О Боге и обо мне
Сегодня утром я вернулась с Удана, куда ездила на пару дней взять бумаги о некриминальности моей натуры. Без бумаг не верят. А жаль. Давным-давно верили, и мне наивно кажется, что это было хорошее время.
По прибытии на вокзал как-то само собой добралось до остановки автобусов Шиен - Уданшань. "И вот я еду"... Зима - не лучшее время для Китая. Зимой вся грязность и неуютность этой страны видны особенно резко. А неухоженность китайских деревень, что лепятся к дорогам от промышленных городов-миллионников, вызывают какой-то особенный вид тоски. Тоски, смешанной с пылью и желанием поскорее отсюда убраться.
Доехали до Удана. Все свое и все чужое. Самое "свое", а может быть и единственное по-настоящему свое место на Удане для меня храмовый комплекс "Юсюгун". Я помню его с первого дня, когда бегала от ворот по ступеням к дальней стене и каждое утро касалась тогда еще алтарного камня, поскольку ничего более от оригинальной постройки не сохранилось. Как ежедневно "инспектировала" лесопилку на предмет ведущихся работ и намечающихся изменений в строительстве, а потом два года наблюдала как день за днем вырастают крыша и колонны, стены и скульптуры "моего храма". Я знаю их резьбу на ощупь. Я знаю, что они из сибирских кедров. Я помню день первой службы. И помню дырку в огораживающей весь комплекс стене, через которую завозили уже взрослые деревья для парка, по одному на каждом грузовике. И как мы с сестрой пролезали под главными воротами, когда очень хотели попасть внутрь? наружу? Помню двух огромных, старых, мудрющих черепах, что монахиня спасла от супа, но хранила в пятнадцатилитровом ведре вертикально, поскольку горизонтально они не помещались, а ничего больше у нее не было. Помню десятки раз по возвращению из прогулки в горы меня встречали крыши и стены Юсюгуна. А монахини кормили яблоками и бананами.
Я знаю, в этом храме живет Бог. Я с ним знакома, мы с ним разговариваем. В самой новой постройке храма, особенно с тех пор, как ее превратили в официальное религиозное сооружение, я не могу его услышать, но по дороге между алтарем и первыми воротами он говорит очень ясно и понятно. Так ясно, что у меня из головы выветриваются всякие сиюминутные глупости и остается только прикосновение к чему-то вечному.
Вот и в этот раз я пришла с ворохом мучающих меня тревог и сомнений. Но... Это удивительно, но там там, где Бог меня слышит, я это знаю точно, никогда не получается попросить что-то уж совсем повседневное, то что еще минуту назад значилось первым особо важным пунктом в списке необходимого. У меня никогда не получается по-настоящему попросить меньше, чем о служении. И еще откуда-то поднимается огромная благодарность. И даже когда лезу к нему запазуху спрятаться, все равно вдруг понимаю, что я уже там и просить не то, чтобы нечего, но.. Спасибо тебе, Господи.. и пусть у меня достанет сил справиться с тем, что мне положено, и стать тем, кем должно. Я иду эти четыре коротеньких лестницы, и на моих плечах, на самой моей макушке лежит теплая его ладонь. И я дома. И все хорошо. Даже если мне нынче тревожно.
На самом деле я не называют его Бог или Господи, Ом или Дао. Я никак его не называю и понимаю, почему у него нет имени. И почему он "Отче наш, сущий на небесах" тоже понимаю. Я не прошу его о прощении, потому что он - абсолют прощения; и о смирении не прошу, потому что с этой руке на макушке я просто принимаю свой путь.
Где-то по дороге между алтарем и первыми воротами.