В жизни всякое бывает
В этом ЖЖ много постов, где я вспоминаю этого иностранного писателя. Не могу сказать, что он любимый, ведь любимый мой иностранный писатель Людвиг Витгенштейн. Нет, лично знаком с Кастанедой я не был, но увлекался его книжками в период с 17-ти по 22-х лет. Конечно на мою психику и характер эта литература оказала БОЛЬШОЕ влияние, хоть потом и сгладилась катком нового опыта, людей и книжек. Но даже тысячи две с половиной часов редкого эстетского кино за 15 лет только его просмотра не повлияли на меня так, как отроческое чтение восьми томов Кастанеды в течении пяти лет.
На самом деле, его книги были для меня чем-то вроде теоретического университетского курса, а дальнейшая жизнь, практическими занятиями и постоянной работой. Во множестве самых интересных жизненых ситуаций я вижу те самые схемы, которые в литературной форме накидал Карлос. Я уже побывал в сотне сцен описанных в первых пяти томах. И часто, происходящее меня не удивляло и не пугало до смерти только по тому, что я был теоретически готов. Я думаю, что примерно это и называется в тех книжках путём воина. Думаю, и в практическом плане мне эти теории помогали.
В моей жизни не было, например, ничего такого, что случилось с Дядей моего близкого друга. Я тогда жил на Петроградке. В гости ко мне раз в полгода заезжал мой друг детства - типичный уральский бизнесмен. Умный, по-уральски прямой, крупного тела, вообще не похожий на всё петербуржское. В Питер обычно толпами вписываются разные самодеятельные гитаристы и художнечки со всей Руси матери. Это считается нормальным, но мой друг выделялся в этой серой толпе экзальтированных приезжих своей человеческой правдой. А ещё в Питере у него жил дядя. Водитель какого-то крупного начальника. Вот ровно той фразой, которой я его только что описал, я описал вам весь его портрет. У него были усы.
В какой-то приезд друга они приехали ко мне вместе, в очередной раз. Но дядя сильно изменился. В нём стало килограммов на 20 меньше веса, от былой самоуверенности не осталось и следа (как написали бы в художественной литературе), усы топорщились не так плотно. Мы с другом традиционно пили водку, закусывая скорее всего, салом из морозильника, а дядя отказался. Я спросил почему? И он мне рассказал свою историю за последние полгода, что мы не виделись. Она не то, что занимательна, она и для всех кто слушал, и для того, кто рассказывает, была полной неожиданностью.
Полгода до нашей последней встречи он как обычно пришёл домой. Его встретила жена, дочь подросток была у бабушки. Жена молча впустила его в дверь, заперла её на ключ изнутри, быстро прошла на кухню и выбросила ключ в форточку, вернулась в прихожую и закричала: "Помогите! Убивают! Милиция! Кто-нибудь! Спасите, убивают!". Он просто стоял, даже шнурки ещё не развязал. В это время, сразу же дверь начали ломать снаружи, откуда доносились крики: "Откройте, милиция! Откройте или мы применим оружие!". Как я знаю, опытным ментам выбить обычную дверь несложно и не долго. Когда он понял, что сейчас дверь вылетит, он разбежался и выпрыгнул в окно. Этаж всего второй, хотя и в высоком старом питерском доме, но его нога попала на пенёк только что срубленного тополя. Она хрустнула и он потерял сознание. Последнее, что увидел, как его ногами в лицо пинают два милиционера.
Он открыл глаза в морге, среди каталок с трупами.
Я не раз бывал в морге по работе и уверяю вас, там вообще не так, как в любом кино, даже если режиссёр Балабанов. Вот например, можете себе представить такую сцену? В 95-ом я работал корреспондентом Четвёртого канала Екатеринбурга. В городе жёстко конкурировали две бригады новостей. Конкурировали за новости, которые были во вполне определённой повестке дня. Лихие девяностые (один мой хороший знакомый утверждает, что этот неологизм в обращение ввёл он).
Я снимал серию спецрепортажей о проблеме невостребованных трупов. У меня был стенд-ап из морга, на фоне каталок и среди них. Санитар спутсил нас на огромной ржавом лифте в подвал, а сам уехал наверх. Мы со Стасом оператором записывали дубли стенд-апа. Знаете, как корреспондент обычно пишет первые и последние слова сюжета с микрофоном в кадре? Только что придумал эту фразу, на ходу записал её на бумажке, но читать надо, как будто рассказываешь: "Сегодня морги Екатеринбурга переполнены, что вы можете увидеть сами за моей спиной (указательный жест рукой). Угроза отключить хранилища трупов от электричества конечно подействовала на горрздравотдел, но платить медикам всё равно нечем". Дубля с шестого мы записали что-то подобное.
