к 100-летию Флиера
Click to view«Сияние звезд украшает Вселенную, оттого они и притягательны, что неодинаково светят и находятся не на одинаковом расстоянии от человеческого восприятия. Кто может воскликнуть сегодня, какая звезда яснее и необходимее... Яша Флиер - личность в искусстве. Перенесший травмы, видимые и невидимые, но болезненные и острые. Обладая силой, он определил и оправдал появление свое в жизни, в обществе.
...Орехово-Зуево в давнюю пору: редки там люди, для которых музыка была бы необходимостью. Так может показаться, потому что город известен стачками и фабриками. Но оттуда появились личности, чье искусство стало известно любящим музыку в разных частях света».
И. С. Козловский,
певец, народный артист СССР,
лауреат Государственных премии.
То, что 1912 год отмечен в Орехово-Зуеве двумя весьма значимыми событиями - торжественным открытием красавца Зимнего театра со зрительным залом на 1350 мест, где в течение трех вечеров труппа Московского Императорского Большого театра давала торжественно-героическую оперу М. И. Глинки «Жизнь за царя», и рождением здесь, в подмосковном фабричном городке, будущего выдающегося российского музыканта Якова Владимировича Флиера, вписавшего впечатляющие строки в летопись отечественного фортепианного искусства, в историю российской музыкальной культуры, - это, конечно, совпадение случайное. Но для истории нашего подмосковного города оба эти события, как говорят, в радость!
Биографы нашего именитого земляка Я. В. Флиера, нужно заметить, не всегда бывают точны, когда подходят к оценкам культурных возможностей Орехово-Зуева послеоктябрьской поры с традиционными периферийными мерками. Вот и для них, думается, нелишне напомнить, что ко времени, когда Яша Флиер начинал проявлять свои первые признаки музыкальной одаренности, город Орехово-Зуево, где ему довелось появиться на свет, ни в коей мере не мог быть отнесен к действительно существовавшему в России той поры провинциальному захолустью.
Достаточно хотя бы повторить уже приведенные нами в предыдущих очерках весьма, думается, убедительные факты. С ноября 1917 года по июль 1919 года на сцене Орехово-Зуевского Рабочего (в прошлом Зимнего) театра в гастрольных спектаклях выступили:
коллектив Большого театра - 24 раза, Малого театра - 23 раза, Художественного - б, Коршевского - 12, Незлобинского - 2, да еще труппой Большого театра было дано три полномасштабных концерта.
Попробуйте навскидку припомнить даже центральный губернский город той поры с подобным театральным и музыкальным роскошеством. Вряд ли получится.
Или другие, весьма весомые факты, которыми ореховозуевцы определенно могут гордиться. Первый в России оперный хор из рабочих, а затем и оперный коллектив были созданы в дореволюционную пору именно в Орехово-Зуеве - выпускником музыкально-драматического училища при Московском филармоническом обществе по классу пения А. Н. Гайгеровым. В 1918 году здесь же, в Орехово-Зуеве, начал функционировать симфонический оркестр, которым руководил уроженец нашего города, выпускник того же училища, только по классу фортепиано, С. Н. Корсаков.
А в 1919 году в созданные при местном Доме искусств музыкальные классы для обучения детей игре на фортепиано, следуя настойчивым рекомендациям Сергея Корсакова, привел своего музыкально одаренного семилетнего сынишку ореховозуевец Владимир Флиер.
Забегая вперед, скажем: во взрослеющем, а затем и во взрослом, уже маститом Флиере мы находим характерные черточки и черты, присущие лучшим сыновьям нашей малой родины. Пронесенная Яковом Владимировичем через всю жизнь любовь к футболу, например, начиналась не где-нибудь, а в городе его детства. Именно в Орехово-Зуеве, будучи подростком, он впервые ощутит ответственность и гордость за свою «капитанскую повязку» - верный знак общественного признания в ее обладателе качеств бесспорного лидера команды. Или такой красноречивый факт. С выдающимся пианистом, уже получившим мировое признание, случилась беда: палец правой руки перестал подчиняться своему владельцу, и было отчего впасть в отчаяние. Свыше десяти лет мужественный профессор Московской консерватории боролся с тяжелым недугом. И победил его! Сработали «гены рабочего города»!
