Не мельчи
Как правильно продавать флот народу.
Во время работы над текстом про jeune ecole наткнулся на статью Лоренса Зондхауса Strategy, Tactics, and the Politics of Penury: The Austro-Hungarian Navy and the Jeune Ecole (чтобы узнать doi, пройдите по этой ссылке - прямой линк на статью не виде). Статья довольно содержательная. Из неё можно узнать о тесных контактах австрийского и французского флотов во второй половине XIX в. В ней есть любопытные подробности относительно разработки в Австро-Венгрии тактики применения миноносцев в эскадренном бою - атака под прикрытием "дымовой завесы". Центральный же сюжет - история любви адмирала фон Штернека, командующего австро-венгерским флотом в 1883-1897 гг., к "крейсерам-таранам". История трогательная и до слёз понятная - фон Штернек командовал броненосцем "Эрцгерцог Фердинанд Макс" в сражении при Лиссе. Немудрено, что он любил тараны.
Впрочем, статья хоть и содержательная, но пресноватая. Однако, есть в ней один действительно острый фрагмент, на который я на днях обратил внимание, когда решил статью перечитать. Цитирую:
In 1912, the navy received 21.8 percent of the total Austro-Hungarian defense outlay, a far cry from the penury of the Jeune Ecole years and a remarkable amount for the fleet of a traditional land power. The unprecedented budgets of the pre-war years came courtesy of a coalition of powerful special interests that joined forces to promote the navy's cause: heavy industry and the leading Vienna banks, with links to the Trieste shipyards and commercial shipping lines; the circle of Archduke Francis Ferdinand, the Dual Monarchy's leading naval enthusiast; and the Austrian Navy League, which grew to be the world's second largest behind only the German. The traditional battleship school had a strategy requiring the expenditure of far greater sums of money, but ironically it proved to be easier to market politically than the less expensive Jeune Ecole. Reflecting its origins as a French strategy for warfare against Britain, Aube's theory had assumed that the ruthless destruction of commerce in wartime would be mutual but feasible nonetheless because, owing to Britain's dependence on maritime trade, it would hurt her more than it would hurt France. To embrace the Jeune Ecole fully, one had to write off the merchant marine of one's own country and, consequently, risk the alienation of the domestic interests linked to domestic shipping and overseas trade, constituencies that normally would be strongly pro-navy. And, of course, the construction of a fleet of cruisers, no matter how large, could never provide the same sort of stimulus to domestic heavy industry as the construction of a fleet of battleships requiring dozens of expensive heavy guns and thousands of tons of armor plate.
[Примерный перевод]В 1912 г. флот получил 21,8 процента всех расходов Австро-Венгрии на оборону, намного больше, чем в голодные годы Jeune Ecole, и весьма много для флота традиционно сухопутной державы. Беспрецедентные бюджеты предвоенных лет стали подарком коалиции могучих сил, имевших особые интересы и объединивших усилия для продвижения интересов флота: тяжёлой промышленности и ведущих венских банков, связанных с верфями Триеста и торговым судоходством; окружения эрцгерцога Франца Фердинанда, главного навалиста Двуединой монархии; и Австрийской флотской лиги, которая стала второй по размеру в мире, уступая только немецкой. Традиционная стратегия "школы линкоров" требовала расхода больших денежных сумм, однако, по иронии судьбы, её легче было "продать" политикам, чем менее затратную Jeune Ecole. Возникшая как стратегия войны Франции против Великобритании, теория Оба предполагала, что безжалостное истребление торговли во время войны будет взаимным, однако, всё же приемлемым, поскольку, из-за зависимости Великобритании от морской торговли, причинит ей больший ущерб, чем Франции. Для того, чтобы вполне принять Jeune Ecole, необходимо было заранее списать свой собственный торговый флот - а это, соответственно, создавало риск отторжения внутренних [политических] сил, связанных с каботажным судоходством и заморской торговлей, которые обычно были настроены дружелюбно по отношению к флоту. И, разумеется, строительство флота крейсеров, не важно, насколько больших, никогда не дало бы столь же сильного стимула отечественной тяжёлой промышленности, как строительство флота линейных кораблей, требующего десятков тяжёлых орудий и тысяч тонн броневых плит.
Замечание весьма интересное и, разумеется, отнюдь не бесспорное. Позволяющее, тем не менее, взглянуть на проблему внутренней морской политики свежим взглядом. Действительно, в определённых условиях организация, выпрашивающая миллиарды на по-настоящему крупное дело, может преуспеть больше, чем организация, просящая миллионы на дело частное и не столь интересное. И - да, отбросив ложные представления о приличиях, мы должны так же вспомнить о коррупционном потенциале. Жизнь сложна и многогранна, и жизнь броненосцев здесь - не исключение.
