МАРИЕНГОФ-2
Вот, кстати - иссякает ли талант?..
"Это вам, потомки!" гораздо слабее двух первых романов "Бессмертной трилогии"...
Возобновили старый-престарый фильм "Отец Сергий" по Толстому .
В кино "Аврора", что на Невском возле "Гастронома" N 1, в переполненном зале было так тихо, словно затаил дыхание один человек, а не тысяча.
Вдруг из тишины, из темноты раздался низкий женский голос:
- Ему надо бы не палец рубить!
К слову, о Томасе Море. Как известно, он был лордом-канцлером Генриха VIII. Потом, что являлось не редкостью в ту эпоху, король решил обезглавить его. Поднимаясь на эшафот, автор «Острова Утопии», обращаясь к палачу, шутил:
"Пожалуйста, сэр, помогите мне взойти. А вниз я уж как-нибудь сам спущусь".
До чего же прелестны англичане в своем чувстве юмора!
Завидую. Надо признаться, что мы этого лишены совершенно. Даже Мейерхольд, когда Сталин поставил его к стенке, не нашел ничего более остроумного, как закричать:
- Да здравствует революция!
Съезд партии. Троцкий покаялся. Выступает Надежда Константиновна Крупская. Она говорит, что вот-де Лев Давидович признал свои ошибки, и теперь можно прекратить проработку его (смысл выступления).
Сталин в гневе. Насупился. Шевелятся его усы. Бурчит. Но довольно громко, чтобы сидящие поблизости слышали его:
- Еще одно такое выступление, и я сделаю Фотиеву вдовой Ленина.
Это мне рассказал Борис Евгеньевич Этингоф. Он сидел в первом ряду и собственными ушами слышал сталинское бурчание.
Философы предпочитали быть холостяками: Кант, Спиноза, Декарт, Лейбниц.
Не завидую им. Но жену надо с умом выбирать. Это потрудней, чем написать "Критику чистого разума".
Меня веселит известное мнение Толстого, кинутое им Чехову:
- Вы знаете, я терпеть не могу шекспировских пьес, но ваши еще хуже!
В двадцатых годах у нас в Москве спрашивали:
- Кому на Руси живется хорошо?
И отвечали:
- Максиму Горькому в Сорренто.
Он тогда был невозвращенцем. С Лениным не сговорился. А вот со Сталиным, видите ли, и с его Ягодами нашел общий язык!
До чего преувеличен Маяковский! Не любим, но из чиновничьего, из рабского послушания преувеличен. Сталин распорядился: "Самый лучший!.." Ну, и пошла писать губерния - попал Владимир Владимирович в Пушкины нашей эпохи. "Баня" стала "Борисом Годуновым" XX века, "Облако в штанах" - "Евгением Онегиным".
Смех и слезы.
...А тому, кто написал "Дядю Ваню", и пококетничать не грех. Господь Бог ему все простит.
- Я же не драматург, послушайте, я - доктор.
Это он Станиславскому. И похулиганить горазд:
"На Страстной неделе у меня приключилось геморроидальное кровотечение, от которого я до сих пор не могу прийти в себя. На Святой неделе в Ялте был Художественный театр, от которого я тоже никак не могу прийти в себя..."
Мой сайт