Здесь уместно будет вспомнить, что писатель Н. 3. Бирюков, знаменитый роман которого «Чайка» был удостоен Государственной премии, с 18-летнего возраста оказался обреченным на неподвижность. И каждодневно побеждал свой недуг. То, что они оба родились в Орехово-Зуеве в 1912 году, конечно, случайность. Как и то, что оба были награждены орденами Трудового Красного Знамени и «Знак Почета». А вот тот факт, что для многих наших земляков гены родного города - не просто слова, подтверждается подвигами сынов и дочерей Орехово-Зуева: трудовыми, ратными, творческими, в том числе - и этих знаменитостей.
Сказать, что в семье Флиеров отсутствовали музыканты, было бы не совсем точно. Мать Ярика (как называли Яшу домашние) любила музицировать и, несмотря на уйму хлопот (в семье росло семеро детей: четыре девочки и три мальчика), в редкие свободные минуты садилась за видавшие виды пианино и исполняла незатейливые мелодии. В пору, когда о радиоприемниках, аудио- и видеотехнике еще рано было мечтать, можно представить себе, какими островками радости для домашних становились своеобразные «музыкальные паузы».
Осень 1917 года, кроме бурных общественных событий, была щедрой на гастрольные выступления ведущих театров Москвы в Зимнем (ставшем Рабочим) театре Орехово-Зуева. На всех ли спектаклях удалось побывать семье Флиеров, сейчас, пожалуй, установить сложно. Однако в дошедшем до наших дней интервью, датированном декабрем 1944 года, Яков Владимирович вспоминает, что он в Орехово-Зуеве в возрасте пяти-шести лет слышал оперных исполнителей. Наиболее глубокое впечатление на него произвела опера «Кармен».
Мамины «уроки» у пианино предусматривали не только прослушивание знакомых ей мелодий, но и овладение нотной грамотой.
Якову было шесть-семь лет, когда в Орехово-Зуево впервые приехала его двоюродная сестра - студентка Московской консерватории. Отдохнув с дороги и поделившись главными столичными новостями, она после недолгого раннего ужина пригласила всю большую семью Флиеров послушать до-мажорную сонату Гайдна. Понятно шокирующее впечатление, произведенное на нее, да и на все семейство сценой, когда сменивший у пианино свою сестру худощавый черноволосый Ярик почти без помарок воспроизвел на пианино всю первую часть сонаты. Обретя дар речи, сестра сразу же стала настаивать, чтобы братца немедленно отдали в хорошие «музыкальные руки».
Через год-полтора Яша стал играть сонаты Моцарта, миниатюры Грига, произведения Чайковского, других композиторов.
Много лет спустя, 17 января 1971 года, Я. В. Флиер приезжал в Орехово-Зуево. Во Дворце культуры Ореховского хлопчатобумажного комбината наш земляк-пианист, получивший мировое признание, давал концерт. Мне, в ту пору заведовавшему отделом культуры горисполкома, это выступление запомнилось до мельчайших деталей. Дело в том, что для Якова Владимировича предстоящий концерт был своеобразным творческим отчетом. Судите сами: уехал он из Орехово-Зуева в 1923 году 11-летним мальчиком, делающим самые первые шаги в волшебный мир музыки, и теперь, накануне своего 60-летия, приехал на свою малую родину в ореоле славы.
А волновались мы еще, кроме всего, потому, что исполнителю экстра-класса аккомпанировал народный симфонический оркестр ДК текстильщиков. Потом, когда корреспондент областной газета Афанасий Коновалов спросил у Якова Флиера, как он оценивает игру нашего оркестра, последний вежливо ответил: «Не задавайте мне такой вопрос. Я играл с лучшими оркестрами мира, с дирижерами, которых знают все любители музыки. Просто я рад, что в городе есть симфонический оркестр. Уверен, что со временем он вырастет в настоящую музыкальную величину».
В тот памятный вечер в Орехово-Зуеве звучала музыка Рахманинова и Листа, Шопена и Скрябина.
