Сказки Измененных. Колыбельная
В соавторстве с Элли Кэм
После Ночи первого листопада Богиня собирала Великих Вещих в Закрытых галереях для проведения Обряда Трансформации.
Для обывателей слова «Мир существует благодаря силе Энхе» ничего не значили.
Вещие из провинциальных приютов разбирались в сути вопроса, но с трудом понимали сам процесс.
Великие Вещие, пять из оставшихся первых - которых сама Энхе переписала много сотен кругов назад - как раз понимали и значение, и процесс.
Но независимо от понимания или непонимания все они были вовлечены в Трансформацию.
Как только солнце поднималось к полудню в особые дни Колеса круга, сама Энхе отпирала дверь, укрытую за дальней лестницей. Казалось, что за такой дверью не может быть ничего важнее чулана, но это специально, ради обмана Злого Кроа и любопытных Вещих учениц. За дверью шла узкая галерея, проходящая в стенах - изнутри Вещего дома был еще один дом поменьше. И лестница там тоже была - она вела наверх, деревянная, крепкая, ступеньки поблескивают в свете одинокой лампы на низком потолке. И снова дверь, которая вела в Зал Трансформации.
Великие Вещие наставницы и матери пребывали за этой дверью, окованной чистейшим серебром.
В высоту зал равнялся всем четырем этажам Главного приюта, от подвала до крыши. Не было в нем алтарей, не было статуй и льстивых изображений Богини Энхе, как те, что пишут по стенам Храмовницы в своих храмах-теремах. Здесь все было просто, стены скромно выкрашены черным цветом.
На полу зала лежали кожаные тюфяки, набитые шерстью, а на них, окружив стоящую в центре Энхе, вытянулись Великие, ведь Трансформацию невозможно пережить ни стоя, ни сидя. Нет ни лампад, ни свечей, лишь сама Богиня источает еле уловимый свет. Ярче, чем свет Энхе, сияет Паучий щит - могущественный символ, созданный Богиней в момент добровольного отделения ее доброй божественности от ядовитого смрада Злого Кроа. Щит - третий символ письменной речи Измененных, и он же - Первая печать, начинающая все процессы Богини. Открывая силу Великой Матери, щит одновременно закрывает мир от ядовитой магии падшего Паука Кроа. Больше в зале Трансформаций ничего и не нужно.
Великая Богиня ведет процесс стоя. Она закрыла глаза в центре зала, утвердившись на полу босыми ногами.
В прежние времена ей казалось, мир этот не так уж велик, собственной волей в одно касание Энхе может проникнуть всюду, найти, достичь, исправить. Но цепочки исправлений и необходимых изменений росли каскадом, и в один из дней Энхе обнаружила, что не в состоянии уследить за ними всеми, их так много, что она даже помнит не про все. Однако не годилось оставлять мир без присмотра, иначе накопятся ошибки и погубят все, чего она достигла долгим трудом. Примерно в этот момент Богиня осознала необходимость помощниц-вещих. Каждая из них брала под свой контроль небольшую часть кода, проверяла надежность и исправность его работы, а если что-то шло не так, отправляла донесение. Казалось бы, проблема решена, но хрупкая физиология не позволяла Вещим иметь достаточный запас энергии для работы над обширным волокном заклинаний. Тогда Богине пришло в голову объединить силы со смертными Вещими, которые охраняли ее от Кроа и грядущего Ужаса. Объединить - в самом прямом смысле. Так возник обряд Трансформации, а Вещие разделились на Великих, светлых, кригеров и травниц.
В начале обряда Вещие открывали сердца, готовились к принятию потока, расслабляли мышцы своих тел и освобождали ум от пестрого шума. Затем Энхе начинала Передачу.
Сила Богини была слишком жгучей для восприятия хрупким миром Измененных. Ее следовало для начала пропустить через сознание и тело Великих Матерей, и тогда эта Сила годилась, чтобы согреть мир, а не сжигать его дотла. Полностью открытые Вещие впитывали ее столько, сколько могли, а потом отправляли в следующий круг вещих, лежащих на кожаных тюфяках в своих вещих приютах, рассеянных по землям Империи. Энхе знала: для них это ощущение было сродни неимоверно сильному волнению. Чтобы выдержать его, вещие обращали силу в череду переживаний. Поэтому во время обряда кто-то из них плакал, кто-то смеялся от счастья, повторял-нашептывал слова и имена.
