной жизни обыкновенных людей. Мы опрашиваем людей сами, подключаем школьников. Истории, которые нам рассказывают - поразительны. Вот, например: бабушке девяносто лет, пережила и голод 33-го, и войну, и лагерь, и спецпоселение и всё, что было потом. О чём с ней ни заговоришь, разговор сводится к еде. Всё помнит - сколько где пайка была, где чего удалось надыбать поесть, как женщины выносили ворованное зерно во влагалище и т.п. Это, кстати, очень характерно: с едой в СССР было плохо даже в "золотой брежневский век", ну разве что с голода уже не пухли.
Эти рассказы дают то, что ни в каких документах не найдёшь. Задумывались ли вы о том, например, как женщины в лагере ухаживали за своими волосами или справлялись с менструациями? Менструации у многих просто прекращались, организм переходил из режима размножения в режим выживания. Об этом говорят многие люди независимо друг от друга, в том числе Ефросинья Керсновская.
Волосы для женщины - не просто волосы, это элемент самоощущения (особенно хорошие, красивые волосы). Женщина с неухоженными волосами перестаёт ощущать себя женщиной. Но металлические расчёски в лагере были запрещены, костяные быстро ломались, а чем волосы расчёсывать? С длинными волосами в лагере были мучения (ни помыть, ни причесать). Некоторые, как уже упомянутая Рау, просто стриглись "под ноль", все остальные стриглись довольно коротко, а расчёсывались самодельными расческами, сделанными из расщепленных тонких досточек. Вот это - очень важные детали, они дают для понимания того времени гораздо больше чем документы. Да и "по эту сторону колючки" люди рассказывают много интересного. В отличие от школьников и студентов, с которыми мы ходим на опросы, я и сам многое из того, что они рассказывают, помню - и комментирую.
В какой-то момент я осознал себя не только интервьюером, но и интервьюируемым: почему бы мне не написать историю моей повседневности?
Здесь надо сделать одно важное замечание. Если кто-то (или его родственники) были номенклатурными работниками, работали в торговле или "на оборонке", имели "блат" или банально приворовывали на родном предприятии - у них эта история повседневности была существенно другой. Наша же семья никакого блата не имела. Нигде. Ни спецпайков, ни льготных путёвок, ни распределителей, ни даже знакомой продавщицы в магазине. Но это была жизнь большинства, жизнь обыкновенного и никаким боком не привилегированного советского человека..
И еще одно важное замечание. Многие в СССР страдали от невозможности достать модные и качественные вещи - кроссовки, дублёнки и т.п. Я от этого не страдал. Потребности мои анекдотически малы, еще с детства - весьма небогатого, если не сказать бедного. Но даже когда возможности возросли на порядок - потребности практически не увеличились. Я не понимаю, зачем мне автомобиль, и до сих пор езжу на автобусе. В одежде не то что не моден, но даже и неряшлив. Первая мебель, которая появилась у нас после свадьбы - стеллаж, сколоченный из плохо струганных досок, и вот уже тридцать три года моя библиотека на нём стоит. Мои любимые философы - Руссо, Толстой, Эпиктет, а особенно - Генри Д.Торо. Мои нравственные и философские искания (о которых будет отдельная глава) тоже в значительной степени были связаны с потребностями. Инстинктивно я чувствовал (а эти философы подтверждали), что свобода, к которой я так стремился, в первую очередь есть свобода от лишних потребностей. Даже моё освобождение от вбитого в школе и университете марксизма происходило через стоицизм, через сравнение подходов Маркса и Торо (разумеется, в пользу последнего)
Так вот. Даже и мои предельно скромные потребности советская власть удовлетворить не могла. Такое простое блюдо как рожки, обжаренные в масле, уже требовало дефицитнейшего сливочного масла (о рожках - отдельный рассказ).
Моя повседневная история по большей части смешна, но и грустна одновременно. Ну да, вот так мы жили ПО ЭТУ сторону прилавка. Я всего лишь вспомню, как оно было. А выводы каждый сделает в меру своей испорченности.
Некоторые говорят, что в СССР мы как сыр в масле катались. Ну ладно, с сыра с маслом и начнём.