Прощаясь с народным артистом СССР Я. Флиером, корреспондент поинтересовался: «За сорок лет жизни в искусстве вы дали много концертов. Какой из них самый памятный?» - «Самые памятные и дорогие - десять концертов, которые я сыграл в осажденном Ленинграде зимой 1942 года, - ответил Яков Владимирович. - В зале холодище. Лишь у рояля было несколько обогревателей: трудно было ленинградцам, а в зале - ни одного свободного места...».
Делясь своими воспоминаниями о С. Н. Корсакове, Я. В. Флиер сказал: «Он был своеобразным учителем - не мучил меня, семилетнего мальчугана, надоедливыми гаммами, сложными по технике упражнениями, каким-то специальным тренингом пальцев. Показывал и задавал в качестве домашнего задания возрастающие по трудности пьесы разных композиторов, постепенно усложняя репертуар».
Кстати сказать, Сергей Никанорович никогда не забывал о самом одаренном из своих юных питомцев - Яше Флиере, которому были необходимы постоянное педагогическое внимание и разумная опека. Подвижному, как ртуть, малышу, нужен был, как говорят, глаз да глаз. Заботясь о творческой судьбе своего ученика, С. Н. Корсаков все делал для того, чтобы его питомец-вундеркинд через год-полтора выдержал серьезный экзамен при поступлении на подготовительное отделение Московской консерватории. Из всех возможных кандидатур выбор пал на учительницу музыки Радзевич, которая пусть «звезд с неба» и не хватала, но была достаточно грамотной и всегда умела находить свой ключик к тому или иному ученику.
Нелишне будет заметить, что авторы многих интервью со знаменитым Яковом Флиером первых «провинциальных» учителей музыки великого маэстро особо не отмечали. Но результат-то был налицо! Из ста экзаменовавшихся, многие из которых имели именитых родственников, в том числе в музыкальном мире, а также обладавших иными «проходными рычагами», экзаменационную полосу препятствий миновали всего 10 ребят, в том числе сын Владимира Флиера, имевшего в Орехово-Зуеве небольшую часовую мастерскую и семерых детей мал мала меньше.
На экзамене, ничуть не спасовав перед консерваторскими знаменитостями, Яша Флиер, которому еще не исполнилось 11 лет, уверенно сыграл несколько этюдов Черни, сонату Моцарта и «Певца у фонтана» Шпиндлера. Вопросов у экзаменаторов не было.
О том, что Яков Владимирович Флиер добром помнил своего первого учителя, красноречивее слов свидетельсвует такой факт: на каждый свой концерт в Москве он обязательно посылал билеты в Орехово-Зуево Сергею Никаноровичу Корсакову.
«Во второй половине 30-х годов Флиер - в зените своей артистической славы. Известность, которая не слишком торопилась, придя, стала повсеместной и громкой. После сенсационных побед на конкурсных сценах Ленинграда, Вены, Брюсселя имя молодого пианиста сделалось знакомым любителям музыки не только Москвы и Ленинграда, но и самых отдаленных уголков нашей Родины; с уважением произносится оно и за рубежом»
Г. М. ЦЫПИН,
музыковед, пианист,
доктор педагогических наук,
профессор МГПИ им. Ленина.
В биографии нашего именитого земляка есть много по-настоящему волнующих, интригующих, потрясающих историй. Так что у авторов статей и монографий был богатый выбор. Однако мимо одного из фактов не прошел ни один биограф или журналист. Напомним о нем нашим читателям - землякам великого пианиста и мы (тему эту в своих воспоминаниях, кстати, не раз поднимал сам Яков Владимирович Флиер). Когда время обучения в консерватории стало приближаться к финишу, программу своего предстоящего дипломного выступления Яков, как это было принято, стал обсуждать предварительно с профессором К. Н. Игумновым, известным советским музыкантом, в классе которого он учился со второго курса.
Не успел Флиер сформулировать до конца просьбу разрешить ему для дипломной работы взять давно ставший для него «своим» Третий фортепианный концерт Рахманинова, как обычно уравновешенный профессор в сердцах пророкотал: «Да ты просто зазнался! Знаешь ли ты, что эта вещь под силу лишь огромному мастеру?!». Яков пытался настаивать, но профессор был неумолим: «Делай, как знаешь, учи, что хочешь, но тогда, пожалуйста, кончай консерваторию от себя!».