Так было во всех домах учения, и только Великие матери, пять лучших, изначальных, принимали трансформацию в полной тишине. Энхе видела, как они скованны трансом созерцания снаружи и изнутри, трансом настолько плотным, что он превращал их в ледяные статуи. Никак иначе нельзя было перенести близость богини, ее мощь.
Тем временем сила Энхе наполняла всю паутину связей, оделяла всех подключенных к ней в избытке, и они направляли свою волю и ум на то, чтобы проверить вверенную им небольшую частичку измененного мира. Обряд заканчивался тем, что в обратную сторону, к центру от периферийных точек стекались печати завершения - зеленые, если все было в порядке, оранжевые, если требовалось вмешательство, и красные - если ошибки были слишком велики. Энхе нравилось видеть бесконечные россыпи зеленых точек, кое-где разбавленных оранжевыми. Красных сигналов было немного, это означало, что ее мир пребывает в спокойствии, он надежен и крепок. Убедившись в этом, Энхе медленно сбавляла напор силы. Наконец великие матери приходили в себя.
Личные служанки, кригеры, ожидали выхода Богини и ее помощниц. Темная стража, лучшие из лучших. Они носили плотные камзолы строгого черного цвета, идеально подогнанные по фигурам, плотные рейтузы и удобные ботинки, тяжелые на вид, и легкие, как снег. Из украшений Высшие кригеры предпочитали лишь тонкие вороненые колечки в бровях. На правой щеке у каждой горела татуировка знака зурд в защитном контуре, укрощая чрезмерное воздействие божественной силы Энхе.
Вот бесшумно повернулся замок с той стороны, приоткрылась дверь. На лестницу ступила сама богиня. Скрывая за обманчивой легкостью движений тяжелейшую потерю энергии, она сбежала вниз по ступенькам и остановилась, чтобы вместе с кригерами встретить Великих Вещих.
И первой, как обычно, вышла Наставница Айшет. Личная служанка-кригер немедленно подхватила одной рукой худенький темный силуэт, давая полностью опереться на себя. Вот они спустились по лестнице, и вдруг Айшет отстранила служанку, хотя едва стояла на ногах. Удержалась. Сделала шаг, еще шаг.
Сама Богиня подхватила Айшет под руку.
- Похоже, ты тут самая сильная? - раздался тихий голос богини.
Кригеры услышали, сколько тепла в этом голосе, и приосанились, сдерживая улыбки.
Наставница Айшет привалилась к плечу Энхе. Из-за двери показалась Великая Соколица Хельха, затем Мать-Наставница Кальпурния, Наставница Кригеров Дэйна, и последней вышла, нетвердо качаясь, Наставница травниц, Веленика.
Каждую Великую осторожно повели в закрытые покои, что располагались тут же, в тайной галерее. Теперь до самого утра их тела, осененные энергией Богини, будут излучать невидимый свет, опасный для непрописанных в Высшие процессы. Утром свет угаснет, тогда только они выйдут в Приют, еще сутки будут спать в личных покоях, и наконец, приступят к обычным своим делам.
Великую Наставницу Айшет повела сама Богиня. А ведь она должна была уже оставить Великих с крикгерами и подняться наверх, чтобы самолично открыть празднество для всех обитателей Приюта. Но она идет со всеми рядом, ласково обнимая свою приближенную.
Служанки-кригеры не переглядываются. Никто из них не посмеет обсудить происходящее даже после Праздника, шепотом, между собой. Кригеры отучены говорить лишние слова. Без сомнения, Пустынная ведьма, бывшая Чужая, заслуживает особой любви Богини, и об этом нельзя и лишних мыслей допускать.
