Землетрясение .
Всего несколько дней своей жизни я помню так подробно, как этот. Может, потому что часто вспоминается?
Помню, как стояли потом на улице толпой, с соседями. Каждый уже заскочил в дом , что-то надел и теперь имел общее представление, цело ли его жильё. Тогда всем показалось, что практически цело, кроме отдельных стен. Начали успокаиваться, нашли над чем посмеяться, - одна дама орала на всю улицу:"Всё пропало, мы нищие!" К ней подошли, начали расспрашивать, оказалось, что у неё разбилась любимая ваза. Потом подъехала " скорая" и увезла другую соседку, пожилую профессорскую вдову, с разбитой головой. Крови было как в современных фильмах. А потом из детской больницы напротив вернулась работавшая там моя тётя. Она ходила посмотреть, как там дела. Мимо соседей она прошла молча, совершенно чёрная. Расспрашивать никто не решился - хоть и "оттепель" ещё была, но все знали, какие вопросы не надо задавать. Потом мама сказала, что задавило насмерть детей. Прошло много лет, я не помню точную цифру, но погибших было несколько. Вдумываться в это было страшно - окна больницы выходили на улицу, и дети часто сидели на подоконниках, прижавшись к антикомариной сетке. Мы многих знали в лицо...
Целой компанией отправились осматривать окрестности. В округе полностью разрушеных домов не было, но тут и там валялись груды кирпичей, зияли огромные сквозные трещины. Представить себе, что всё это признают непригодным для жилья и снесут , было невозможно. Далеко от дома не отходили, потому что толчки продолжались и родители нас надолго не отпустили.
Когда вернулись, на улице толпы уже не было. Зашла в дом... Откуда же на горах вывалившихся из шкафов книг, посуды, одежды такой слой пыли? Стены были оклеены обоями, ночи холодные, потому окна закрыты. Но эта пыль...
Тогда казалось, что придётся много чистить и убирать, выносить осколки и обломки, а потом всё вернётся на круги своя . Не вернулось,...
Уже через несколько часов город заполонили военные. Привезли и установили прямо на проезжей части палатки. Взрослые были рады, что не придётся спать под открытым небом, а я очень испугалась, потому что наконец поняла, что большой уборкой всё это не закончится...
В силу возраста некоторые "новшества" радовали. Все кафе выставили столики на улицу, магазины повытаскивали прилавки. В сущности, начиналась бездомная жизнь. Хорошо, что приближалось лето.
Но нам было интересно - родители давали какие-то небольшие деньги, мы с важным видом усаживались за столиками на улице, покупали себе по палочке шашлыка, который жарили теперь на каждом углу.
В палатках мы спали, ели, просто проводили время. Через несколько дней в них и электричество провели. Но днём всё равно часть времени приходилось проводить дома. А дома было очень страшно.
В тот же день прилетел Брежнев. Было какое-то заседание, отрывки из которого показали по телевизору. Обещали построить новый город. Но масштабы того, что будет построено, тогда невозможно было представить.
Мы родились в очень закрытой стране, привыкли, что нам всегда что-то не договаривают, и считали это нормальным. Потому появление на экране человека, который каждый день объяснял нам, что происходит, было радостным чудом . Валентин Уломов. Начальник тогда небольшой сейсмической станции. Его уверенность, спокойствие и рассудительность вселяли надежду. Казалось, что он всё знает...
Но толчки продолжались.
Трясло каждый день. Нам объясняли, что идёт разрядка и что продолжаться это будет долго. Потом было ещё пару страшных толчков. Пострадавшие дома приходили всё в большую негодность. Тогда появились на улицах танки. Дуло отворачивали назад, а потом направляли машину на ещё оставшиеся стены. Одни дома рушились, как карточные домики, другие приходилось долбить огромной гирей, прикреплённой к подъёмному крану. Но таких зданий было немного.
За месяц наш палаточный городок сильно уменьшился - люди уезжали к родне, получали комнаты в общежитиях. Так я растеряла многих друзей детства. А в первые дни именно почти круглосуточное общение с соседями-друзьями, общий походный быт сглаживали все страхи. Беда была общей, а потому не казалась такой страшной. В какой-то хронике увидели палатку с надписью "Трясёмся, но не сдаёмся!" В ней было столько правды и столько оптимизма и удали, что все немедленно над входами написали то же самое. Бабушка ворчала, что имущество казённое, военное, а мы портим. Как потом эту палатку сдавать?