И на этот раз, как всегда, когда становилось невмоготу, наш студент выпускного курса консерватории «рванул» в родные пенаты, в Орехово-Зуево - город своего детства, где его смолоду учили: когда веруешь - не отступай! Такого необыкновенного рвения, с каким Яков в те трудные месяцы осваивал каждую строку, каждую ноту приглянувшегося ему рахманиновского концерта, он впоследствии припомнить не мог.
И вот наступила финишная осень - пора подведения итогов подготовки к выпускному экзамену. На календаре завершался по-своему сложный 1933 год. Флиер нашел нужные слова, чтобы уговорить профессора прослушать-таки подготовленный им рахманиновский концерт.
- Но только первую часть, - с металлом в голосе предупредил несговорчивого студента Константин Николаевич. Асам сел за второй рояль, готовясь аккомпанировать ему.
Яков Владимирович потом вспоминал, что профессор дослушал его до конца, ни разу не прервав. И только завершив первую часть концерта, Флиер спросил, может ли играть дальше. Когда отзвучали блестящие аккордовые каскады финала, Игумнов резко поднялся со стула и, не сказав ни слова, вышел из класса. Он долго не возвращался. Мучительно долго для Флиера и, как оказалось, для себя тоже. А вскоре всю консерваторию облетела ошеломляющая информация: старого профессора видели не скрывающим слезы от растрогавшей его игры талантливого ученика. Согласитесь, такое бывает редко.
Выпускной экзамен состоялся в январе 1934 года. Кульминацией дипломной программы и стал Третий концерт Рахманинова. Очевидцы события вспоминали, что, когда юноша, окончив играть, снял руки с клавиатуры, несколько мгновений среди публики царило полное оцепенение. Затем напряженную тишину взорвал такой шквал аплодисментов, которого здесь давно не бывало.
Этот концерт стал одной из значительных вех артистической биографии Флиера. Оценив выступление высшим баллом, экзаменационная комиссия приняла решение о внеконкурсном зачислении отличившегося выпускника в Школу высшего мастерства, как тогда именовали в консерватории аспирантуру. Имя Якова Флиера было золотыми буквами выгравировано на мраморной памятной доске этого престижнейшего в нашей стране музыкального учебного заведения.
И сразу же, без каких-либо пауз, начинается впечатляющая полоса концертного исполнительства молодого мастера, которая собирает широкую аудиторию искренних поклонников Якова Флиера - в ту пору пианиста ярко выраженного романтического склада.
По целому ряду свидетельств довоенной музыкальной критики интерпретации Флиером сочинений Рахманинова, Шопена, Листа оказывали на публику «непосредственное, громадное по силе художественное впечатление». «Крупная и мелкая техника Флиера равно замечательны... Молодой пианист достигает той ступени виртуозности, когда техническое совершенство само по себе становится источником художественной свободы», - писал А. Крамской в статье «Искусство, которое восхищает», опубликованной в 1939 году. Однако в этой же статье можно было прочитать и такое: «Пока что в исполнении Флиера мы чаще чувствуем огромный масштаб его пианистического дарования, нежели масштаб глубокой, полной философского обобщения мысли».
И все-таки, характеризируя исполнительскую индивидуальность Я. Флиера в 30-х годах, его биографы отмечали, что он умел в своих интерпретациях всецело сосредоточиться на центральном образе (либо образах) сочинения, не отвлекаясь при этом на второстепенные побочные элементы. Как правило, его трактовки фортепианных пьес были подобны неким звуковым картинам, которые словно бы рассматривались слушателями с отдаленной дистанции, что давало возможность сразу же распознать «передний план», безошибочно уяснить главное. Монументальные фортепианные произведения образовали фундамент довоенного репертуара Флиера. Среди них - получившие широкое признание ля мажорный концерт и обе сонаты Листа, Третий концерт и «Рапсодия на тему Паганини» Рахманинова, «Аппассионата» Бетховена. Успехи молодого выпускника Московской консерватории ценны были тем, что завоевывались они не-у одиночек-рафинированных экспертов, а у самой массовой аудитории, заполнявшей концертные залы Москвы, Ленинграда, многих других культурных центров страны. «Это пианист, - писал о Якове Флиере в «Комсомольской правде» профессор Московской консерватории Г. Г. Нейгауз, - говорящий с массами властным, горячим, убедительным музыкальным языком, доходчивым даже до малоискушенного в музыке человека».