В покоях для отдыха было совершенно темно. Айшет млела от этой мягкой тьмы. Болезненное ощущение раскаленной проволоки, протянутой от макушки сквозь все тело, через каждую жилку до кончиков пальцев, растаяло, оставив лишь приятное тепло. Выход из Трансформации был так мучителен, так ужасен для слабого тварного тела - но гарантировал пару часов истинного счастья потом.
Из мягкого блаженства Айшет вырвал резкий свет.
- Ой, прости, тебе не нравится? - раздался голос Энхе.
Айшет инстинктивно закрыла лицо руками.
- Я уберу лампу в сторону, не волнуйся. - Донеслось сквозь внезапный шум в ушах. - И забыла, что вы, Измененные, на самом деле такие слабые.
- Ничего, мне не мешает, - отозвалась Наставница.
Огонь светильника погас. Вернулась сладкая тьма.
- Можно, я с тобой посижу? - спросила Энхе.
Айшет бы и в голову не пришло возражать. Некоторое время назад она была бы очень рада, что Энхе зашла с ней посидеть после Обряда. Очень рада, и пусть несет Энхе хоть три светильника и фонарь, пусть светит, это ничего, можно и потерпеть. Зато она пришла.
Сейчас радость не спешила. Айшет ведь понимала, что Энхе уже знает про Ванессу - а как иначе. Само собой, знает не все - ведь Айшет жива и допущена к Трансформации. Но Энхе могла, конечно, узнать, что проклятая крольчиха вместе с сыночком по-прежнему засели в домике на окраине, а ведь было, было распоряжение убрать их туда, откуда взялись. Или убить. А ничего этого Айшет не сделала.
Самое страшное, что Айшет знала, почему молчит, но сопротивляться блокировке ведьмы не могла.
Она то и дело рвалась доложить Богине, что эти двое еще не покинули мир, выдать тайны иномирной магии, готовая умолять Богиню прочитать в Айшет мельчайшие подробности… Но ведьма-крольчиха обо всем позаботилась - Айшет даже рот раскрыть на эту тему не могла. Не успевала. Лишь только стоило набрать воздуха в грудь, за мгновение до первого произнесенного слова внимание соскальзывало на какую-нибудь мелочь - пятно на побелке, паучка в оконном переплете, или внезапно нестерпимо чесалось в ухе. И страха не было, и тревога не мучила. Айшет каждый раз была твердо уверена: она скажет, прямо сейчас скажет, только поймает взгляд богини - ах, не успела, - только дождется, пока выйдет из кабинета вещая с докладом, или вот здесь же, сейчас же все скажет, только разберется с какой-нибудь настырной мелочью, отвлекшей на секундочку. Пока не ужаснулась - день проходил за днем, Айшет все не могла сказать Энхе ни слова про Ванессу. Это казалось смешно и глупо - в самом деле, что за нелепая забывчивость? Вот завтра - обязательно! И внутри будто пела-раскачивалась колыбельная песенка: «Завтра - обязательно, завтра ты расскажешь, и все будет хорошо, все как нужно, не беспокойся, не думай, это же так просто - взять и сказать, обязательно все получится».
Был как-то случай, когда Айшет осознала в себе бесконечную колыбельную, было это поздно вечером, когда морок немного слабел. Стиснув зубы, Айшет твердо решила: никаких больше "завтра", сейчас. Не важно, что время неурочное. Сейчас она встанет, выйдет, отправится в покои Энхе и все ей расскажет. Айшет встала из-за стола да так крепко приложилась мизинцем на ноге об крепкую дубовую ножку, что в глазах заплясали огонечки. "Вот же подлючий Кроа!" - вскрикнула она. Голос дрогнул. Айшет упала на корточки и разрыдалась, как девчонка - от боли от отчаянья и от полной невозможности хоть что-нибудь предпринять. "Ладно же, - подумала она, сердито вытирая слезы. - Энхе тебе не деревенская дурочка! Она догадается, очень скоро. И тогда тебе не сдобровать, ведьма иноземная!"
