День рождения Вероники
... Встречаться открыто они не могли - Яшин был женат, растил четверых детей. Жену любил до последних дней своих. И тем не менее в поздние годы остро чувствовал одиночество. Он был натурой страстной, любовь для него - естественное состояние, необходимое условие жизни и творчества:
Боюсь любви, а не любить - не жить.
Люблю?, не знаю может быть и нет,
Любовь имеет множество примет,
А я одно сказать тебе могу
Повсюду ты, во сне, в огне, в снегу,
В молчанье, в шуме, в радости, в тоске,
В любой надежде, в любой строке и в любой звезде,
Во всём! Всегда! Везде!
Ты памятью затвержен наизусть
И ничего нельзя забыть уже.
Ты понимаешь? Я тебя боюсь,
Напрасно я бежать, спастись хочу,
Ведь ты же сон, тепло, дыханье, свет...
Хочу прижаться к твоему плечу.
Люблю? не знаю, нет других примет!
Ее стихи - вечная исповедь любящей женщины.
Страдающей, радующейся и лишь иногда - счастливой. Последняя книга Тушновой называлась «Сто часов счастья» и посвящена Александру Яшину, но близкий ей человек Надежда Ивановна Катаева-Лыткина (организатор и научный руководитель «Дома-музея Марины Цветаевой») говорила: «Не знаю, была ли она счастлива в своей жизни хотя бы час».
Вероника Тушнова родилась в Казани и там в возрасте 9-10 лет написала свои первые стихи. По настоянию отца она поступила учиться на медицинское отделение Казанского университета, завершила медицинское образование в Ленинграде и даже поступила в аспирантуру московского института. Но страсть к написанию стихов с годами не ослабела, и в 1941 г. Вероника Тушнова стала студенткой Литературного института. Учиться в нем не удалось - началась Великая Отечественная война, и она стала работать в госпиталях, имея на руках маленькую дочь и больную мать.
«Вероника была потрясающе красива! - вспоминала Надежда Ивановна. - Все мгновенно влюблялись в нее. В госпитале слыла главной утешительницей. Могла вдохнуть жизнь даже в безнадежных больных. Вероника просто жила человеческой судьбой...
Каждую минуту она что-то сочиняла. Часто ее находили пишущей в какой- нибудь маленькой комнатушке. Привозили раненых, нужно было идти. Но, едва выпадало свободное время, она снова погружалась в свой поэтический мир. Тем не менее позже, спустя годы, она долго не решалась выбрать дорогу в литературу как единственную...»
В библиотеках ее сборники всегда были на руках. Девочки переписывали ее стихи в свои тетрадки. И каждая из читательниц разных возрастов могла почувствовать только свои счастливые и горькие минуты и только свое, но такое общее, понятное для всех, тревожное ощущение неумолимого бега времени и с упрямой немного странной, обманчивой и наивной верой в счастье, как в щемящем «Не отрекаются любя...».....
Click to viewЯшин был потрясен смертью Вероники. Напечатал в «Литературной газете» некролог - не побоялся. Посвятил ей стихи, в которых есть и такие строчки: «Вот теперь-то время любить». Теперь - когда никто не осудит, не будет сплетен, дружеских и посторонних советов. Не будет отчаяния близких. Ничего уже не будет.
... А в доме будет грусть и тишь,
Хрип счетчика и шорох книжки.
Когда ты в двери постучишь,
Взбежав наверх без передышки.
За это можно все отдать,
И до того я в это верю,
Что трудно мне тебя не ждать,
Весь день не отходя от двери.
Болела Вероника долго и тяжело. Умерла рано, в пятьдесят лет.
Чтоб не мучиться поздней жалостью,
От которой спасенья нет,
Напиши мне письмо, пожалуйста,
Вперед на тысячу лет.
Не на будущее, так за прошлое,
За упокой души,
Напиши обо мне хорошее.
Я уже умерла. Напиши.