Сильные мира того-сего
Мой друг - Костя лет десять назад, перебравшись в Москву из Е-бурга, занимаясь собственным бизнесом, говорил мне, что ему очень помогли годы работы в журналистике. Клиенты в Москве бывают всякие, то в доме на Рублёвке за высоким забором и многоуровневой охраной человек из сводок финансовых новостей, то просто ветеран спецслужб, главное требование которого: «Всё должно быть по-военному точно!». В общении с этими персонажами Косте очень помогало то, что «кого он только не снимал». Все они, как показала практика, такие же люди.
Я тоже давно перешёл этот рубеж. Наверное, если бы я сейчас встретил пушкина или сталина, мог бы спокойно с ними разговаривать, без всякой поправки на гений. Вот абсолютно. И я это осознал за пару лет ещё до костиной фразы о пользе журналистики. Совершенно случайно, эвакуируясь из Питера шесть лет назад, разбирая старые бумаги, я нашёл что-то вроде дневника, где давным-давно записывал какие-то мысли и афоризмы. Ну, что-то вроде: «Между временем и пространством лежит пропасть, и я боюсь в неё сорваться». Этим записям было, к тому моменту лет семь, не меньше.
Там была ещё одна записка на оторванном клочке блокнотной бумаги: "Если вы робеете перед великими мира сего, просто представьте какающего Пушкина".
Я тоже давно перешёл этот рубеж. Наверное, если бы я сейчас встретил пушкина или сталина, мог бы спокойно с ними разговаривать, без всякой поправки на гений. Вот абсолютно. И я это осознал за пару лет ещё до костиной фразы о пользе журналистики. Совершенно случайно, эвакуируясь из Питера шесть лет назад, разбирая старые бумаги, я нашёл что-то вроде дневника, где давным-давно записывал какие-то мысли и афоризмы. Ну, что-то вроде: «Между временем и пространством лежит пропасть, и я боюсь в неё сорваться». Этим записям было, к тому моменту лет семь, не меньше.
Там была ещё одна записка на оторванном клочке блокнотной бумаги: "Если вы робеете перед великими мира сего, просто представьте какающего Пушкина".