История о том, как сыр в масле катался
В нашем магазине "выбросили" масло. "Выбросили" - это такой термин. Он не равнозначен слову "продажа". Он очень точный. По ТУ сторону прилавка взяли себе масла сколько надо, но оно почему-то ещё осталось - и остаток ВЫБРОСИЛИ тем, кто по ЭТУ сторону прилавка, как выкидывают собакам протухшее мясо, или стае голубей семечки. Ну, только не бесплатно, а за деньги. Товары, кстати, ВЫБРАСЫВАЛИ обычно в конце месяца, квартала и или года. Ну, то есть, если план не выполнялся, то выбрасывали, а если план был сделан - то и не выбрасывали. Поэтому в конце месяца, квартала, а особенно года, советские люди хором сбегали с работы и оккупировали магазины в надежде на то, что там что-нибудь ВЫБРОСЯТ.
Масло продавали нарезанным по 300-400 граммов, и в руки давали только один кусочек. И жена взяла сына в магазин, чтобы взять два кусочка. В магазине давка, четырехлетний человек упирается носом исключительно в жопы. Очередь была около часа, масла купили, но сын его есть отказался. Он, кстати, в очереди не уросил, и дома тоже не закатывал истерик, но сказал спокойно и твёрдо (хотя голос дрожал): мама, давай так: я никогда не буду есть масло, а ты никогда не будешь брать меня в очередь. И ведь не ел, пока масло не появилось в магазинах свободно - но это было уже не при социализме. Гвозди бы делать из этих детей...
У памяти есть свойство забывать плохое. Говорят, женщины бы второго-третьего и далее не рожали, если бы в красках помнили, как рожали первого. Люди стараются забыть плохое, и оно как бы перестаёт существовать. Собственно, в этом секрет ностальгии по СССР у тех, кто был по ЭТУ сторону прилавка (по ТУ жизнь была и сытнеё, и веселей, кто ж спорит. И им было что терять - хотя один мой знакомый инструктор райкома, вкусив чуток постперестроечной жизни, сказал мне: "Бля! Всё, что в тех пайках было, теперь в любом магазине. А мы за те пайки душу продавали! Зачем?").
Случай с маслом я тоже умудрился забыть - жена напомнила, когда зашёл на днях разговор о "жизни в СССР". И даже сейчас, через двадцать с лишним лет, вспомнив, всплакнула. И сын не помнит. А случай-то показательный, между прочим. Вот вы вчитайтесь, поймите глубину унижения, которое пережил четырехлетний ребёнок - мне кажется, этот эпизод говорит о жизни в СССР больше, чем тонны социологических исследований. И поведение этого ребенка, который нам напомнил о достоинстве. Очередь была ЕЖЕДНЕВНЫМ УНИЖЕНИЕМ, а с ежедневным унижением свыкаешься и перестаешь его ощущать как унижение, ощущаешь только как привычное неудобство - а кое-кто сейчас и вовсе предлагает этим унижением гордиться...
Масло, кстати, было не блажью - у тестя была язва желудка, и практически всё сливочное масло, которое удавалось добыть, отдавалось ему - для него это был вопрос жизни и смерти.
И вот загадка: сливочного масла не было, маргарин - ешьте сами, кто его придумал, был еще такой комбижир, но это еще хуже маргарина. Вопрос: на чём картошку жарить?
Голь на выдумки хитра. В мясных магазинах продавались куски свинины, где мяса практически не было, сплошное сало. Берется это сало, перекручивается через мясорубку, топится - и в трёхлитровые банки. Потом на нём можно жарить. То, что получалось - называлось смальцем. Это деревенская технология, но горожане её переняли - не от хорошей жизни.
Растительное масло, говорите? Это такое в бутылочках пластиковых, разных форм и фирм? Что??? Оливковое? А это что ещё такое? Было только разливное подсолнечное noname, не фильтрованное, с осадком, из грязных бидонов. Не каждый день и в очереди.
Теперь, собственно, о сыре. Он был распространён по территории СССР как-то крайне неравномерно. Например, в Красноярске его практически не было, а на Алтае он был постоянно. Более того, там бывало и по два-три сорта, а в Красноярске на сорт не смотрели: выбросили СЫР - и становишься в очередь за СЫРОМ. Кто-то из юмористов по этому поводу хорошо пошутил - скорее всего, Жванецкий.
Кстати, я имел в виду именно настоящий сыр, а не копченый и плавленый. Сыр "Дружба"... - ну он-то БЫЛ, хотя куда лучше, если бы и его НЕ БЫЛО.
Впрочем, мы подошли к очень важному понятию.
История о нечётких множествах
Нечёткие множества - это такой раздел математики. Если у обычных множеств элемент либо принадлежит множеству, либо не принадлежит, то у нечётких - элемент принадлежит множеству с некоторой вероятностью. На этом, собственно, и строится нечёткая математика, которая гораздо лучше подходит для моделирования социальных явлений, чем обычная математика.