Для того, чтобы во всей полноте понять истоки феномена Флиера в годы, предшествовавшие Великой Отечественной войне, необходимо обратить внимание на то, что исследователи его творчества подчеркивали присущую ему «рубинштейновскую традицию»: романтическую взволнованность, буйство ярких красок, стихийный волевой напор.
Незадолго до начала войны у Флиера возникает задумка организовать цикл тематических концертов, каждый из которых посвящался бы творчеству одного или двух композиторов. Первый концерт из намеченного цикла состоялся в Большом зале Московской консерватории в конце 1940 года. Он стал данью памяти И. С. Баха и Р. Вагнера. Второй концерт Флиер посвящает своему любимому композитору Ф. Листу. Необычно был построен третий концерт этого цикла. Три его отделения посвящались С. В. Рахманинову. В первом Яков Флиер и виолончелист Даниил Шафран исполнили соль-минорную виолончельную сонату. Во втором отделении Я. Флиер выступил аккомпаниатором В. А. Давыдовой, в то время артистки Большого театра, спевшей десять романсов композитора. А в третьем, сольном разделе, Яков Владимирович сыграл несколько рахманиновских прелюдий и этюдов-картин. Вечер этот имел огромный успех. Четвертый концерт задуманного Я. Флиером цикла состоялся уже военной осенью 1941 года. В Большом зале Московской консерватории, где один из популярнейших в стране пианистов Яков Флиер играл бессмертные творения Ф. Шопена, слушателей собралось как никогда много. В просторном зале превалировал один цвет - хаки. Здесь находились бойцы резервных частей, народные ополченцы, москвичи, не захотевшие расставаться с городом, которому, в том числе и благодаря их мужеству, еще предстояло стать городом-героем. Концерт начался в 12 часов дня - вечерами уже действовали •строгие законы светомаскировки. Он стал последним из задуманного флнеровского цикла.
Война диктовала и основные направления гастрольных маршрутов. В составе сборных творческих бригад Яков Флиер выступает в концертах, которые организуются в воинских частях и армейских госпиталях. Сценой чаще всего служили кузова грузовиков. На пианино он исполнял популярные музыкальные пьесы, аккомпанировал певцам. Играл всегда охотно, увлеченно, зачастую - до того момента, когда раздавался сигнал тревоги. Начавшаяся первой военной осенью суровая походная жизнь артиста продолжалась фактически до победного салюта.
Особенно памятными для него стали те концерты, что состоялись лютой зимой 1942 года в осажденном Ленинграде. В ту фронтовую бригаду вместе с Я. Флиером входили чтец В. Яхонтов, певица Э. Пакуль и концертмейстер М. Сахаров. Артисты выезжали в подразделения и части, защищавшие Ленинград, выступали на кораблях Балтийского флота. На улицах блокированного Ленинграда столбик термометра показывал минус 40 градусов. В неотапливаемом зале Ленинградской филармонии температура была минусовой. Экипировка слушателей соответствовала переживаемому моменту: валенки, ватники, шапки-ушанки, рукавицы. На сцене было дополнительно установлено несколько обогревателей, направленных на клавиатуру. Под глухой аккомпанемент разрывов падавших где-то неподалеку снарядов Флиер исполнял «Аппассионату» Бетховена, сонату Шопена, произведения Рахманинова, Скрябина, Шостаковича. Столь благодарный прием слушателей растрогал Якова Владимировича чуть ли не до слез. Особенно горячо («Просто бурей аплодисментов», - рассказывал он позднее) были встречены ленинградцами фортепианные пьесы их земляка Дмитрия Шостаковича.