В конце мая началась отправка детей в лагеря, во все республики. Детей и подростков уехало много. Но путёвки надо было доставать, мама это делать не умела, потому меня отправили на всё лето к тёткам в Москву.
Я вернулась в конце августа. В другой город и в другую жизнь.
Эту фотографию я нашла в сети. Когда увидела, кровь в голову бросилась, настолько этот дом в левом углу похож на наш. Потом разглядела и поняла, что это не он. У нас навеса над крыльцом не было, само крыльцо не уходило вбок, украшений было намного меньше. Но это явно вариация того же проекта. Родной брат, почти близнец....
А сейчас всё-таки преодолела нежелание бередить душу, холодно и быстро перебрала фотографии, отсканировала...
Есть, оказывается, кое-что.
Вот единственный вид дома с улицы. Соседний дом уже почти снесли. А у нас, судя по открытым воротам, идёт ремонт.
Мистика какая-то : кадр на кадр наложился, ветка почти перекрыла фасад. Как будто нарочно. А ведь мама снимала, не я. Я тогда с кинокамерой возилась. Есть кое-что, но сделать с этой плёнки снимки никто не может. Пытались профессионалы.
А это, видимо, снято в тот же день. Въезд во двор. Дедова "Победа", а справа от неё наша палатка. Семья большая, у нас их две было.
А это двор с террасой, поглубже если пройти, сад... Жаль, не видно здесь.
Зато можно почти точно определить время съёмки. Уже двор неприбран, какие-то обломки валяются. Но уцелела стена соседского дома справа. Она рухнула после второго сильного толчка, в начале мая, утром. Я крутилась в той части двора, двухэтажная стена рухнула внутрь самой узкой части двора. Мама ещё не успела уйти на работу. Услышала грохот, увидела столб пыли, решила, что я там. А я за минуту до этого вошла в дом. Её потом долго приводили в чувство, я держала её за руку, гладила, а она не видела меня и всё причитала:" Там Наташка!"
Ну, а это дом наших соседей. Это не после первого толчка, позже.
44 года назад... Как давно...
Помню, как стояли потом на улице толпой, с соседями. Каждый уже заскочил в дом , что-то надел и теперь имел общее представление, цело ли его жильё. Тогда всем показалось, что практически цело, кроме отдельных стен. Начали успокаиваться, нашли над чем посмеяться, - одна дама орала на всю улицу:"Всё пропало, мы нищие!" К ней подошли, начали расспрашивать, оказалось, что у неё разбилась любимая ваза. Потом подъехала " скорая" и увезла другую соседку, пожилую профессорскую вдову, с разбитой головой. Крови было как в современных фильмах. А потом из детской больницы напротив вернулась работавшая там моя тётя. Она ходила посмотреть, как там дела. Мимо соседей она прошла молча, совершенно чёрная. Расспрашивать никто не решился - хоть и "оттепель" ещё была, но все знали, какие вопросы не надо задавать. Потом мама сказала, что задавило насмерть детей. Прошло много лет, я не помню точную цифру, но погибших было несколько. Вдумываться в это было страшно - окна больницы выходили на улицу, и дети часто сидели на подоконниках, прижавшись к антикомариной сетке. Мы многих знали в лицо...
Целой компанией отправились осматривать окрестности. В округе полностью разрушеных домов не было, но тут и там валялись груды кирпичей, зияли огромные сквозные трещины. Представить себе, что всё это признают непригодным для жилья и снесут , было невозможно. Далеко от дома не отходили, потому что толчки продолжались и родители нас надолго не отпустили.
Когда вернулись, на улице толпы уже не было. Зашла в дом... Откуда же на горах вывалившихся из шкафов книг, посуды, одежды такой слой пыли? Стены были оклеены обоями, ночи холодные, потому окна закрыты. Но эта пыль...
Тогда казалось, что придётся много чистить и убирать, выносить осколки и обломки, а потом всё вернётся на круги своя . Не вернулось,...
Уже через несколько часов город заполонили военные. Привезли и установили прямо на проезжей части палатки. Взрослые были рады, что не придётся спать под открытым небом, а я очень испугалась, потому что наконец поняла, что большой уборкой всё это не закончится...