Так вот, следует предупредить читателя о некоторой важной языковой особенности. Когда вам советский человек говорит, что, допустим, в Красноярске колбаса была, а в Абакане нет, он вкладывает в слово «была» совсем другой смысл, чем вы. Для вас «была» - значит, продавалась совершенно свободно в любом магазине (т.е. используется обычная математика). Советское «была» означает на самом деле «бывала» (т.е. была с некоторой вероятностью) - и это уже нечёткая математика.
Нельзя сказать, что колбасы в Красноярске не было вообще. Бывало, и «выбрасывали». Бывало, даже удавалось купить. Но говорить, что она БЫЛА, это лукавая языковая небрежность. Правильнее было бы сказать, что в Москве колбаса, действительно, БЫЛА, в Красноярске - БЫВАЛА, а в Абакане тоже БЫВАЛА, но редко, в пределах статистической погрешности, так что можно считать, что её там НЕ БЫЛО.
Скажем заодно и о такой важной особенности. В зависимости от года БЫЛО могло преобразоваться в БЫВАЛО или даже в НЕ БЫЛО, а потом обратно. Так, например, в Красноярске семидесятых рыбные беляши БЫЛИ, а мясных НЕ БЫЛО. А в восьмидесятых мясные беляши уже БЫВАЛИ, причём с вероятностью выше 0,5. И, что характерно, я сам уже стал забывать о такой гадости, как рыбные беляши, но вот читал свой ранний (и неудачный) рассказ "Мимо" - и вспомнилось:
"Он откушал рыбного беляша, потолкался в очереди за пивом [у киоска "Союзпечати"], перешёл улицу в неположенном [положенном]месте и почувствовал себя полноценным горожанином."
Правки в тексте, кстати, проведены тогдашним редактором "Университетской жизни", чтобы рассказ удовлетворял канонам социалистического реализма. Замечу, точно так же внутренний редактор проходится по памяти "ностальгентов" по СССР: они помнят беляши, но не помнят, что они рыбные, а даже если и помнят, то не упоминают, а говорят просто "беляши". У нынешних слушателей и мысли не может возникнуть о том, что беляши могут быть рыбными, из хека - ну правда же, нелепость какая-то: беляши с хеком! И они остаются в полной уверенности, что советские люди питались вкусными мясными беляшами.
Впрочем, пора поговорить о мясе.
История о сайгаках
Где-то в начале восьмидесятых мой сослуживец говорит - сайгака хочешь?
А это кто, говорю я.
Это типа барана.
Типа барана хочу, говорю я. Ещё бы я не хотел - если свинину еще можно было раздобыть иногда, то баранина была запредельным каким-то дефицитом. Да и свинина-то в магазинах была в основном представлена свиными головами (но, кстати, и их раскупали).
Тогда давай деньги, говорит он.
Не буду врать, были эти сайгаки не то по четыре рубля по кило, не то даже и по три. А может, и по пять. Точно дороже, чем в магазине, но подъёмно.
Занял где-то денег, включили мы в кооперацию весь наш ВЦ, где-то после обеда подъезжает грузовик, полный этих самых сайгаков. И каждому досталось по туше - их не рубили, только взвешивали.
Потом, после работы, был цирк с конями... в смысле сайгаками. Весь наш ВЦ идёт по Академгородку, и каждый тащит в руках сайгака. Вбиваемся в автобус - не помню, еще "сорок шестой" или уже "сорок пятый". Час пик, автобус набит, смешались в кучу кони (в смысле сайгаки), люди. И все люди пытаются от нас отстраниться (ну, мясо всё-таки, и уже оттаявшее), но при этом допытываются: где брали? А мы гордо отвечаем, что там уже нет.
Дома был пир горой. Дети до сих пор помнят "мясо по разбойничьи" - полная сковородка жареного мяса, с рёбрышками; мы даже гарнир не стали делать. Много ли надо советскому человеку для полного счастья...
Потом, правда, оказалось, что где-то в Казахстане был мор на этих сайгаков, и их в срочном порядке стали забивать - как больных, так и здоровых. Нам, похоже, попался нормальный сайгак , а говорят, были случаи, когда и в больницу увозили...