Во время работы над текстом про jeune ecole наткнулся на статью Лоренса Зондхауса Strategy, Tactics, and the Politics of Penury: The Austro-Hungarian Navy and the Jeune Ecole (чтобы узнать doi, пройдите по этой ссылке - прямой линк на статью не виде). Статья довольно содержательная. Из неё можно узнать о тесных контактах австрийского и французского флотов во второй половине XIX в. В ней есть любопытные подробности относительно разработки в Австро-Венгрии тактики применения миноносцев в эскадренном бою - атака под прикрытием "дымовой завесы". Центральный же сюжет - история любви адмирала фон Штернека, командующего австро-венгерским флотом в 1883-1897 гг., к "крейсерам-таранам". История трогательная и до слёз понятная - фон Штернек командовал броненосцем "Эрцгерцог Фердинанд Макс" в сражении при Лиссе. Немудрено, что он любил тараны.
Впрочем, статья хоть и содержательная, но пресноватая. Однако, есть в ней один действительно острый фрагмент, на который я на днях обратил внимание, когда решил статью перечитать. Цитирую:
In 1912, the navy received 21.8 percent of the total Austro-Hungarian defense outlay, a far cry from the penury of the Jeune Ecole years and a remarkable amount for the fleet of a traditional land power. The unprecedented budgets of the pre-war years came courtesy of a coalition of powerful special interests that joined forces to promote the navy's cause: heavy industry and the leading Vienna banks, with links to the Trieste shipyards and commercial shipping lines; the circle of Archduke Francis Ferdinand, the Dual Monarchy's leading naval enthusiast; and the Austrian Navy League, which grew to be the world's second largest behind only the German. The traditional battleship school had a strategy requiring the expenditure of far greater sums of money, but ironically it proved to be easier to market politically than the less expensive Jeune Ecole. Reflecting its origins as a French strategy for warfare against Britain, Aube's theory had assumed that the ruthless destruction of commerce in wartime would be mutual but feasible nonetheless because, owing to Britain's dependence on maritime trade, it would hurt her more than it would hurt France. To embrace the Jeune Ecole fully, one had to write off the merchant marine of one's own country and, consequently, risk the alienation of the domestic interests linked to domestic shipping and overseas trade, constituencies that normally would be strongly pro-navy. And, of course, the construction of a fleet of cruisers, no matter how large, could never provide the same sort of stimulus to domestic heavy industry as the construction of a fleet of battleships requiring dozens of expensive heavy guns and thousands of tons of armor plate.
[Примерный перевод]В 1912 г. флот получил 21,8 процента всех расходов Австро-Венгрии на оборону, намного больше, чем в голодные годы Jeune Ecole, и весьма много для флота традиционно сухопутной державы. Беспрецедентные бюджеты предвоенных лет стали подарком коалиции могучих сил, имевших особые интересы и объединивших усилия для продвижения интересов флота: тяжёлой промышленности и ведущих венских банков, связанных с верфями Триеста и торговым судоходством; окружения эрцгерцога Франца Фердинанда, главного навалиста Двуединой монархии; и Австрийской флотской лиги, которая стала второй по размеру в мире, уступая только немецкой. Традиционная стратегия "школы линкоров" требовала расхода больших денежных сумм, однако, по иронии судьбы, её легче было "продать" политикам, чем менее затратную Jeune Ecole. Возникшая как стратегия войны Франции против Великобритании, теория Оба предполагала, что безжалостное истребление торговли во время войны будет взаимным, однако, всё же приемлемым, поскольку, из-за зависимости Великобритании от морской торговли, причинит ей больший ущерб, чем Франции. Для того, чтобы вполне принять Jeune Ecole, необходимо было заранее списать свой собственный торговый флот - а это, соответственно, создавало риск отторжения внутренних [политических] сил, связанных с каботажным судоходством и заморской торговлей, которые обычно были настроены дружелюбно по отношению к флоту. И, разумеется, строительство флота крейсеров, не важно, насколько больших, никогда не дало бы столь же сильного стимула отечественной тяжёлой промышленности, как строительство флота линейных кораблей, требующего десятков тяжёлых орудий и тысяч тонн броневых плит.
Замечание весьма интересное и, разумеется, отнюдь не бесспорное. Позволяющее, тем не менее, взглянуть на проблему внутренней морской политики свежим взглядом. Действительно, в определённых условиях организация, выпрашивающая миллиарды на по-настоящему крупное дело, может преуспеть больше, чем организация, просящая миллионы на дело частное и не столь интересное. И - да, отбросив ложные представления о приличиях, мы должны так же вспомнить о коррупционном потенциале. Жизнь сложна и многогранна, и жизнь броненосцев здесь - не исключение.