Искусство игры на противоречиях
Как предки становятся дураками.
Последние замечания скелетора вызвали пусть и скромную, но интересную дискуссию о методах - вот ув. jim_garrison написал, вот - ув. knl_1983. Запустить дискуссию о методах я мечтал почти с самого начала нашего трудного пути, и тег соответствующий сделал. Однако, получилось так, что дискуссия возникла тогда, когда стала уже не совсем уместна и даже в чём-то неприлична. Но, несмотря на это, не удержусь - и доскажу пару мыслей, которые не успел досказать в славной прошлой жизни. И даже костюм скелетора надевать не буду.
Скрытый детерминизм
Поводом для высказывания стали комментарии ув. taskforce82 к позапрошлой записи. В первом из этих комментариев ув. taskforce82 пишет: Вторая часть конструкции - это оценки и выводы. Вот эту часть как раз можно уподобить судебному заседанию. Здесь, думается. можно разглядеть устоявшуюся в отечественной военной истории традицию: анализ, разбор сражения или иного события подразумевает личные оценки ("суд"). По этому поводу мы говорили уже давно, и повторяться не стоит. Выявив методы и принципы, которыми руководствовался тот или иной персонаж, мы можем оценивать эти самые методы и принципы, оставив за скобками личное и уйдя от эмоционально нагруженных оценок.
Более интересным мне кажется второй комментарий, а точнее - вот эта его часть (подчеркнул я то, что автор в оригинале выделыл жирным):
Для того, чтобы понять почему было принято то или иное решение, нужно знать и учитывать:
а) сложившуюся в вооруженных силах систему оперативно-тактических взглядов;
б) уровень боевой подготовки войск и материально-технического обеспечения войск;
в) систему боевого управления силами (войсками);
г) уровень подробности и достоверности разведывательных данных;
д) особенности географических и метеорологических условий;
е) общеполитический, экономический, гуманитарный контекст;
ж) прочие факторы.
И, конечно, большую роль играет фактор случайности. Рандом.
Собрав все это воедино, чаще всего приходишь к выводу, что военачальник принял в тот момент самое, а часто единственное логичное в тех условиях решение. Если тебе так не кажется, это скорее всего означает, что ты чего-то не учел, не знаешь, излишне подходишь к истории с точки зрения современного послезнания и т.п. Только и всего.
Звучит привлекательно и, я бы даже сказал, убедительно (хе-хе). Однако, если прищуриться, то можно заметить в этом тексте детерменизм - не совсем строгий (поскольку "чаще всего"), но достаточно сильный. Как таковое право детерменизма на существование я оспаривать не буду, однако в контексте вполне можно возразить. Тем более, что сам по себе этот детерменизм почти убивает военную историю как дисциплину: если решения действующего лица столь строго детерменированы, то от него самого ничего не зависит (в перечне нет собственно личных характеристик), и, получается, его самого учить чему-либо бессмысленно. На практике, однако, одни адмиралы и генералы решали лучше, чем другие. И можно сказать, почему.
Брутальная игра
Первое принципиальное возражение идее "самого логичного" решения заключается в следующем: в военном деле мы обычно видим состязание, игру. Логика игры принципиально отличается от логики решения головоломки. Во втором случае действительно существует самое логичное решение, в первом - его попросту нет, поскольку результат решения зависит от действий оппонента, соперника. И, поскольку эти будущие действия не детерминированы, у любого наперёд заданного решения будут разумная альтернатива.
"Игровой" подход к изучению военной истории очень продуктивен. Мы, например, применили его к разбору "плана Тирпица". В литературе более чем достаточно критики в адрес вилобородого немца. Мы тоже в общему хору подпевали по мере сил. Однако, можно заметить, что Тирпиц основывал свой план гонки вооружений на трёх важных предпосылках: британский морской бюджет слишком велик и правительство не сможет его увеличить; британские имперские обязательства слишком сильны и британский флот не может весь сосредотчиться в Северном море; британский флот комплектуется на добровольной основе и британцы не смогут найти новых людей для существенного увеличения своего флота. Эти три предпосылки были верны в момент начала гонки, но - они были фальсифицированы реформами Фишера. Подчеркнём: тот факт, что для фальсификации этих предпосылок потребовались реформы энергичного оппонента, лишний раз указывает на основательность расчёта Тирпица. Тирпиц сделал хороший ход, но ход Фишера оказался ещё лучше.