Была еще похожая, но более скучная, история, когда мой шурин договорился в деревне купить свинью (аж прямо какой-то гражданской войной пахнуло, когда городские люди ездили в деревню менять вещи на продукты), но свиньи ему было много, а полсвиньи почему-то не продавали. И он приволок нам полсвиньи, и мы рубили эту тушу на пороге (а на чём еще рубить - не на улицу же вытаскивать?).
Кстати, советские учёные доказали, что мясо вредно для организма, в нём много холестерина. И в сливочном масле тоже. Партия и правительство, борясь за здоровье советских граждан, холестерин из их рациона исключало. Конечно, проводилась и соответствующая PR-компания - по телевизору в самый прайм-тайм чуть ли не ежедневно выступали эти учёные . А в маргарине, говорили советские учёные, никакого холестерина нету, так что, дорогие граждане, смело намазывайте его на хлеб! Вот, будь моя воля, посадил бы я этих советских учёных в одиночные камеры, и кормил бы их этим маргарином. Намазывайте, товарищи, смело намазывайте! А лет через пятнадцать посмотрел бы на тех, кто выжил.
Однако было в продаже и диетическое мясо. БЫВАЛИ, например, в кооперативных магазинах и на рынке кролики. Дорого, но почти без очереди. Забавная деталь - правая задняя лапа кролика никогда не обдиралась - чтобы придирчивый покупатель убедился, что это тушка кролика, а не кошки (однако, неспроста появилось это правило!).
БЫВАЛА в магазинах и супердиетическая курица. В ней настолько не было холестерина, что начитанный народ назвал её "синей птицей". Зато у неё были лапы с когтями и голова с клювом (для дополнительного веса по той же цене), а также остаточные перья, так что её приходилось ощипывать уже после покупки. Заботливые работники прилавка, в борьбе с холестерином, даже из непотрошеных кур умудрялись вынимать сердца, печень и желудки (почему-то они ценились даже больше, чем собственно куриное мясо, хотя сейчас мы этим сбоем кормим кота).
Об этом диетическом продукте даже песни слагали:
"Когда-нибудь это случится
и встретится мне на пути
пугливая синяя птица,
которую трудно найти"
Но, увы, надежды не оправдывались:
"синей птицы простыл и след"
Заметно даже по песням, что отличительная особенность этого продукта - неуловимость.
Настоящей сенсацией были импортные куры и индюки (не помню, чтобы их продавали в Красноярске, но я привозил их из командировок в Москву или Киев). Они были упитанные, ощипанные как следует, без голов и лап, а внутри сбой лежал в полиэтиленовом пакетике. Да и сама курица была упакована в специальный фирменный пакет с надписями по-венгерски, что ли.
Впрочем, что мы всё о мясе да о мясе. С хлебопродуктами-то проблем не было?
История об яичных рожках
Питание советского человека зиждилось на трёх китах: на картошке, капусте и рожках. Ну ладно, еще на минтае с хеком, уговорили. Легендарная колбаса по два двадцать была-таки скорее подарком судьбы, чем ежедневным блюдом.
Так вот, рожки не БЫВАЛИ. Они БЫЛИ. Рожки были и на первое (в супе молочном и не молочном), и на второе (стандартный гарнир). Рожки на третье не видел, врать не буду.
Рожки тоже какое-то время были дефицитом, в начале шестидесятых. Не то, чтобы их не было совсем, они именно что БЫВАЛИ, причём нечасто. Тогда, в детстве, они были почти что лакомством, и до сих пор это моё любимое блюдо. Да-да, просто рожки, «без ничего», только обжаренные в масле. Запросто могу один слопать сковороду этих рожек. Возможны варианты - рожки с колбасой, или там макароны по-флотски, но это уже блюда почти праздничные, поскольку для них надо было добыть колбасу или даже мясо. Да и для «просто рожек», обжаренных в масле, тоже нужно было сливочное масло,- ну да ладно, обжаривали и на смальце.
С конца шестидесятых рожки не только перестали быть дефицитом, но и стали единственным, пожалуй, продуктом, который БЫЛ всегда. Когда я сватался, моя будущая тёща спросила у моей будущей жены: а что любит жених? Рожки, сказала та. Да не может быть, сказала тёща. Но так было.
Был с рожками еще один нюанс. Если вы думаете, что это были такие же рожки, какие вы покупаете сейчас, вы глубоко ошибаетесь. Рожки, которые вы покупаете сейчас - желтенькие, крепкие, назывались тогда яичными и шли по высшему сорту. Почему яичные - ну, может, в муку яйца клали, в отличие от обыкновенных рожек. Не знаю. Но только яичные рожки были очень вкусные, и в Красноярске они БЫВАЛИ. А те рожки, которые БЫЛИ - были белые и мучнистые, они как-то резко разваривались. Но ели и такие, куда деваться.
