О спектакле "Скрытая перспектива"
Спектакль о долге военного журналиста. О грани между профессионализмом и человечностью - тем, что принято называть этичностью. О том, нужно или бессмысленно показывать черную правду.
Первый акт - это провокация гламурного зрителя. Мол, давайте-ка вылезьте из своего комфортного быта хотя бы на два часа спектакля и увидьте, что есть на свете обгорелые дети и оплакивающие их матери. Душевный фарш героев, двух военных корреспондентов, нам на блюдечко вываливают постепенно. Апофеозом становится конец первого акта. После душещипательной истории об отбившемся от матери слоненке, которого бесчувственные операторы могли спасти, а вместо этого только и делали, что снимали, - контрольный выстрел
: на проекторе - фотографии каких-то беженцев, оборванных и исхудавших, но живых, и уж совсем жалостливая мордочка негритенка, из огромных глаз которого катится слеза. Однако настоящего месива и кровищи на снимках нет. Все в рамках допустимого для несовершеннолетних и беременных. Не потому, что режиссер жалеет зрителей. А потому, что он над ними смеется. Это наживка, которую заглатывает наивный зритель. А в начале второго акта видит, что попался. Герои, празднуя свадьбу, обсуждают виденный накануне спектакль, где под хруст попкорна народ мог полюбоваться на военно-кровавые зрелища. Это китч, как говорит один из героев. Нате-ка получайте, поскорбели в антракте о судьбах африканских младенцев? Думали, погладим по головке и подольем сладкого сиропчику? Еще чего. Гляньте на себя со стороны.
А дальше - собственно рассуждения на тему. Профессионализм или чуткость. Главный редактор журнала, где работают герои, юлит и вот уже полгода не печатает статью, где слишком голая правда о войне. Потому что нет места между рекламой памперсов и еще там чего-то такого. И просто потому, что это чернуха. А такая чернуха, настоящая, вскормленному голливудскими ужастиками читателю не в кайф. Да и вообще зачем она? Ну пусть ты, весь такой сознательный, не смотрящий голливудскую дрянь, увидел эти фотографии и прочел эти свидетельства. И что дальше? Что ты, лично ты, с этим будешь делать? Это плод с древа познания - съел, выгнали из рая между офисом, кафе и телевизором - а кому от этого легче? И не права разве жена этого самого редактора, на первый взгляд - недалекая рыжая нимфетка, а потом - счастливая молодая мать, когда она говорит: в мире есть не только война и смерть! Есть и счастье! Она, пожалуй, одна из всех - целостная и искренне, полно живущая. Без всяких сомнений и терзающих мыслей.
А другие мечутся. Между нормальным человеческим, животным желанием жить - просто дышать, просто видеть играющих детей, просто смеяться, - и совестью-долгом-призванием - назовите как угодно. И сдаются. Впрочем, редактор уже давно оставил мечты «вылечить мир». Он откровенно признается: спасибо, ребята журналисты, благодаря вам я могу спокойно сидеть в своем кресле и не мотаться на край света под пули. Потом и герой-журналист повинно склоняет голову, говоря, что ему хочется комфорта. Он готовит куриные грудки, смотрит ужастики, зато больше не просыпается по ночам от кошмаров и не пьет успокоительные. Не отрекается только она - военный фотограф. Она бы и рада, и даже замуж вот вышла, и пыталась детей захотеть и сделать. Но только это все ложь. Слишком уж она идейная, слишком фанатично преданна своей работе. И стоит ей раз вернуться к делу - пофотографировать реальных страдающих людей - родивших в тюрьме женщин - пусть и тут же, в Нью-йорке, как все в ней взрывается. И труба зовет. И она берет камеру, которую когда-то измазала кровью своего ребенка арабская женщина, - и летит на войну. На свою войну с гламурной реальностью.
Собственно, все. Эпилог - статистика о погибших на войне журналистах.
Театр Современник
Автор - Дональд Маргулис
Играют: Чулпан Хаматова, Сергей Юшкевич, Александр Филиппенко, Дарья Белоусова