Подобная перспектива позволяет разрешить кажущуюся дилемму: представляющиеся очевидными пост-фактум недостатки плана Тирпица и представляющиеся несомненными интеллектуальные способности автора плана. Это, впрочем, касается и многих других примеров. В игре нет заведомо правильного решения. А потому, с одной стороны, ни одно принятое решение нельзя принимать за "единственно верное" или "самое верное". И, со стороны другой - не стоит считать, что ошибочность итогового решения указывает на интеллектуальную слабость действующего лица. Даже в игре двух гениев кто-то проиграет, а в игре двух кретинов кто-то выиграет. В правильной игре нужно оставить соперника в дураках, и именно это приводит к тому, что любимая многими максима об умственных способностях предков зачастую выглядит сомнительно.
Клубок противоречий
Второе принципиальное возражение связано с тем, что решение всегда связано с дилеммой, противоречием. Здесь интересно вот что: успешное разрешение проблемы технического компромисса - главная составляющая инженерного искусства. При этом многие, думаю, согласятся с тем, что история военной техники - самый популярный жанр в военной истории. Члены клуба любят обсуждать корабли (самолёты, танки, ракеты). И, казалось бы, это должно было бы породить культуру выявления противоречия и оценки выбранного компромисса - но нет, кажется, подобный подход не так популярен, как мог бы быть.
Сама проблема противоречия очень убедительно описана Люттваком (это, собственно, главная идея и главное достоинство его книги). Начиная со первого примера: две дороги, одна хорошая, другая - плохая. "Нормальная" логика предполагает очевидный выбор в пользу первой, "военная" - предполагает, что в случае выбора второй можно добится внезапности, но при этом придётся мирится с проблемой передвижения по плохой дороге.
Такие дилеммы в военном деле встречаются на каждом углу, и их выявление могло бы стать украшением любого исследования по военной истории. Возьмём, к примеру, милую большинству пристуствующих Цусиму. С одной стороны, Рожественский. Его главное (единственное) техническое преимущество: "лишние" крупнокалиберные орудия. Однако, они расположены на старых и тихоходных кораблях 2-го и 3-го броненосных отрядов. Выбор в пользу двух основных принципов военного искусства - сосредоточения сила и использования своих сильных сторон - требует от Рожественского сведения новых броненосцев 1-го отряда в один строй со "стариками", везущими лишние карронады. Это приводит к появлению "тихоходной негибкой колонны", за которую Рожественского так ругали. Его решение было логичным, но назвать его единственно верным или самым логичным нельзя (это, разумеется, не один, а один из множества примеров "дилемм Рожественского").
С другой стороны, Того. С одной стороны, у него есть сильная удобная позиция в Корейском проливе. С другой - оставаясь на этой позиции, не пытаясь атаковать противника у Аннама или Формозы, он отдаёт Рожественскому инициативу, т.е. нарушает один из важнейших принципов (которого так упорно держался в 1904 г.). В итоге это решение принесло результат, но назвать его единственно верным тоже нельзя. Собственно в процессе ожидания прибытия Рожественского к Цусиме у японцев, как мы помним, возникли проблемы. Далее же: Спрюэнс, изучавший Цусиму в военно-морском колледже, выбрал аналогичное решение во время сражения в Филиппинском море (про то, что он руководствовался примером Того, Спрюэнс сам сказал Моррисону). Итог оказался иным: Спрюэнс сражения не проиграл, но и американским Нельсоном стать не смог.
Когда-то я хотел составить некий перечень ключевых противоречий между основными принципами, но теперь не знаю, сделаю ли это. Тем не менее, эту идею очень хотелось высказать в явном виде (вскользь о противоречиях мы несколько раз говорили). Есть расхожая фраза (в частности, у Мэхэна) о том, что главная задача военного состоит в том, чтобы правильно выбрать и применить на практике известные принципы военного дела. Её стоит дополнить вот чем: сама проблема выбора возникает из-за наличия неустранимых, фунадментальных противоречий между известными принципами. Военные постоянно сталкиваются с неразрешимыми дилеммами, которые им, тем не менее, приходится разрешать.
...и про искусство
Нам осталось разобрать последнее слово из заголовка. Логика состязания и логика фундаментальных противоречий - вот то, что исключает возможность принятия единственно верного или "самого логичного" решения в военном деле (и никакое "исследование операций" тут, конечно, не поможет). Именно это и оставляет место искусству: не полностью формализованной (и не полностью формализуемой) деятельности. И даёт жизнь военной истории как способу изучения красивых ходов. В этом смысле на военного историка можно смотреть как на театрального критика. Многим, думаю, это сравнение поначалу не понравится, но это - только поначалу.