А однажды я попал в Читу, и в каком-то магазинчике за железнодорожными путями наткнулся на свободно продающиеся яичные рожки. У меня при себе был рюкзак, ну так я его, конечно, набил яичными рожками под самую завязку. И еще авоську с рожками нес в руке (о, кстати - помните ли вы такую замечательную советскую штуку, как авоська?). Сработал инстинкт советского человека: бери, пока дают, и сколько унесёшь. Я привёз это богатство в Красноярск, и мы почти год ели только яичные рожки. Много ли надо советскому человеку для счастья…
Кстати, один мой приятель, полковник милиции, сказал мне как-то: человека можно очень легко сделать счастливым - нужно у него всё отобрать, а потом выдавать это же помаленьку, и он будет тебе век благодарен за то, что ты ему дал. Допустим, посадил ты его в камеру, забрал ремень, галстук и шнурки от ботинок. А потом взял да и выдал шнурки - вот уже тебе первое спасибо... А посидит хорошенько - он тебе скажет спасибо и за то, что ты его в камеру посадил: на воле-то мало ли чего с ним могло случиться?
Кажется, в девяностом, после знаменитого заявления Рыжкова, с прилавков смели даже и рожки. И они временно стали не только дефицитом, но и именем нарицательным. Признаюсь, и у нас на балконе какое-то время лежал запас «рыжковских» рожек, но в 1992 году мы их выкинули. А выкинули потому, что в 1992 году мои приятели поставили в Красноярск партию итальянских спагетти. Всяких разных форм и размеров. Приятели мне были кое-что должны и, зная мою слабость к рожкам, рассчитались этими спагетти. И чёртова уйма коробок стояла у нас в квартире, пока мы за несколько лет всё это не съели - и с тех пор уже покупаем рожки, когда захочется, какие хотим, и ровно столько, сколько нужно. Но это уже другая история и другая эра.
С хлебом и хлебопродуктами вообще была отдельная история. Вот типичная картина деревенской жизни семидесятых-восьмидесятых. Утро. Продуктовый магазин. У магазина толпа деревенских жителей с мешками. Они покупают хлеб - по пять-десять булок. Что случилось? Может быть, завтра война? Да нет, они вот этот свежий душистый хлеб, с поджаристой корочкой, сегодня скормят свиньям.
Сельское хозяйство порушили в тридцатом году, оно до сих по с колен не встало. И потому зерна не хватало (в начале шестидесятых очередь за хлебом приходилось занимать в четыре утра, а рожки и макароны были праздничным блюдом). Заметим в скобках, что большая часть того зерна не годилась для выпечки хлеба, а годилась разве что на комбикорм. Но и комбикорм, сделанный из отечественного зерна, был дефицитом, его даже государственным предприятиям не хватало. А частнику добыть его и вовсе было нелегко.
Зато открыли нефть в Западной Сибири. Нефть продавали, покупали за валюту зерно, из этого зерна делали хлеб, а уже этот хлеб, сделанный из отборного зерна, люди покупали и скармливали свиньям. "Экономика должна быть экономной" (с).
История о королях и капусте
Помню, каким культурным шоком был для меня овощной магазин в Риге в восьмидесятом году: там на витрине лежали аккуратные, ровные вилочки. Зимой! Я даже не представлял себе, что такое может быть. Так же, как вы, наверное, не представляете себе продажу капусты в Красноярске в советские времена.
Начнём с того, что в магазинах её не было. Не то хранить не умели, не то дефицит был капусты. В общем, иногда зимой в овощных магазинах БЫВАЛИ дряблые склизкие вилки, но, как правило, не было и их.
Следовательно, капусту надо было заготавливать самостоятельно. Хранить вилки в городских условиях было невозможно, поэтому капусту в больших количествах квасили. Поздней осенью приходили с полей груженые грузовики, и тут же с колёс продавали. С машины мечут вилки (а то и вывалят в грязь), народ, отпихивая друг друга, набивает мешки - из-за некоторых особо крепких вилков, бывало, и драка начиналась.