В общем он приходит в себя в морге на каталке, двигаться почти не может, все кости переломаны. Он начинает барахтаться, падает на бетонный пол и ползёт в коридор. Там стоят какие-то два посетителя. Он тянет к ним руку и выдавливает из себя: ТЕЛЕФОН... Они офигевшие дают ему трубку, он набирает номер мамы, говорит ей что-то и заходит доктор в халате. Он тоже офигев смотрит на дядю и говорит: "Эй... Ты это чего!? Ты как сюда вылез!? Ты это...". Но два свидетеля и разговор с кем-то неизвестным по телефону убедил конкретную медицину, что дядя ещё не умер. Хотя абсолютно точно бы, еслиб не два свидетеля, а точнее даже не звонок, то его путешествие в страну мёртвых благополучно бы и завершилось в конечной точке маршрута.
Через пару месяцев, он окончательно пришёл в себя, а ещё через пару месяцев его выписали. Ничего следственного не происходило. Это же была его жена, заявления он не подавал, а почему-то никто особо и не интересовался. Ни в милиции, ни вокруг. Кому интересна личная жизнь водителя?
Последний месяц перед выпиской он сдружился с профессором из соседней палаты, то был немного экстрасенс, как это часто бывает с интеллигентными людьми пожилого возраста. Он дал дяде несколько духовных книг и почитать свои статьи. После этого дядя хоть как-то пришел в себя, узнал слово "путь", и болтался в около эзотерических кругах своего социального круга. Он меня спросил, нет ли у меня какой-нибудь подходящей духовной литературы с практическими советами. В этот момент, а точнее, у меня давно назрела необходимость избавиться от этих шести книг с восемью томами. Они занимали довольно много места во второй восьмиметровой комнате микроскопической квартиры на Большом проспекте. Я отдал ему всего этого Кастанеду, объяснил, как им пользоваться. Он полистав разные тома, прочтя пару страниц, просто засветился как матовая лампочка и уехал читать. К маме, у которой и жил после выписки. Не домой же ему было идти.
У меня уже тогда сложилась привычка отдавать что-то по адресу, требуя только одного, мне это уже не возвращать (место занимает).
До того, как он очнулся в морге, Кастанеду ему дать было бы всё равно, как водителю московской маршрутки азербайджанцу. А тут, я думаю, ему помогло. Прошло лет шесть, я недавно спросил у друга, что там с дядей, а он ответил, мол живёт со своей женой.
- Как это вообще так? - спросил я.
- А не знаю, он особо об этом не рассказывает. Говорит, просто об этом никогда не разговаривает с ней.
Такие случаи даже в первых альбомах группы Наутилус Помпилиус не описывались :-)
На самом деле, его книги были для меня чем-то вроде теоретического университетского курса, а дальнейшая жизнь, практическими занятиями и постоянной работой. Во множестве самых интересных жизненых ситуаций я вижу те самые схемы, которые в литературной форме накидал Карлос. Я уже побывал в сотне сцен описанных в первых пяти томах. И часто, происходящее меня не удивляло и не пугало до смерти только по тому, что я был теоретически готов. Я думаю, что примерно это и называется в тех книжках путём воина. Думаю, и в практическом плане мне эти теории помогали.
В моей жизни не было, например, ничего такого, что случилось с Дядей моего близкого друга. Я тогда жил на Петроградке. В гости ко мне раз в полгода заезжал мой друг детства - типичный уральский бизнесмен. Умный, по-уральски прямой, крупного тела, вообще не похожий на всё петербуржское. В Питер обычно толпами вписываются разные самодеятельные гитаристы и художнечки со всей Руси матери. Это считается нормальным, но мой друг выделялся в этой серой толпе экзальтированных приезжих своей человеческой правдой. А ещё в Питере у него жил дядя. Водитель какого-то крупного начальника. Вот ровно той фразой, которой я его только что описал, я описал вам весь его портрет. У него были усы.
В какой-то приезд друга они приехали ко мне вместе, в очередной раз. Но дядя сильно изменился. В нём стало килограммов на 20 меньше веса, от былой самоуверенности не осталось и следа (как написали бы в художественной литературе), усы топорщились не так плотно. Мы с другом традиционно пили водку, закусывая скорее всего, салом из морозильника, а дядя отказался. Я спросил почему? И он мне рассказал свою историю за последние полгода, что мы не виделись. Она не то, что занимательна, она и для всех кто слушал, и для того, кто рассказывает, была полной неожиданностью.