Айшет не могла рассказать про Ванессу, и теперь надеялась только на то, что Энхе заметит все сама. Скоро заметит, все наладит! Конечно, ничего доброго за такое ослушание не светит - но пусть богиня в гневе делает, что угодно, лишь бы иномирное колдовство было уничтожено. Но Энхе как будто ничего не замечала.
Сегодня Айшет поняла, что Энхе все же не слепая. Она знала про Ванессу или все, или часть.
«Думаешь, ты самая сильная?»
Айшет мстительно улыбнулась во тьме. «Не могу сказать - буду думать. Буду думать про крольчиху, буду громко думать про крольчиху, пусть Энхе услышит меня!»
Но колыбельная пела, окутывая мысли: «Не тревожься, все в порядке».
Постель колыхнулась - Энхе села на краешек.
- Ты молчишь, потому, что устала, или не расположена со мной беседовать? - грустно спросила она.
- Да я… нет, я люблю говорить с тобой, - тихо пробормотала Айшет. - Только не знаю, про что.
- Это от переутомления. Давай, я буду говорить. Давай? Хотела рассказать тебе одну тайну, - раздался переливчатый голос богини. - Ты никогда не задумывалась, за что я подняла тебя выше всех моих Измененных детей? Даже выше Соля. Ты, конечно, хочешь, чтобы я и тебя переписала, как его, чтобы ты стала какой-нибудь полезной боженькой. Но это плохие, глупые мысли, ты должна оставить их. Поверь, тебе не понравится. Не каждому желанию сбыться суждено.
- Никогда я такого не желала, - прошептала Айшет. - Но я правда не понимаю, за что ты так милостива со мной. - Айшет осеклась, внезапно горло перехватили подступающие слезы.
Айшет сдержала их и продолжила:
- Без тебя я была лишь песком Бидайи. Я, Черная Айшет, всем тебе обязана, моя жизнь - твоя, душа моя - твоя. А за что ты добра со мной - я и не знаю.
- Ты первое существо, которое полюбило меня за то, что я есть. - С неожиданной тоской проговорила Энхе.
Айшет удивленно привстала на подушке:
- Кто - я?! Тебя и без меня все любят!
- Нет. Только ты.
- А Соль? - изумилась Айшет.
- Ох, до чего же ты все-таки глупая! - воскликнула Энхе рассержено. - Я столько раз тебе рассказывала про Соля, а ты так и не поняла?
Во тьме скрипнула кровать - богиня встала. Айшет мысленно представила ее в этот момент. Сердится! Не на то она почему-то сердится.
- Так ты что, не поняла? Совсем?
- Видимо, не поняла, - с опаской проговорила Айшет.
Вот сесть бы. Энхе нужна поддержка - сейчас, когда Пустынная сболтнула какую-то глупость. Сболтнула, ранила чувства Энхе. Что ж там не так, с Солем этим?
- Я ведь его приворожила, - сказала Энхе, и в ее голосе Айшет услышала обиду.
Тут до нее постепенно стало доходить.
- Само собой, моя работа - не какой-нибудь глупый приворот от наших ведьм, но суть-то одна! А знаешь, почему не работают привороты?
- Знаю, - усмехнулась Айшет. - Сначала заказчица хочет привязать шацхена, ну или шацхен какую-нибудь фрэйн… а потом все никак не могут забыть, что это не по-настоящему. Что пришлось как будто бы заставить, принуждать. А на самом деле нельзя приворожить измененного, который ну уж совсем не хочет этого. Если хоть зёрнышко любви, то приворот сработает… но им же зернышек мало, им все и сразу нужно. А потом измененный не может простить, что большой любви не было прямо сразу… ну а как зернышку расти, если его сомнениями травят?
- Ах, ну это я уже потом так придумала - чтобы работало, если есть это твое «зернышко» - раздраженно отозвалась Энхе. - Моя работа сложнее. Нет, не прощу. Это и правда нельзя забыть, и простить. Охотник был так глуп и дик, что даже не сознавал чуда, которое с ним случилось. Мое Небо он видел такой, знаешь… избой. Или чумом. Или где там его потные родственнички жили… может, землянкой, только огромной и богатой. Ты пойми - я ему Небо показала, провела на божественную сторону реальности, а ему нипочем. Пряники, говорит, у тебя вкусные и питье. Титьки у тебя мягкие, у наших баб такие не растут. А я ему: «Но разве те звезды, которые из моего Терема так близки к нам, тебе совсем не нравятся?»