Вообще, добыча еды в советские времена была небезопасным занятием. Когда товар заканчивался, очередь превращалась в давку, и там легко можно было получить в торец. Драки вспыхивали и в универсамах, где люди сами брали товар - из-за последней бутылки молока, например (много раз был тому свидетелем). Но особенно суровые битвы происходили во время так называемых ярмарок, когда под большие революционные праздники (1 мая, 7 ноября) продавали из грузовиков всякий дефицит - тушёнку, сгущенку, помидоры там маринованные. Всё начиналось затемно, уже в шесть утра на центральном рынке стояли суровые толпы, готовые к борьбе. Приезжает грузовик, сбавляет скорость. Никто не знает, что там давать будут - может, тушёнку, а может, сапоги. Плотная толпа бежит следом, наиболее настырные прямо за грузовик цепляются, чтобы потом первыми быть, остальные пытаются их от грузовика отодрать, чтобы прицепиться самим. Однажды на моих глазах человек вот так погиб под ногами - за несколько банок сгущёнки. Я и до этого за грузовиками не бегал, но после этого перестал на ярмарки ходить вообще.
Картошку в овощном магазине можно было купить иногда, но "по ту сторону прилавка" уже отобрали всю, что поприличнее, а тебе оставили то, что оставили - поэтому картошку мы предпочитали покупать у бабушек на улице. А многие и вовсе перешли на самообеспечение - на государство надейся, а сам не плошай. Городские жители брали участки "под картошку"(а их распределяли в профкомах - о! профкомы - это особая история), и сажали её, и окучивали, и убирали - для чего предприятия нередко прекращали работу и полным составом, на государственном же транспорте, ехали на поля. Отдельная песня - подвалы в хрущёвках, оборудованные для хранения овощей и варений, этакая смесь городской и деревенской жизни.
Кстати, а кто собирал (и перебирал потом на овощных базах) государственную картошку и капусту? Да опять-таки горожане. Их в организованном порядке снимали с работы (с сохранением зарплаты - "экономика должна быть экономной!"), и квалифицированные специалисты, вместо того, чтобы двигать вперёд высокотехнологичное производство, рылись в грязной земле, выкапывая клубни (а чаще оставляя их в земле - принудительный труд не бывает качественным!). Студенты и вовсе проводили "в колхозе" по полтора месяца. Ни картошку, ни капусту хранить не умели - больше половины её сгнивало в овощехранилище, и вся эта возня на поле была напрасной.
Меня это мало тяготило, особенно в первые годы. Я к такой работе был привычен из-за сельского своего прошлого, а хронометраж показывал хроническое недовыполнение плана по физической нагрузке, так что я ездил "на картошку" если не с удовольствием, но и и без особого неприятия. Однако, чем дальше, тем больше приходило понимание неестественности и неправильности этого процесса - особенно если учесть, что плодов его мы в магазинах всё равно не видели.
Ну вот, благодаря капусте я ушёл в бизнес. Дело было так: я тогда работал в одном НИИ. И, когда нас послали "на капусту", я отказался ехать. Я считал, что пока мы, как своеобразные штрейкбрехеры, закрываем дыры сельского хозяйства, это самое хозяйство никогда не организуют как следует - в частности, не отдадут землю крестьянам. Да как-то уже и унизительно мне было ехать туда - почему это я должен ехать куда пошлют и делать то, что не считаю нужным? Я не делал секрета из своего отказа, и за мной последовали другие.
В общем, НИИ едва не сорвал план заготовки капусты (обратите внимание: НИИ, специализировавшийся на разработке и внедрении современных информационных технологий, сорвал план по заготовке капусты! И почти никому это не казалось диким). И тогда директор (это к вопросу о королях) объявил, что все, кто не поехал на капусту, не получат годовую премию (в среднем шестьсот рублей на рыло). НИИ поднялся на дыбы, было организовано собрание коллектива, на котором меня выбрали председателем (ты наш Лёха Валенса, говорили мне сослуживцы). В общем, на собрании премию мы "отбили". Директор сказал: все получат, и даже Бабий. Ну, я для красного словца ничего не пожалею - я гордо и прилюдно посоветовал директору запихать мою премию в его задницу.
Разумеется, после этого в НИИ мне работать уже было незачем - я тут же уволился и ушёл в кооператив (как раз их только-только разрешили) рубить уже совсем другую капусту. Но это отдельная история, которую я когда-нибудь тоже расскажу. Кстати, премию в НИИ мне выписали-таки и долго пытались выдать. Я упорно отказывался получать. И западло было, и к тому времени у меня ежемесячная зарплата была втрое больше той годовой премии. В задницу, так в задницу!
Впрочем, в капусте ведь, кажется, находили детей....