ОТЦЫ И ДЕДЫ
Давайте взглянем на историю Преподобного Сергия по-семейному. Он родился в «некоей веси» в семье боярина Кирилла и его жены Марии. Боярин служил ростовскому князю в эпоху упадка, начавшегося, кстати сказать, по семейным обстоятельствам. Были раздоры в княжеской семье, которая прибегала к помощи соперников из Твери и Москвы, те в свою очередь к помощи татар и ничего хорошего для простых людей это не давало.
Боярин Кирилл решил переехать. В наше время отроки и отроковицы неудержимо переезжают в Москву. Так поступили и многие современники Кирилла: Протасьевы, Тормосовы, Дюденевы. С большой семьей из трех сыновей немолодой Кирилл перебрался туда, где попроще - в Подмосковье. Теперь это село Радонеж Сергиев-Посадского района. Старший сын Стефан женился, младший Петр тоже, а у среднего было желание стать монахом, против которого, как обычно, выступали родители.
Среднего сына звали Варфоломей и он просился у родителей отпустить его в монастырь. Они потребовали у него остаться при них. От этого желание принять монашество только крепло. Когда братья похоронили родителей овдовел уже старший брат, у которого было уже двое детей: Клим и Иван. Впоследствии Клим тоже женился, и мы больше никогда не узнаем ни о нем, ни о его потомках.
Знаете ли вы, что знаменитую Троице-Сергиеву Лавру основали два брата, Стефан и Варфоломей? В лесу на горе Маковец они поставили крест и келью, затем срубили церковь, чтобы приглашать священника служить в ней. Все же Стефан был когда-то женат, решимости у него было меньше чем у брата. Однажды старший оставил младшего в лесу одного. Стефан не оставил монашества, просто перебрался в Москву в придворный монастырь и сделал там хорошую карьеру, став духовником великого князя Московского.
Тем не менее, младшего сына Ивана он отправил к брату в лесной монастырь. Отроку было всего десять-двенадцать лет. Каков отец? Сам в столице, а ребенка отправил в лес. Была у него возможна уважительная причина, он прятал сына не только от столичных соблазнов, но и от эпидемии чумы. Таким образом Иван, в монашестве Феодор, воспитывался в келье своего дяди, в монашестве Сергия.
Хороший наставник, многому научивший молодого монаха делом и словом, но и у него были свои слабости, как и у нас. Как было бы хорошо, чтобы здесь в Троицкой обители игуменом остался свой человек, плоть от плоти, кровь от крови, в которого так много вложено. Вероятно, что Преподобному Сергию хотелось, чтобы на этом месте его подвиги продолжал племянник Феодор. Он не учел, что у детей всегда свои планы.
Феодор пошел не только в отца, но даже больше. Изучил греческий язык, освоил иконопись. По свидетельству «Словаря книжников и книжности Древней Руси» сам составлял молитвы или переводил их с греческого. Язык он освоил не просто так. Богатые иммигранты из Крыма, Ховрины хотели видеть его рядом и построить под Москвой монастырь. Рано или поздно дядя отпустил племянника, трижды испытав его намерение.
Так часто бывает с детьми, особенно в наше время. Кстати, та эпоха была бурной, сословий еще не было. В Москве Феодор пошел дальше своего отца, став не только духовником Великого князя, но и дипломатом. Проблемы с Киевом начались не вчера. Имелось две точки зрения. Патриотичным был взгляд князя Дмитрия Донского. Он считал, что до Киева нам никакого дела нет. По-другому считал митрополит киевский Киприан, полагая, что все русскоязычные епархии, где бы не находились, в Польском королевстве, в Великом княжестве Литовском или в Золотой Орде, должны находится под его омофором. Это конфликт, но вы удивитесь, узнав, что дядя и племянник поддерживали отношения с обеими сторонами, сохранились документы.
Торг шел в вечной столице Православия, в вечно «дряхлеющем» Константинополе. Блистательный Феодор пришелся там ко двору. После первой поездки, он перестал подчиняться любому русскому церковному начальству, как особый представитель патриарха. После второй, совершенно приключенческой, поездки, он принял сан архиепископа, что по греческим понятиям выше сана митрополита. Кафедра же ему досталась ростовская. Вот так, неожиданно, внук приехал на родину деда и бабки. Верю, что, если что-то не сбылось на наших детях, обязательно реализуется на внуках. Дождаться бы!
Я знаю, что вы не ходите на научные конференции ростовского музея, а напрасно. На последней я узнал, что ростовский Девичий монастырь был учредила одна из княгинь ростовского княжеского дома где-то в середине XV века и святитель Феодор к его основанию отношения не имеет. Еще одной легендой меньше, еще одна победа летописной криминалистики. Таково суровое ремесло историка, подобно аскету он боится даже тени сомнения, говорит только по совести. Совсем другое, это проповедь священника или рассказ экскурсовода, они должны полнокровными, броскими как сказано: «Потому говорю им притчами, что они видя не видят, и слыша не слышат, и не разумеют (Мф 13, 13)».
К приезду святителя в Ростове князья еще пользовались остатками независимости, чеканили монету. Княжеский род стал большим и разветвленным, для них едва хватало огромных просторов Ростовской земли. Значение Ростовской кафедры было куда как выше и продуктивней для истории. Деяния архиереев записывались в летописях и сказаниях. Мы видим, как дед служил ростовскому князю, сейчас наоборот, ко внуку обращаются за советом и помощью, принимают святое благословение.
В Успенском соборе Ростова за церковной лавкой у темной стены под лесами всегда горит лампадка. Это надгробие святителя Феодора с остатками фресок XVII века. Помолчим здесь, прочитаем молитву. Дед и бабка святителя были канонизированы в самом конце XX века, память их внука, это священный знак присутствия великого рода Преподобного Сергия на Ростовской земле. Святителю, отче Феодоре моли Бога о нас!