Последние замечания скелетора вызвали пусть и скромную, но интересную дискуссию о методах - вот ув. jim_garrison написал, вот - ув. knl_1983. Запустить дискуссию о методах я мечтал почти с самого начала нашего трудного пути, и тег соответствующий сделал. Однако, получилось так, что дискуссия возникла тогда, когда стала уже не совсем уместна и даже в чём-то неприлична. Но, несмотря на это, не удержусь - и доскажу пару мыслей, которые не успел досказать в славной прошлой жизни. И даже костюм скелетора надевать не буду.
Скрытый детерминизм
Поводом для высказывания стали комментарии ув. taskforce82 к позапрошлой записи. В первом из этих комментариев ув. taskforce82 пишет: Вторая часть конструкции - это оценки и выводы. Вот эту часть как раз можно уподобить судебному заседанию. Здесь, думается. можно разглядеть устоявшуюся в отечественной военной истории традицию: анализ, разбор сражения или иного события подразумевает личные оценки ("суд"). По этому поводу мы говорили уже давно, и повторяться не стоит. Выявив методы и принципы, которыми руководствовался тот или иной персонаж, мы можем оценивать эти самые методы и принципы, оставив за скобками личное и уйдя от эмоционально нагруженных оценок.
Более интересным мне кажется второй комментарий, а точнее - вот эта его часть (подчеркнул я то, что автор в оригинале выделыл жирным):
Для того, чтобы понять почему было принято то или иное решение, нужно знать и учитывать:
а) сложившуюся в вооруженных силах систему оперативно-тактических взглядов;
б) уровень боевой подготовки войск и материально-технического обеспечения войск;
в) систему боевого управления силами (войсками);
г) уровень подробности и достоверности разведывательных данных;
д) особенности географических и метеорологических условий;
е) общеполитический, экономический, гуманитарный контекст;
ж) прочие факторы.
И, конечно, большую роль играет фактор случайности. Рандом.
Собрав все это воедино, чаще всего приходишь к выводу, что военачальник принял в тот момент самое, а часто единственное логичное в тех условиях решение. Если тебе так не кажется, это скорее всего означает, что ты чего-то не учел, не знаешь, излишне подходишь к истории с точки зрения современного послезнания и т.п. Только и всего.
Звучит привлекательно и, я бы даже сказал, убедительно (хе-хе). Однако, если прищуриться, то можно заметить в этом тексте детерменизм - не совсем строгий (поскольку "чаще всего"), но достаточно сильный. Как таковое право детерменизма на существование я оспаривать не буду, однако в контексте вполне можно возразить. Тем более, что сам по себе этот детерменизм почти убивает военную историю как дисциплину: если решения действующего лица столь строго детерменированы, то от него самого ничего не зависит (в перечне нет собственно личных характеристик), и, получается, его самого учить чему-либо бессмысленно. На практике, однако, одни адмиралы и генералы решали лучше, чем другие. И можно сказать, почему.
Брутальная игра
Первое принципиальное возражение идее "самого логичного" решения заключается в следующем: в военном деле мы обычно видим состязание, игру. Логика игры принципиально отличается от логики решения головоломки. Во втором случае действительно существует самое логичное решение, в первом - его попросту нет, поскольку результат решения зависит от действий оппонента, соперника. И, поскольку эти будущие действия не детерминированы, у любого наперёд заданного решения будут разумная альтернатива.
"Игровой" подход к изучению военной истории очень продуктивен. Мы, например, применили его к разбору "плана Тирпица". В литературе более чем достаточно критики в адрес вилобородого немца. Мы тоже в общему хору подпевали по мере сил. Однако, можно заметить, что Тирпиц основывал свой план гонки вооружений на трёх важных предпосылках: британский морской бюджет слишком велик и правительство не сможет его увеличить; британские имперские обязательства слишком сильны и британский флот не может весь сосредотчиться в Северном море; британский флот комплектуется на добровольной основе и британцы не смогут найти новых людей для существенного увеличения своего флота. Эти три предпосылки были верны в момент начала гонки, но - они были фальсифицированы реформами Фишера. Подчеркнём: тот факт, что для фальсификации этих предпосылок потребовались реформы энергичного оппонента, лишний раз указывает на основательность расчёта Тирпица. Тирпиц сделал хороший ход, но ход Фишера оказался ещё лучше.