Вот этот концерт в Ленинградской филармонии, выступления на прославленном линкоре «Октябрьская революция», а также на других ответственнейших концертных площадках города-бойца в суровую зиму 1942 года сообща и составили те десять наиболее памятных концертов, которые имел в виду Я. В. Флиер, отвечая на вопрос корреспондента газеты в Орехово-Зуеве 17 января 1971 года.
Кончилась война. Вскоре начались гастроли советских артистов за рубежом. В числе первых в октябре 1946 года Флиер выступает с концертами в столице Австрии. Пресса Вены высоко оценила игру Мастера. Газета «Винер курир» писала: «Десять лет назад Флиер был многообещающим лауреатом на международном конкурсе в Вене. Он оправдал лучшие ожидания и стал законченным художником».
После Вены был Будапешт. И там ему оказали самый теплый прием. Все складывалось таким образом, что будущее могло представляться уже состоявшемуся музыканту лишь в мажорных тонах. Однако судьба готовила Якову Флиеру новый экзамен, куда серьезнее всех предыдущих. Уже с конца 1945 года он стал ощущать, что происходит что-то неладное с одним из пальцев его правой руки. Поначалу старался как-то приспособиться, но заболевание прогрессировало.
Сольные открытые концерты остаются в прошлом. Одно из первых в стране «фортепиано» вынуждено было уйти в тень. Я. В. Флиер сосредоточился на преподавательской деятельности, благо профессорское звание пришло к нему в 1944 году, в тридцатидвухлетнем возрасте. В числе его воспитанников - десятки лауреатов всесоюзных и международных конкурсов! Среди них - Л. Власенко, Н. Коган, М. Плетнев, В. Постникова, Е. Скуратовская и многие-многие другие. По классу Я. В. Флиера окончил Московскую консерваторию как пианист выдающийся российский композитор Родион Щедрин.
Настойчивый поиск путей к исцелению продолжался непростых девять лет! «Я обращался к медицинским светилам США, Франции, Англии, Японии, - рассказывал впоследствии Флиер. - А спас мою руку профессор из Ленинграда, который блестяще провел операцию. Осенью 1959 года я вновь вышел на концертную эстраду».
Повторно дебютировать в качестве артиста Флиер решил в одном из крупнейших городов Украины - Харькове, где еще в 1935 году после победы во Втором всесоюзном конкурсе музыкантов-исполнителей он дал первое выступление перед широкой зрительской аудиторией. Харьковчане приняли музыканта с исключительным радушием. Тот памятный вечер состоялся 21 октября 1959 года - в день, когда Якову Владимировичу исполнилось 47 лет. Эта дата стала этапной, она обозначила второе рождение Флиера как выдающегося концертирующего пианиста.
Отныне Я. В. Флиер вновь и по праву занял видное место в концертной жизни страны. С мая 1960 года возобновляются его гастрольные зарубежные поездки. С большим успехом он выступает в Бельгии, Чехословакии, ГДР. «Всякий, кто побывал на этом вечере, - рецензировала одно из выступлений выдающегося пианиста немецкая печать, - не скоро сможет забыть Якова Флиера. Его музыкальная индивидуальность неподражаема. Флиер не только музыкант и интерпретатор написанных произведений - он сам является воплощением музыки. Его прямо-таки революционирующее восприятие искусства выражается в первую очередь в том, что он хочет не только захватить, но и пытается встряхнуть людей своим исполнением...».
«Флиер - выдающийся пианист, удивительный педагог, приносивший себя в жертву истинному искусству, следил за успехами учеников и с величайшим участием воспринимал любые их удачи,..
Флиер - выдающийся артист, необычайно властвовал над публикой, вызывая ликование и поююнение...
Все, что вторгалось извне, - споры, предвещающие бурю, любовь к живописи, стихам, книгам, тайная страсть к спорту, ласковый, щедрый юмор, - все дышало душевной свежестью, все было отмечено печатью неповторимого обаяния моего любимого друга Яши Флиера».
Эмиль ГИЛЕЛЬС, пианист, профессор Московской консерватории.
* * *
с сайта Орехово-Зуево
Рахманинов. Концерт № 1 для фортепиано с оркестром. ч. 1
солист - Яков Флиер
Большой симфонический оркестр Всесоюзного радио и телевидения
Дирижёр - Максим Шостакович
продолжение следует