В силу возраста некоторые "новшества" радовали. Все кафе выставили столики на улицу, магазины повытаскивали прилавки. В сущности, начиналась бездомная жизнь. Хорошо, что приближалось лето.
Но нам было интересно - родители давали какие-то небольшие деньги, мы с важным видом усаживались за столиками на улице, покупали себе по палочке шашлыка, который жарили теперь на каждом углу.
В палатках мы спали, ели, просто проводили время. Через несколько дней в них и электричество провели. Но днём всё равно часть времени приходилось проводить дома. А дома было очень страшно.
В тот же день прилетел Брежнев. Было какое-то заседание, отрывки из которого показали по телевизору. Обещали построить новый город. Но масштабы того, что будет построено, тогда невозможно было представить.
Мы родились в очень закрытой стране, привыкли, что нам всегда что-то не договаривают, и считали это нормальным. Потому появление на экране человека, который каждый день объяснял нам, что происходит, было радостным чудом . Валентин Уломов. Начальник тогда небольшой сейсмической станции. Его уверенность, спокойствие и рассудительность вселяли надежду. Казалось, что он всё знает...
Но толчки продолжались.
Трясло каждый день. Нам объясняли, что идёт разрядка и что продолжаться это будет долго. Потом было ещё пару страшных толчков. Пострадавшие дома приходили всё в большую негодность. Тогда появились на улицах танки. Дуло отворачивали назад, а потом направляли машину на ещё оставшиеся стены. Одни дома рушились, как карточные домики, другие приходилось долбить огромной гирей, прикреплённой к подъёмному крану. Но таких зданий было немного.
За месяц наш палаточный городок сильно уменьшился - люди уезжали к родне, получали комнаты в общежитиях. Так я растеряла многих друзей детства. А в первые дни именно почти круглосуточное общение с соседями-друзьями, общий походный быт сглаживали все страхи. Беда была общей, а потому не казалась такой страшной. В какой-то хронике увидели палатку с надписью "Трясёмся, но не сдаёмся!" В ней было столько правды и столько оптимизма и удали, что все немедленно над входами написали то же самое. Бабушка ворчала, что имущество казённое, военное, а мы портим. Как потом эту палатку сдавать?
В конце мая началась отправка детей в лагеря, во все республики. Детей и подростков уехало много. Но путёвки надо было доставать, мама это делать не умела, потому меня отправили на всё лето к тёткам в Москву.
Я вернулась в конце августа. В другой город и в другую жизнь.
Эту фотографию я нашла в сети. Когда увидела, кровь в голову бросилась, настолько этот дом в левом углу похож на наш. Потом разглядела и поняла, что это не он. У нас навеса над крыльцом не было, само крыльцо не уходило вбок, украшений было намного меньше. Но это явно вариация того же проекта. Родной брат, почти близнец....
А сейчас всё-таки преодолела нежелание бередить душу, холодно и быстро перебрала фотографии, отсканировала...
Есть, оказывается, кое-что.
Вот единственный вид дома с улицы. Соседний дом уже почти снесли. А у нас, судя по открытым воротам, идёт ремонт.
Мистика какая-то : кадр на кадр наложился, ветка почти перекрыла фасад. Как будто нарочно. А ведь мама снимала, не я. Я тогда с кинокамерой возилась. Есть кое-что, но сделать с этой плёнки снимки никто не может. Пытались профессионалы.
А это, видимо, снято в тот же день. Въезд во двор. Дедова "Победа", а справа от неё наша палатка. Семья большая, у нас их две было.
А это двор с террасой, поглубже если пройти, сад... Жаль, не видно здесь.
Зато можно почти точно определить время съёмки. Уже двор неприбран, какие-то обломки валяются. Но уцелела стена соседского дома справа. Она рухнула после второго сильного толчка, в начале мая, утром. Я крутилась в той части двора, двухэтажная стена рухнула внутрь самой узкой части двора. Мама ещё не успела уйти на работу. Услышала грохот, увидела столб пыли, решила, что я там. А я за минуту до этого вошла в дом. Её потом долго приводили в чувство, я держала её за руку, гладила, а она не видела меня и всё причитала:" Там Наташка!"
Ну, а это дом наших соседей. Это не после первого толчка, позже.
44 года назад... Как давно...