Полгода до нашей последней встречи он как обычно пришёл домой. Его встретила жена, дочь подросток была у бабушки. Жена молча впустила его в дверь, заперла её на ключ изнутри, быстро прошла на кухню и выбросила ключ в форточку, вернулась в прихожую и закричала: "Помогите! Убивают! Милиция! Кто-нибудь! Спасите, убивают!". Он просто стоял, даже шнурки ещё не развязал. В это время, сразу же дверь начали ломать снаружи, откуда доносились крики: "Откройте, милиция! Откройте или мы применим оружие!". Как я знаю, опытным ментам выбить обычную дверь несложно и не долго. Когда он понял, что сейчас дверь вылетит, он разбежался и выпрыгнул в окно. Этаж всего второй, хотя и в высоком старом питерском доме, но его нога попала на пенёк только что срубленного тополя. Она хрустнула и он потерял сознание. Последнее, что увидел, как его ногами в лицо пинают два милиционера.
Он открыл глаза в морге, среди каталок с трупами.
Я не раз бывал в морге по работе и уверяю вас, там вообще не так, как в любом кино, даже если режиссёр Балабанов. Вот например, можете себе представить такую сцену? В 95-ом я работал корреспондентом Четвёртого канала Екатеринбурга. В городе жёстко конкурировали две бригады новостей. Конкурировали за новости, которые были во вполне определённой повестке дня. Лихие девяностые (один мой хороший знакомый утверждает, что этот неологизм в обращение ввёл он).
Я снимал серию спецрепортажей о проблеме невостребованных трупов. У меня был стенд-ап из морга, на фоне каталок и среди них. Санитар спутсил нас на огромной ржавом лифте в подвал, а сам уехал наверх. Мы со Стасом оператором записывали дубли стенд-апа. Знаете, как корреспондент обычно пишет первые и последние слова сюжета с микрофоном в кадре? Только что придумал эту фразу, на ходу записал её на бумажке, но читать надо, как будто рассказываешь: "Сегодня морги Екатеринбурга переполнены, что вы можете увидеть сами за моей спиной (указательный жест рукой). Угроза отключить хранилища трупов от электричества конечно подействовала на горрздравотдел, но платить медикам всё равно нечем". Дубля с шестого мы записали что-то подобное.
В общем он приходит в себя в морге на каталке, двигаться почти не может, все кости переломаны. Он начинает барахтаться, падает на бетонный пол и ползёт в коридор. Там стоят какие-то два посетителя. Он тянет к ним руку и выдавливает из себя: ТЕЛЕФОН... Они офигевшие дают ему трубку, он набирает номер мамы, говорит ей что-то и заходит доктор в халате. Он тоже офигев смотрит на дядю и говорит: "Эй... Ты это чего!? Ты как сюда вылез!? Ты это...". Но два свидетеля и разговор с кем-то неизвестным по телефону убедил конкретную медицину, что дядя ещё не умер. Хотя абсолютно точно бы, еслиб не два свидетеля, а точнее даже не звонок, то его путешествие в страну мёртвых благополучно бы и завершилось в конечной точке маршрута.
Через пару месяцев, он окончательно пришёл в себя, а ещё через пару месяцев его выписали. Ничего следственного не происходило. Это же была его жена, заявления он не подавал, а почему-то никто особо и не интересовался. Ни в милиции, ни вокруг. Кому интересна личная жизнь водителя?
Последний месяц перед выпиской он сдружился с профессором из соседней палаты, то был немного экстрасенс, как это часто бывает с интеллигентными людьми пожилого возраста. Он дал дяде несколько духовных книг и почитать свои статьи. После этого дядя хоть как-то пришел в себя, узнал слово "путь", и болтался в около эзотерических кругах своего социального круга. Он меня спросил, нет ли у меня какой-нибудь подходящей духовной литературы с практическими советами. В этот момент, а точнее, у меня давно назрела необходимость избавиться от этих шести книг с восемью томами. Они занимали довольно много места во второй восьмиметровой комнате микроскопической квартиры на Большом проспекте. Я отдал ему всего этого Кастанеду, объяснил, как им пользоваться. Он полистав разные тома, прочтя пару страниц, просто засветился как матовая лампочка и уехал читать. К маме, у которой и жил после выписки. Не домой же ему было идти.
У меня уже тогда сложилась привычка отдавать что-то по адресу, требуя только одного, мне это уже не возвращать (место занимает).
До того, как он очнулся в морге, Кастанеду ему дать было бы всё равно, как водителю московской маршрутки азербайджанцу. А тут, я думаю, ему помогло. Прошло лет шесть, я недавно спросил у друга, что там с дядей, а он ответил, мол живёт со своей женой.
- Как это вообще так? - спросил я.
- А не знаю, он особо об этом не рассказывает. Говорит, просто об этом никогда не разговаривает с ней.
Такие случаи даже в первых альбомах группы Наутилус Помпилиус не описывались :-)