опять о Лилит (к философии пола)...
Любить, любить и еще раз любить; любить самой, до самозабвения, до той степени отданности, в которой смысл Служения обнаруживает себя спонтанно и так полно, что оно и становится смыслом жизни (не меньше) - это то, без и вне чего Лилит не может бытовать. Лилит, если она любит, реализует свою любовь, то это считается ею вполне достаточным для того, чтобы переживать полноценность себя и жизнь.
Любить саму любовь, любить мужчину, любить идею - не для того, чтобы утвердить себя за их счет, а просто любить, потому что Любовь и есть для неё некая самоценность, прикосновение которой к другому ли, к идее ли оживляет их и придает им ценность в её безусловности подобно тому, как царь Мидас всё обращал в золото прикосновением руки... Кстати, творчество Лилит - это тоже форма существования любви (существования, а не стремления к ней), а не непременный способ предъявления себя миру. Любовь в ней не может прекратиться, да и Лилит есть та, которая лишь в любви не прекращается, не останавливается, не костенеет...
Самое естественное для неё любить такою любовью мужчину, да только вот не каждый мужчина выдержит это (а почему это так - об этом не здесь). Не об этом ли говорит Марина Ивановна в следующем отрывке "Повести о Сонечке" (текст процитирую сплошняком без авторской разбивки на абзацы): " Мужчины её не любили. Женщины - тоже. Дети любили. Старики. Слуги. Животные. Совсем юные девушки.Все, все ей было дано, чтобы быть без ума, без души, на коленях - любимой: и дар, и жар, и красота, и ум, и неизъяснимая прелесть, и безымянная слава - лучше имени («та, что - «Белые ночи»...») и все это в ее руках было - прах, потому что она хотела - сама любить. Сама любила. На Сонечку нужен был поэт. Большой поэт, то есть: такой же большой человек, как поэт. Такого она не встретила..."
На Лилит нужен Христос. И если в жизни такой женщины появляется Он - такой вот, принимающий её какая она есть, дающий ей если не полную свободу любить как она хочет (для этого мало одного желания мужчины подчас бывает, ибо мир - это не Эдем, в котором - один мужчина и одна женщина), а хотя бы позволяющий любить-служить в возможных и уместных формах и хотя бы время от времени подающий знаки важности и значимости её служения ему, то тогда её женская сущность излучает свет...
А если ей не удается встретить такого мужчину или реально быть с ним, то культурные образы нам дают представление о возможных вариантах её как позитивного существования, так и негативного, а также о крайностях отказа от своей сущности, которая при этом не исчезает, естественно, но дает о себе знать обходными путями.
Позитивные образы Лилит без мужчины: мать Тереза, Жанна Д'Арк, Зена (?*), героиня Елены Соловей из фильма "Вам и не снилось", Сонечка у Цветаевой, и может быть и она сама... Их объединяет: во-первых, наличие идеи (своего дела по жизни), которой они служат только из любви, ибо последняя такова, что держать её в себе нет возможности; во-вторых, служение этой идее происходит в постоянном - даже иногда запредельном - чувствовании другого, принципиальной открытости ему; и, в-третьих, радость и свет, которые они излучают.
Негативные образы выражения Лилит давно были подмечены мужской (адамовой) культурой: названы, унижены, осмеяны, ибо не поняты, ведь Лилит в этой культуре была вытеснена Евой так, что подчас и сами женщины, примеривая на себя маску Евы, пытались блокировать в себе Лилит. Вот некоторые из них:
Медея - её не-воплощенная любовь переродилась, практически, в манию, превратив её в ревнивую, готовую к детоубийству женщину, ибо для неё ценен только мужчина; её ревность не из соперничества с другими женщинами занять место в сердце мужчины (как это у Евы), а из - уже-переживания себя безусловным единственным центром для любимого мужчины и оттого: других быть не может.
Кити Левина (Толстой. Анна Каренина) - та, которая в своем служении пошла так далеко, что её самоотданность завершилась не раскрытием себя, а уходом от себя: адамово мыслящий Левин (как и сам Толстой вслед за или совместно с Шопенгауэром) превратил её в ревнивую невротичку. Невротичность - это всегда результат внутреннего конфликта; в данном случае, - между ипостасями, когда Ева и Лилит не в договоренности живут, а когда одна, которая была фоном, вытесняет другую - основную фигуру - на периферию.
"синий чулок" - Лилит, которая оказавшись в ситуации не-нахождения своего мужчины, невозможности реализовывать свою любовь, предпочла служить идее, делу, но при этом, не выдержав внутреннего напряжения любви, выключила свою чувствительность к миру, дабы не подпитывать первую. Эмоциональная сухость, чувственная черствость - это всё защита от своей природы.
"роковая женщина" (не надо путать со "стервой"!) - Лилит, ибо её основной смысл жизни - любовь к Мужчине, и только; причем, смысл как цель, а не реальность его бытования. Поэтому её влюбленностям не дано перейти в любовь: Служение как образ жизни - это то, до чего она ни с одним мужчиной не может дойти, влюбляясь в нового...Не может дойти в силу предельного эгоцентризма в его низкой форме (ибо есть и высокая: гении, мудрецы, тот же Христос - пример высокого эгоцентризма).
Вот так пока.
* Зену часто отождествляют с образом античных амазонок. Думаю, не все амазонки - Лилит, потому что если их воинственность есть результат борьбы с мужчиной как таковым, То Лилит здесь нет. Скорее, это - Ева, вернее, одно из крайних её проявлений.
А может, Зена - тоже Ева в лучшем её проявлении, так как между мужчиной и помощью/заботой людям она выбрала второе. Это - аналог материнской любви как служения (ибо любовь-служение - общее для Евы и Лилит), это как Бог-Отец возлюбил мир через жертву части себя (мужчина не отдается, а дает!), так и здесь архетип Великой матери в ситуации изживания своей вины из любви. Бог ведь тоже, переживая вину свою за греховность людей, из любви пришел взять их грехи на себя и указать путь к спасению, чтоб отныне каждый сам спасался (очень по-мужски, по-отцовски, я бы сказала), а Зена, как мать, решала проблемы за других, защищая и охраняя.