- А он? - сочувственно подала голос Айшет.
- А он! А он сказал, что у них в степи, которая за лесом, такие же звезды висят, только узоры другие. Конечно, он меня не любил, откуда такое счастье? Он пожил и пошел. Отпусти, говорит, теперь дома у себя жениться хочу, хорошо с бабой вместе жить - спасибо, Мать, за науку, а то я и не знал. Вот и весь Соль, какой он был. Сказал: ты Мать всему живому - значит, старуха, только на вид молода.
- Так и сказал? - изумилась Айшет.
- Да. Именно так и сказал.
- Ну и правильно ты его скрутила, моя Богиня, - зло воскликнула Айшет. - Наглому дурню наука! Пусть теперь без тебя мучается!
- Правильно, конечно.
Темнота слилась с внезапной тишиной. Айшет резко испугалась, что Энхе захочет плакать. Слез богини Пустынная не выносила.
- Тебя любят Вещие, - твердо сказала Айшет, пока не началось. - Уж они - точно.
- Они меня любят, потому, что я сразу и богиня, и начальство. Между прочим, сначала - начальство. Могущественное такое. Все с ними сделать могу. Вот и любят. Если бы я в Небесном тереме жила, меня бы любили, как божество, а так - я вот она, близко. Начальство. К сожалению, в Небесный терем мне нельзя.
- Из-за нас, несчастных дураков… - прошептала Айшет.
- Ну, да, вот именно. Куда вы без меня. И выходит, ты - единственное существо, которое просто любит меня. Любит, как Энхе, и как боженьку. И потому я тебе все прощу. Не убью, не прогоню.
Айшет сжалась под покрывалом, почувствовав, как к щекам прилил огонь стыда.
- Молчи, я уже все знаю про твой поступок, - засмеялась во тьме богиня.
Снова присела на краешек постели. Шелковистая рука погладила горящий лоб, убирая мокрые от пота кудри. Айшет облегченно вздохнула. Знает, какое счастье! Держись, крольчиха!
Энхе тихо сказала:
- Ты оставила себе игрушку, а теперь боишься сознаться? Ведь я сказала: убери их отсюда. Понимаю-понимаю, зачем оставила. Хочешь быть немножко равной мне. Тоже хочешь приблизить к себе дикого измененного и вылепить нечто пристойное. Это не такое стыдное желание. Уподобляться Мне, Богине - даже полезно для твоего духовного развития. Забирай ее и воспитывай. Заодно поймешь, как мне с тобой нелегко, пустынная дикарка. Я ведь терплю от тебя, постоянно терплю. Ты несуразная, иногда нахальная, а как ты иногда путаешь самые простые вещи! А я люблю и терплю. Ты что, засыпаешь?
Айшет не засыпала, а изо всех сил боролась с вязким сном, все еще надеясь, что откроет правду про Ванессу прямо сейчас. Колыбельная ласково постанывала в ее голове, как утешающий скрип детской качалки, стала громче, громче, заливала мысли и звуки из реальности. Айшет боролась, как могла.
- Оставь себе эту фрэйн и ее сына, - голос Энхе уходил, становясь глуше и глуше. - Придумай, чем ее занять, не кормить же их даром. Эй, ты уже спишь? Устала, слабенькая, бедная. Ухожу, спи.
"Чем занять ее? - возмутилась Айшет сквозь навязчивую дрему. - Сжечь ее с песнями и высыпать в сортир, вот отличное занятие!" Но конечно, она опять ничего не сказала.
Колыбельная превратилась в бледно-зеленое сияние волны. Айшет захлебнулась в этой волне, и погасла окончательно.
Почувствовав желание скинуть денежную благодарность за интересную главу, делайте это без сомнений!
Тинькофф: 5536913847174998