Подобная перспектива позволяет разрешить кажущуюся дилемму: представляющиеся очевидными пост-фактум недостатки плана Тирпица и представляющиеся несомненными интеллектуальные способности автора плана. Это, впрочем, касается и многих других примеров. В игре нет заведомо правильного решения. А потому, с одной стороны, ни одно принятое решение нельзя принимать за "единственно верное" или "самое верное". И, со стороны другой - не стоит считать, что ошибочность итогового решения указывает на интеллектуальную слабость действующего лица. Даже в игре двух гениев кто-то проиграет, а в игре двух кретинов кто-то выиграет. В правильной игре нужно оставить соперника в дураках, и именно это приводит к тому, что любимая многими максима об умственных способностях предков зачастую выглядит сомнительно.
Клубок противоречий
Второе принципиальное возражение связано с тем, что решение всегда связано с дилеммой, противоречием. Здесь интересно вот что: успешное разрешение проблемы технического компромисса - главная составляющая инженерного искусства. При этом многие, думаю, согласятся с тем, что история военной техники - самый популярный жанр в военной истории. Члены клуба любят обсуждать корабли (самолёты, танки, ракеты). И, казалось бы, это должно было бы породить культуру выявления противоречия и оценки выбранного компромисса - но нет, кажется, подобный подход не так популярен, как мог бы быть.
Сама проблема противоречия очень убедительно описана Люттваком (это, собственно, главная идея и главное достоинство его книги). Начиная со первого примера: две дороги, одна хорошая, другая - плохая. "Нормальная" логика предполагает очевидный выбор в пользу первой, "военная" - предполагает, что в случае выбора второй можно добится внезапности, но при этом придётся мирится с проблемой передвижения по плохой дороге.
Такие дилеммы в военном деле встречаются на каждом углу, и их выявление могло бы стать украшением любого исследования по военной истории. Возьмём, к примеру, милую большинству пристуствующих Цусиму. С одной стороны, Рожественский. Его главное (единственное) техническое преимущество: "лишние" крупнокалиберные орудия. Однако, они расположены на старых и тихоходных кораблях 2-го и 3-го броненосных отрядов. Выбор в пользу двух основных принципов военного искусства - сосредоточения сила и использования своих сильных сторон - требует от Рожественского сведения новых броненосцев 1-го отряда в один строй со "стариками", везущими лишние карронады. Это приводит к появлению "тихоходной негибкой колонны", за которую Рожественского так ругали. Его решение было логичным, но назвать его единственно верным или самым логичным нельзя (это, разумеется, не один, а один из множества примеров "дилемм Рожественского").
С другой стороны, Того. С одной стороны, у него есть сильная удобная позиция в Корейском проливе. С другой - оставаясь на этой позиции, не пытаясь атаковать противника у Аннама или Формозы, он отдаёт Рожественскому инициативу, т.е. нарушает один из важнейших принципов (которого так упорно держался в 1904 г.). В итоге это решение принесло результат, но назвать его единственно верным тоже нельзя. Собственно в процессе ожидания прибытия Рожественского к Цусиме у японцев, как мы помним, возникли проблемы. Далее же: Спрюэнс, изучавший Цусиму в военно-морском колледже, выбрал аналогичное решение во время сражения в Филиппинском море (про то, что он руководствовался примером Того, Спрюэнс сам сказал Моррисону). Итог оказался иным: Спрюэнс сражения не проиграл, но и американским Нельсоном стать не смог.
Когда-то я хотел составить некий перечень ключевых противоречий между основными принципами, но теперь не знаю, сделаю ли это. Тем не менее, эту идею очень хотелось высказать в явном виде (вскользь о противоречиях мы несколько раз говорили). Есть расхожая фраза (в частности, у Мэхэна) о том, что главная задача военного состоит в том, чтобы правильно выбрать и применить на практике известные принципы военного дела. Её стоит дополнить вот чем: сама проблема выбора возникает из-за наличия неустранимых, фунадментальных противоречий между известными принципами. Военные постоянно сталкиваются с неразрешимыми дилеммами, которые им, тем не менее, приходится разрешать.
...и про искусство
Нам осталось разобрать последнее слово из заголовка. Логика состязания и логика фундаментальных противоречий - вот то, что исключает возможность принятия единственно верного или "самого логичного" решения в военном деле (и никакое "исследование операций" тут, конечно, не поможет). Именно это и оставляет место искусству: не полностью формализованной (и не полностью формализуемой) деятельности. И даёт жизнь военной истории как способу изучения красивых ходов. В этом смысле на военного историка можно смотреть как на театрального критика. Многим, думаю, это сравнение поначалу не понравится, но это - только поначалу.